– Если ты предлагаешь нам отказаться от заключенного союза, скажи об этом сейчас, и скажи прямо, – воскликнул Шазли, начиная гневаться.
– Не предлагаю, – вздохнул Хадджадж. – Но я не могу быть уверен, что все пройдет так хорошо, как можем мы надеяться. Я давно живу на этом свете. Успел убедиться, что надежды редко соответствуют ожиданиям.
– Мы вернем земли, украденные у нас Свеммелем, – объявил Шазли. – И, возможно, не только их. Сверх того – пусть будущее решает за себя.
Это был хороший ответ. И в то же время мальчишеский. Хадджаджа, которому предстояло узреть существенно меньше решений будущего, чем его сюзерену, они волновали куда больше.
– Воистину полагаю, нам следует вернуть их, – подтвердил он. – Надеюсь, что нам удастся и удержать их.
Подавшись вперед, Шазли недоуменно воззрился на своего министра.
– Как можем мы потерпеть неудачу? – спросил он. – Единственное, что приходит мне в голову: если Ункерлант наголову разгромит Альгарве. Как полагаешь, возможно ли такое?
Он расхохотался, запрокинув голову. Монаршее мнение по этому вопросу Хадджадж оценил.
– Едва ли, иначе я отсоветовал бы вашему величеству следовать этим путем, – сдержанно ответил старик. – Но могли ли мы предположить, что Альгарве сумеет в течение считанных недель разгромить вначале Валмиеру, а затем и Елгаву?
– Тем больше поводов полагать, что рыжики устроят конунгу Свеммелю заслуженную порку, – отозвался Шазли, не вполне уловив смысл сказанного министром. – Эффективность! – Он презрительно скривился. – В Ункерланте-то! Или попробуешь возразить?
– Не стану, – ответил Хадджадж. – Не могу.
Шазли кивнул. В глазах его читалось невысказанное «Я же говорил!». Потом царь склонил голову снова. Это означало «Можешь быть свободен». Хадджадж поднялся на ноги.
– Нам остается лишь ждать весны и развития событий. Да окажется оно благоприятным для нашей страны, на что я надеюсь всем сердцем.
Вернувшись в свой кабинет, Хадджадж обнаружил, что его секретарь ведет горячий спор с незнакомым типом, обвешанным талисманами и амулетами до такой степени, что он звенел при каждом движении.
– Нет! – воскликнул Шаддад, когда министр переступил порог. – Это совершенно неприемлемо! Его превосходительство будет… – Он обернулся. – О! Вот и вы, ваше превосходительство! Слава силам горним! Этот скудоумец вознамерился колдовать в вашем кабинете!
– Я не скудоумец – надеюсь, что нет, во всяком случае. – Тип поклонился под оглушительный перезвон талисманов. – Мое имя Миткал, я чародей второго ранга и имею честь служить в войске его величества. Я получил приказ – документ в руках у вашего секретаря – приложить все усилия, чтобы выяснить, не следят ли за вами колдовским образом посторонние волшебники.
– Покажите-ка свой приказ. – Хадджадж надел очки. Закончив чтение, он глянул на Шаддада поверх стекол: – Мне кажется, капитан Миткал действует правомочно.
– Ха! – воскликнул секретарь. – Откуда нам знать, что ему на самом деле нужно. Да откуда нам знать, он сам не…
– Не говори того, о чем потом можешь пожалеть. – Хадджаджу не хотелось обрывать старого слугу так резко, но секретарь порою чрезмерно заносился. А если на Шаддада разгневается чародей – в особенности боевой чародей, – последствия могут быть самыми печальными.
– Вызови лучше через хрустальный шар командира почтенного Миткала. Если тот и вправду послал сюда чародея – прекрасно. Если нет – тогда немедля поднимешь тревогу.
– Я пытался предложить это, но он не слушал меня, – пожаловался Миткал.
Шаддад фыркнул.
– Можно подумать, я обязан выслушивать всякого скомороха. – Он поклонился Хадджаджу: – Хорошо, ваше превосходительство. Раз таково ваше
– Приношу извинения, капитан Миткал. Очевидно, я ошибался.
– Ну, теперь я могу приступить к делу? – глядя на Хадджаджа, поинтересовался чародей язвительно.
Министр кивнул. Шаддад – тоже, но секретаря Миткал предпочел не замечать. Хадджаджу пришлось незаметно прикусить губу, чтобы сдержать улыбку.
Шаддад бочком подобрался к начальнику.
– Должен признаться, я устыжен, – пробормотал он.
– Все мы порой совершаем глупости, – успокоил его Хадджадж. Подумал он совсем другое, но ответ «И поделом» лишь еще сильней расстроил бы секретаря.
– Ваше превосходительство, – промолвил Миткал, все так же игнорируя Шаддада, – я намерен проверить две возможности: первое – не шпионит ли кто-нибудь за вашим кабинетом издалека и второе – не спрятано ли в кабинете приспособление, способное передавать ваши слова соглядатаю… Потаенный хрусталик, например, хотя это не единственный способ добиться того же результата.
– Никто не мог подсунуть в кабинет подобное устройство, – отрезал Шаддад. – Если бы во время встречи с его превосходительством гость и оставил бы что-то в кабинете, такое не прошло бы незамеченным, а на время отсутствия – его превосходительства и моего – от нежеланных гостей кабинет оберегают защитные чары.
– Что один чародей в силах совершить, то другой может разрушить, – ответил Миткал. – Это закон волшебства, такой же основополагающий, что и законы подобия и контакта, хотя, должен признать, многие колдуны не согласятся с этим.
Из пузатого кошеля на поясе он вытащил свечу из черного воска, установил на столе Шаддада и при помощи обыкновенного огнива зажег. Пламя, однако, вспыхнуло совершенно необыкновенное. Хадджадж протер глаза. В свете тлеющего фитиля он мог видеть не только стоящих рядом Миткала и Шаддада, но каким-то образом смотрел сквозь них, внутрь и на просвет. Даже секретарский стол делался полупрозрачным.
Вслед за свечой Миткал вытащил из кошеля кристалл в виде шестигранной призмы.
– Спектральный камень, – пояснил он, поднимая кристалл над головой. По стенам кабинета побежали радужные переливы. – Обратите внимание на его основное свойство. – Чародей будто читал лекцию слушателям. – Если радужный узор ляжет неровно, это признак воздействия чужеродной магии.
Он обнес спектральный камень вокруг стола. Радужные блики клубились и метались по стенам, но чародея это не тревожило, из чего Хадджадж заключил, что в виду имелись какие-то иные неровности. И действительно, Миткал с довольным видом отставил хрустальную призму, задул свечу, перенес в кабинет Хадджаджа, там зажег снова и повторил весь ритуал заново. По стенам снова пробежали радуги. И снова ничего другого не произошло. Волшебник кивнул Хадджаджу:
– Ваше превосходительство, насколько я могу определить, извне за вами никто не следит.
– Рад слышать, – отозвался Хадджадж.
– Я мог бы сказать вам то же самое, ваше превосходительство, – пробурчал Шаддад. Министр покосился на него. Секретарь закашлялся. – Э… хотя не столь уверенно.
– Именно, – подтвердил Миткал, но этим снисходительно ограничился. – Теперь выясним, не подслушивают ли вас в этих стенах. – Он извлек из кошеля два каких-то темных сморщенных предмета: один маленький, похожий на фасолину, другой – вроде толстого свернутого трубочкой листа, но поросшего с одной стороны шерстью. – Сердце ласки, – пояснил чародей, – которое отыщет крамолу, и ухо осла, которое символизирует измену в отношении слуха. Хотя, – добавил он как бы про себя, – последнее я мог найти на месте.
На Шаддада снова напал кашель.
Сжимая в одной руке сердце, а в другой – ослиное ухо, Миткал принялся читать заклинание. Ухо дернулось и зашевелилось, словно живое. Шаддад подпрыгнул от неожиданности; должно быть, чары подобного рода были для него внове. Хадджадж наблюдал за действиями чародея с тем любопытством,
