— Я этому помешаю, не сомневайтесь. Я превращу в уксус все оставшееся у вас вино точно так же, как то вино, какое вы отняли у имперских солдат.
— Даже и не пытайся, — сказал Джерин строго. Тем же тоном, каким одернул бы Блестара, решившего прыгнуть со стены Лисьей крепости в ров.
— И что же меня остановит? — поинтересовался Фердулф, снова показывая язык.
— Если ты превратишь вино в уксус, — медленно произнес Джерин, — я, за неимением ничего лучшего, все равно использую его для воззвания к твоему отцу, а потом объясню ему, почему так случилось. И тогда мы посмотрим, как он поступит.
Фердулф попробовал испепелить его взглядом.
— Как простой смертный может быть таким злобным?
— Опыт, — ответил Джерин. — Ну же, начнем.
Он поручил Райвину совершить все необходимое, то есть выпить кружку вина и молить Маврикса явиться. Все же именно приятель Лис радел больше всех за то, чтобы бог прибыл сюда. Сам Джерин предпочел бы, и даже с радостью, чтобы Маврикс остался в Ситонии. Ну а если Фердулф и хотел видеть своего родителя, то лишь затем, чтобы погнать его прочь.
— Мы взываем к тебе, владыка сладкого винограда, — крикнул Райвин, прикладываясь к вину, которое он в одном из рейдов отбил у южан.
Он уже не трепетал в предвкушении, как в тот раз, когда подносил ко рту свою первую кружку после долгих лет воздержания. Он просто пил, тихо и чинно. Джерин счел это добрым знаком.
— Ну и где он? — гаденьким тоном спросил Фердулф, когда Маврикс не явился. — Он что, спит? Или пьян? А может быть, развлекается с хорошеньким мальчиком или пригожим барашком?
— Думаю, тебе лучше следить за своим языком, — предостерег его Джерин.
Фердулф тут же высунул свой длиннющий язык и принялся помахивать его кончиком.
— Вот, пофалуфта, — произнес он, шепелявя, — я фа ним слефу. Нифего плохого он не фелает.
— Хэ, — сказал Джерин.
Этот звук изображал смешок, но безрадостный.
Райвин выпил еще вина и снова призвал Маврикса. Но ситонийский бог явно предпочитал оставаться там, где сейчас обретался, а не спешить на призывы из какой-то глуши. Райвин расстроенно покачал головой. Джерин тоже, хотя в душе нисколько не опечалился.
— Похоже, он не придет. Наверное, он нас не слышит.
Судя по тону, Райвин расстроился не только внешне.
— Может, и нет.
Джерин тоже вплел в свой голос грустные нотки, отнюдь не соответствовавшие его настроению.
— Может, он боится меня, — самонадеянно предположил Фердулф.
Все предпосылки для самонадеянности у него, как у полубога, естественно, имелись. Однако, по мнению Джерина, права на заявления подобного рода эта самонадеянность ему не давала. Бог полубогу не ровня. Может, когда Фердулф повзрослеет, то сам это поймет. А может, останется самонадеянным на всю свою жизнь. Короткую, если он продолжит вести себя так с богами.
Райвин снова выпил.
— Мы заклинаем тебя явиться, владыка сладкого винограда, и почтить нас своим присутствием, — пробубнил он еще раз.
Когда ничего не произошло, Джерин сказал:
— Ладно, Райвин, ты хлебнул малость и взял, как говорится, свое, но раз владыка сладкого винограда не…
И тут владыка сладкого винограда соизволил явиться. Мягко светясь, Маврикс возник перед Джерином, Райвином и Фердулфом. Но вид у ситонийского бога был не очень-то просветленный. Скорее наоборот.
— Ну, что на этот раз? — спросил брюзгливо Маврикс. — Вы орете мне в ухо так, что у меня ум заходит за разум. Это настоящая невоспитанность, вот что я вам скажу.
— Добро пожаловать, владыка сладкого винограда, — приветствовал его Джерин. Раз уж Маврикс все равно тут, следует попытаться извлечь из этого пользу. — Мы вновь призвали тебя в северные края, чтобы умолять о помощи в борьбе с Элабонской империей, а еще…
— А еще предложить тебе убрать отсюда свою вонючую задницу и навсегда забыть к нам дорогу! — перебил его Фердулф.
— Да неужели?
Произнося эти слова, бог вдруг переместился к Фердулфу, хотя и не пересекал разделявшее их пространство. Миг — и он схватил сына. Фердулф запищал, попытался вырваться, но не смог. Маврикс хлестко отшлепал маленького грубияна. Гораздо сильнее и основательнее, чем на его месте это проделал бы Лис.
— Вот тебе за твой грязный язык!
После небольшой паузы последовала еще одна экзекуция, в сравнении с какой первая выглядела просто лаской.
— А это за то, что ты осмелился испортить сок сладкого винограда! Столько вина зря пропало! Оно никогда уже не порадует никого!
У Райвина загорелись глаза.
— О-о-о! — простонал он. — Имей я возможность, я тоже как следует поддал бы паршивцу за порчу целой прорвы вина!
— Маврикс имеет такую возможность, он ему всыплет и за тебя, — прошептал в ответ Джерин.
Тем временем Маврикс отпустил сына, который бессильно плюхнулся наземь, заливаясь слезами. Ситонийский бог повернул свои глаза-пропасти к Лису:
— Что ты там говорил до того, как нас так бестактно прервали?
— Лорд Маврикс, я выражал надежду, что ты передумаешь и поможешь нам справиться с силами Элабонской империи, — ответил, почтительно кланяясь, Джерин.
— Нет, — сказал Маврикс.
Затем повторил втрое громче:
— НЕТ. НЕТ. НЕТ! Теперь до тебя дошло?
— Но почему нет, владыка? — поинтересовался обиженно Райвин.
— Почему?! — взвизгнул Маврикс.
Да, заводился он моментально, и Джерин втайне порадовался, что именно Райвин по своей бесшабашности сунулся к нему с этим вопросом. В конце концов, Райвин сам затеял всю эту кутерьму, вот пусть теперь и проверяет, так ли уж горяча у Маврикса рука и скор ли он на расправу, если ему не хватило примера с Фердулфом. Маврикс между тем подбоченился и противным пронзительным голосом прокричал:
— Я не обязан тебе ничего объяснять, ты, прыщ на заднице этого затерянного в лесах гнездилища дикарей!
— Я знаю, что вы ничего не обязаны мне объяснять, о владыка! — проблеял униженно Райвин: как ни странно, но в этот раз здравомыслие, видимо, обуздало в нем гонор. — Просто я понадеялся, что вы великодушно снизойдете до объяснений в беседе со мной.
— Что ж, — кивнул Маврикс, несколько смягченный учтивостью смертного. — Ты, вижу, стараешься. Но вместе с этим ты очень рискуешь, если ты понимаешь, о чем я. — И он высунул свой язык, целясь им в Райвина, но тут же убрал его. — Ладно… ладно. Если тебе так уж необходимо знать, что к чему… если это тебя и вправду волнует, то одна из причин, по которым я не желаю прийти вам на помощь, заключается в диких выходках этого мелкого накостника.
И он то ли пнул, то ли толкнул свое чадо ногой.
— Я не сделал и половины того, что хотел, — провыл Фердулф.
Маврикс не обратил на его вой никакого внимания. Скорей всего, к лучшему для Фердулфа.
Явно любуясь собой, ситонийский бог воздел палец и задал вопрос:
— Не думаешь ли ты, что оскорбить бога, а потом просить у него помощи — это самая настоящая наглость? А?
