надоест сидеть в голом поле. Если они вконец разорят окрестности, а потом уберутся домой, какая разница? Победа останется за ним.
— Но не за его крестьянами, — пробормотал Джерин и сам усмехнулся своим словам.
Если в итоге империя уберется за горы, что значат для Араджиса беды его крепостных? Да он трижды плевал на тех, кто нуждается в сострадании и защите! И то, что у Лиса кардинально иное мнение на этот счет, все равно ничего не изменит.
Фандил сказал:
— Похоже, южане настроены на осаду. Не знаю, станут ли они потихоньку разрушать стены или просто будут торчать под каждой из крепостей в ожидании, пока их защитники не перемрут с голоду… но они этого вряд ли дождутся.
— Вряд ли, — согласился Джерин. — В одном я уверен: Араджис не запихнет людей в замки, которые легко взять штурмом и погреба которых пусты.
— Вам лучше знать, лорд король, — сказал Фандил. — Но как мне показалось из того, что я видел, мы теперь сами по себе. Мы вроде как брошены.
Джерин вздохнул:
— Мне тоже так кажется, Фандил. Мы, собственно, все это время сами по себе здесь болтались и пока что не очень-то преуспели.
— Вы что-нибудь придумаете, лорд король.
Очевидно, Фандил, как и большинство его сотоварищей, нисколько не сомневался в своем господине, а вот господин его, к сожалению, весьма мало верил в себя.
— Надеюсь, — сказал кисло Джерин, — Но черт меня подери, если у меня есть хоть малейшее представление о том, что тут можно придумать.
Фандил, казалось, пропустил слова Лиса мимо ушей, точно так же, как несколько ранее Лучник проигнорировал его заявление, что он не волшебник. Уже не в первый и даже не в сотый раз Лис спросил себя: почему люди так мало внимания обращают на чужие суждения? Видимо, им предостаточно собственных.
На следующее утро он, Вэн и Дагреф проехали вдоль линии конных пикетов, выставленных западнее лагеря северян на случай, если южане вдруг опять решатся напасть. Пока враги не предпринимали таких попыток. У них тоже имелись пикеты, которые должны были предупредить их о неожиданном наступлении бунтовщиков.
— Они неплохие ребята, — сказал один верховой, указывая на стоявшую в отдалении имперскую колесницу. — Не беспокоят нас, а мы не трогаем их. Когда придет время, полагаю, они будут с нами драться, да и мы постараемся их продырявить, но пока какой смысл враждовать?
— Никакого, — согласился Джерин. — Если вдуматься, это очень разумный подход.
Он посмотрел на Вэна. В прежние годы чужеземец непременно пробасил бы что-нибудь вроде того, что врага нужно уничтожать, как только представится такая возможность. Если бы сейчас с Джерином был Адиатанус, вождь трокмуа, он наверняка высказался бы так же. Но Вэн лишь пожал плечами и кивнул, словно бы подтверждая, что слова патрульного тоже кажутся ему вполне разумными. Мало-помалу, с течением лет, он, видимо, делался мягче.
Еще пара всадников, и перед ними предстала Маева, патрулировавшая край луга.
— Нет, лорд король, — ответила девушка на вопрос Лиса, — я не заметила ничего необычного. — Как и предыдущие всадники, она указала на имперскую колесницу, находившуюся чуть западнее, примерно в полете стрелы. — Они приглядывают за нами точно так же, как мы за ними.
— Хорошо, — сказал Джерин. — В данный момент я не против затишья. Нам нужно время, чтобы окрепнуть.
— Возможно, они хотят того же, лорд король, — серьезно ответила Маева. — Да, нам надо собраться с силами, но их мы тоже здорово потрепали.
— Они могут позволить себе ошибаться, а мы… ну, я даже не знаю, — проворчал Вэн. — Клянусь богами, по-моему, мы не совершили ни одной ошибки в последнем бою, и все же мы его проиграли.
Один Дагреф ничего не сказал. И это было так непривычно, что Джерин принялся за ним наблюдать. Все сейчас наблюдали. Маева — за пикетом южан, южане — за пикетами армии Лиса. А Дагреф, оказывается, наблюдал за Маевой. Судя по его затылку, он просто-напросто не спускал с нее глаз.
Та тоже посматривала на него. Слишком уж часто. «Ну и ну! — подумал Лис. — Как это все интересно!» Он покосился на Вэна. Чужеземец тоже смотрел на дочь, но, как решил Джерин, без каких-либо задних мыслей. Великан, видимо, по-прежнему пытался понять, зачем ей война и почему она наотрез не хочет заняться чем-нибудь женским.
Жизнь станет еще интереснее, если у Маевы начнет расти живот. Лис уже не раз думал об этом. Интересно, беспокоится ли Дагреф о подобных вещах? Вполне возможно, что нет, учитывая его возраст. Мужчина с женщиной или юноша с девушкой могут вполне безопасно наслаждаться друг другом. Есть множество способов. Знает ли о них Дагреф? У него почти нет любовного опыта, но… Может, он что-то слышал или читал? И кто даст ответ, что известно Маеве?
Все еще покачивая головой, Джерин хлопнул Дагрефа по плечу.
— Поехали, — сказал он.
С неохотой (явной для Лиса и, вполне вероятно, для Маевы) Дагреф взмахнул поводьями. Лошади тронулись, сначала шагом, затем перешли на рысь.
Дагрефу хватило соображения не оглядываться. Лис же мог оглянуться, не вызывая у Вэна никаких подозрений. Так он и сделал. И разумеется, Маева смотрела вслед удалявшейся колеснице. Возможно, лишь потому, что в ней был ее отец. Джерин, однако, на это предположение много бы не поставил.
Закончив объезд пикетов и убедившись, что имперские элабонцы не собираются нанести внезапный удар, Лис велел Дагрефу править обратно в лагерь. Там разгоралась шумная ссора. Ссорились Райвин с Фердулфом. Они, ничуть не сдерживаясь в выражениях, нещадно поносили друг друга. Вэн вылез из колесницы и попытался унять скандалистов. В результате и Райвин, и Фердулф, оба разом, накинулись на него.
Джерин же вовсе не собирался вмешиваться в ссору между его приятелем Лисом и маленьким полубогом, наперед зная, что из этого выйдет. В последнее время люди так часто (порой даже избыточно часто) переходили при нем на повышенные тона, что у него не было ни малейшего желания провоцировать новые вопли. Если же Вэн считает, что его слух еще недополучил что-либо в смысле брани, что ж, это только его дело, и больше ничье.
Яростный бас чужеземца смешался с рассерженным баритоном Фердулфа и более высокими гневными криками Райвина, поднялся жуткий гвалт. Дагреф закатил глаза.
— Я думал, у дядюшки Вэна хватит ума не влезать во все это, — сказал он.
— Йо, в этих местах со здравым смыслом дела обстоят неважно, не так ли? — откликнулся Джерин.
Ему казалось, что он произнес это в своей привычной, чуть ироничной манере. Однако разум сына работал в унисон с его собственным. Дагреф резко обернулся и посмотрел на отца. В его взгляде читались и ужас, и облегчение.
— Ты все знаешь, да? — спросил он.
— Теперь да, — ответил Джерин. — Некоторое время я сомневался, а теперь — да.
— Ты ведь не думаешь, что Вэн тоже знает, а? — спросил Дагреф с некоторой тревогой — не слишком сильной, насколько можно было судить, но все же с тревогой.
— Если бы он знал, — ответил Лис, — неужели ты думаешь, он стал бы тратить время на перебранку с Райвином и Фердулфом?
— В точку, — сказал Дагреф по-прежнему обеспокоенно.
— Лучше тебе быть поосторожнее, — предупредил Джерин. Бесполезный совет для большинства юнцов, но Дагреф, в каком-то смысле, выбивался из общего ряда. — Если у нее будет ребенок, ты узнаешь, что такое гореть в пяти чистилищах, еще при жизни, как бы прекрасно все ни обстояло сейчас.
— Снова в точку, — признал Дагреф. — Есть… — Он замялся, закашлялся и даже чуть покраснел, подбирая слова. — Есть… способы, благодаря которым не надо беспокоиться о подобных вещах.
— Да, мне известно об этих способах, — сказал Джерин, кивая. — Но я не был уверен, что ты о них
