— Владыка, я вас не оскорблял, — сказал Райвин. — И Джерин Лис вас не оскорблял. Это мы ищем вашей помощи, а не ваш отпрыск.
Джерин был бы очень рад (прямо-таки несказанно), если бы Райвин вообще позабыл его имя, но, когда Маврикс опять обратил к нему свои глаза-пропасти, ему ничего не оставалось, как согласно кивнуть.
— Безусловно, владыка, я никоим образом не оскорблял тебя и даже не собирался, — заверил он.
Что было истинной правдой. Лис в отличие от Фердулфа прекрасно знал, чем чреваты подобные вещи.
— Мне наплевать, — презрительно бросил Маврикс. — Мой сын меня оскорбил, а он связан с тобой. Следовательно, это все равно как если бы ты оскорбил меня лично.
Чудовищный вывод! Возмутительная несправедливость! Если бы Джерин и впрямь искал поддержки у капризного бога, он непременно попытался бы возразить, причем пространно и велеречиво. Но поскольку он ничего подобного не желал, то удовольствовался тем, что сказал:
— Сам я никогда бы себе этого не позволил, однако у меня порой нет возможности контролировать действия всех, кто связан со мной.
И он многозначительно покосился на Райвина.
— Мне наплевать, — повторил Маврикс. — Я оскорблен, и оскорбил меня твой приспешник. Ты ничего от меня не получишь.
— Но я не имею к нему отношения! — вскричал возмущенно Фердулф. — Я ведь твой!
— Он выставил самую привлекательную крестьянку, чтобы заманить меня в свою крепость, — сказал, указывая на Лиса, Маврикс. — Я позволил себя соблазнить… да, позволил. А ты, Фердулф, лишь плод интриги, зародившейся в его уме.
Проклятия Фердулфа, справедливо адресованные как Джерину, так и Мавриксу, были громкими, гневными и ужасными. Хотя… если уж соблюдать абсолютную точность, Фулду привел в крепость Райвин, а Маврикс мог бы и не западать на нее. Но Джерин не стал ворошить прошлое. Бедняга Фердулф был и без того вне себя.
Зато Райвин словно бы окунулся в родную стихию. Шум и скандал всегда импонировали ему. Поиграв глазами, он счел возможным осведомиться:
— А по каким же еще причинам вы нам отказываете, милорд?
— Их я тоже не обязан с тобой обсуждать, — высокомерно ответил Маврикс. — И я не намерен этого делать. Каковы бы они ни были, тебя это не касается.
Поскольку только что Маврикс почти в тех же словах выражал нежелание продолжать разговор, а потом все-таки объяснился, Джерин, чье любопытство никогда не дремало, сделал попытку дойти до сути и тут. Он спросил:
— Лорд Маврикс, а не мог бы я убедить тебя снизойти до нас еще раз?
Может, Маврикс и согласился бы проявить снисходительность, а может, и нет. Но прежде чем он успел открыть рот, в дело вмешался Фердулф.
— А не мог бы я убедить тебя не отсвечивать со мной рядом? — выкрикнул он. — Не мог бы я, пользуясь языком трокмуа, убедить тебя унести свою вонь за Фомор? Не мог бы я…
Джерину так и не удалось узнать, как далеко простирается любознательность малыша, ибо Маврикс снова перекинул своего отпрыска через колено и отходил его еще пуще, чем прежде. Может, Фердулф и был полубогом, но все же не настолько могучим, чтобы невозмутимо сносить божественные побои. Он выл, верещал и вопил, как любой ребенок в момент задаваемой ему порки.
Игнорируя его визг, Маврикс глянул на Джерина.
— Видишь, как обстоят здесь дела? — сказал он. — Ваш северный край неприятен и без оскорбительных выходок. А с ними он просто невыносим. Я ухожу и, если судьба будет благосклонна, более не вернусь.
И он исчез.
— Ну вот и все, — сказал Джерин Райвину.
— Э-э… да, лорд король, — ответил тот. — Думаю, пройдет немало времени, прежде чем во мне проснется желание вновь повидаться с владыкой сладкого винограда.
Он отсалютовал и пошел прочь, покачивая головой.
В итоге Джерин остался с Фердулфом, чего ему сейчас хотелось бы меньше всего. Он постоял, раздумывая, а не уйти ли? Ушел же Райвин. В конце концов, Фердулф сам устроил себе неприятности. Однако через миг он с легким удивлением обнаружил, что не настолько еще черств душой, чтобы оставить маленького избитого полубога наедине со своей болью.
— С тобой все в порядке? — спросил он малыша.
— Ты тоже можешь проваливать, — пробурчал Фердулф. — Ты надо мной насмехаешься. Ты меня ненавидишь. Меня все ненавидят.
— Отнюдь не все, — ответил Джерин. — Хотя, должен отметить, вовсе не потому, что ты мало стараешься. Иногда, кажется, ты просто лезешь из кожи, чтобы сделаться совершенно ненавистным для окружающих.
— Уходи. — Фердулф шмыгнул носом. — Не учи меня. Ты мне не отец. У меня нет отца. Или есть, но ненастоящий. Несуществующий.
— Ты ведь недавно был возмущен глупостью бога страны Вешапэр, говорившего о своих соседях- богах то же самое, — укоризненно сказал Джерин. — Думаешь, в твоих устах это звучит умнее?
— Мне все равно, — ответил Фердулф. — Мне нет до этого дела. У тебя был настоящий отец, который заботился о тебе.
Тут Джерин хохотнул, причем столь хрипло и неприятно, что Фердулф в полном недоумении уставился на него.
— Что, черт подери, ты обо мне знаешь? — спросил его Лис. — Мой отец думал, что сможет излечить меня от пристрастия к книгам и сделать из меня воина, прибегая к одному способу — порке. Когда же наконец он понял, что его способ не действует, то отправил меня за Хай Керс, таким образом избавляя себя от проблемы.
— Но в конце концов ты все равно стал воином, — заметил Фердулф.
— Верно, — подтвердил Джерин. — Но это было моим достижением, а не отцовским, и я не донимал его ребяческими выходками и попытками уязвить.
— Я не ребенок, — возразил Фердулф. — Я полубог.
— Ты полубог, — согласился Лис. — Но ты еще и ребенок. Поэтому всем вокруг так трудно с тобой.
— Ну и пусть, — сказал Фердулф и улетел.
Было очевидно, что трепка, заданная ему Мавриксом, ничуть его не вразумила. Так же как и проповедь Джерина.
Лис вздохнул. Вряд ли стоило этому удивляться.
— Йо, лорд король, так оно все и обернулось, — сказал Фандил, сын Фандора, очесывая скребком свою лошадь, — Я сумел проехать мимо имперских постов, но проку в этом не было совершенно. Ни для меня, ни для вас. — Он потрепал загривок кобылы. — Однако вот что я вам скажу: я с легкостью проехал мимо этих ублюдков и во второй раз, когда возвращался.
— Замечательно, — произнес Джерин мрачно. — Я рад, что ты их обхитрил. Значит, тебе показалось, что Араджис решил затаиться?
— Йо, именно так, лорд король.
Фандил вернулся к чистке своей кобылы, и Лис невольно посочувствовал ей. Отца Фандила называли Фандор Толстяк, а сын не уступал папаше в размерах. Лис не хотел бы таскать его на спине.
— Значит, Лучник больше не собирается драться в открытую? — продолжил он расспросы.
— Если получится, нет, — ответил Фандил. — Он укрылся в самой неприступной из своих крепостей, рассредоточив свое войско в других укреплениях, и надеется, что имперские увальни не смогут оттуда выкурить никого до наступления холодов или до того, как у южан окончательно подведет животы и им
