'невидимку'. Ходили и с палками, но никого не нашли. Участковый остался дежурить на ночь.
А наутро, 2 декабря, уже вовсю летали и бились тарелки, банки, куриные яйца. Слетел на пол кипевший на плите чайник. Из ящика с картошкой, что стоял в прихожей, стали вылетать картофелины, некоторые из них попадали в людей. Под окнами и на лестнице собрались любопытные. Иногда их число достигало нескольких сотен. Вечером дети с мамой на милицейской машине были доставлены в Москву. В 'Коммунарке' стало спокойно. На несколько дней затихло и в Измайлове. 'Отдых' продолжался до 7 декабря, затем все началось снова.
О возобновлении буйства духов мне стало известно в воскресенье, 12 декабря, когда около пяти часов вечера из Измайлова позвонила мама 'виновников' всех этих событий: 'Игорь Владимирович, приезжайте, тут такое творится!' Я немедленно выехал.
Приехав, узнал, что в тот день само собой опрокинулось ведро с кипятившимся бельем, дважды выключалась газовая горелка, падало развешанное на кухне бельё, причем и на зажженные горелки, много раз перемещались и летали различные другие предметы, качались люстры, совсем разбилось зеркало на неоднократно падавшей вешалке, упал стол в гостиной: если бы не стул, за который тот зацепился, он бы разбил трюмо.
Дети выглядели напуганными, в доме - ералаш, хозяйка - в слезах. Я видел, что семье нужна серьезная, с привлечением государственных организаций, защита и помощь. Такую самодеятельность они долго не вынесут. Сказал об этом хозяйке, та охотно приняла мое предложение.
Вернувшись домой, я позвонил К. К. Платонову, объяснил ситуацию. Константин Константинович проявил заинтересованность. Меня это не удивило: я знал, кому звоню. К. К. Платонов (сын известного гипнолога К. И. Платонова, с которым я переписывался лет сорок назад), первый тогда доктор и медицинских, и психологических наук, всегда живо интересовался парапсихологическими феноменами. Он обещал подумать и на следующий день сообщил, что говорил с одним генералом МВД и что его люди будут в той Измайловской квартире во вторник, 14 декабря, около шести часов вечера. Я тут же набрал номер телефона и сообщил об этом в Измайлово, сказав, что прибуду туда в то же время. Меня обещали ждать.
14 декабря около шести вечера мы подошли к тому измайловскому дому. Нас было шестеро. Вместе со мной приехали сотрудники одного из московских НИИ. Они с моих слов знали, что ожидаются представители МДЦ. А мы намеревались по предварительной договоренности с хозяйкой установить в квартире регистрирующую аппаратуру. Решили идти не все сразу, на разведку пошли я и мой коллега В. И. Морозов. Позвонили. Открылась дверь, в прихожей - несколько сурового вида незнакомых нам мужчин. 'Это от генерала МВД', - подумалось мне. Нас жестом пригласили войти. Один из мужчин тут же занял место у входной двери, за спинами у нас с Виктором Ивановичем. Это мне почему-то не понравилось…
И вдруг - мне показалось, что это был старший из них, - высокий сухощавый мужчина обрушил на нас град вопросов: 'Кто такие? Зачем пришли? Ваши документы!' Мы опешили, но пока еще не понимали, чем прогневили этих, как мы думали, представителей МВД. Видимо, пришло время мне за что-то отвечать. Я знал, что милиция шутить не любит.
Мы с Виктором Ивановичем сразу 'же чистосердечно признались, зачем пришли. Виктор Иванович столь же чистосердечно пояснил, кто он и откуда, назвал свою фамилию и предъявил паспорт. Он ничего не опасался, так как не знал за собой никакой вины. Я тоже не знал, но не был уверен, что об этом известно задержавшим нас людям… Поэтому я рискнул схитрить - авось пронесет! - и назвался вымышленной фамилией. Затем, приложив для правдоподобия руку к пиджаку в том самом месте, где о паспорт гулко колотилось мое испуганное сердце, невнятно промямлил, что документы оставил дома. Почему-то мне поверили на слово. Это вновь вызвало у меня подозрение: тут что-то не то, милиция обычно в подобных случаях на слово не верит.
Через какое-то время, немного придя в себя, мы с Виктором Ивановичем перешли в наступление: спросили, кто имел честь нас арестовать. 'Какой арест?!' - протестующе воскликнул допрашивавший нас человек и пояснил, что в последние дни в квартире стало бывать слишком много любопытных, что серьезно осложняет жизнь семьи. Они же тут для того, чтобы ограничить поток посетителей. Я подумал, что это, конечно, хорошо, но совсем не то, что мне обещал К. К. Платонов. Тогда, набравшись смелости и вобрав в грудь побольше воздуха, я спросил, кто они и откуда. 'Виктор Трофимович Исаков из секции биоэнергетики общества Попова, - вежливо представился мне дотоле сурово допрашивавший нас мужчина, - а это - мои товарищи по секции'. Мною овладел неудержимый смех. Надо же так опростоволоситься! Вот что значит установка на ожидание: я был уверен, что встречу в квартире обещанных мне представителей МВД, которые ни в этот раз, ни позже так и не появились…
Пришлось признаться в причине своей невольной хитрости: сообщил, кто я, откуда, назвал фамилию и даже пытался показать паспорт. Виктор Трофимович протестующе замахал рукой: 'Игорь Владимирович, не надо, я вас помню, просто не узнал в этой обстановке, да вы еще назвали другую фамилию'. Я ответил, что тоже знаю Виктора Трофимовича, просто со страху не узнал его. И мы облегченно рассмеялись. Это комичное происшествие положило начало нашей не прекращающейся до сих пор дружбе, замешанной на общем интересе к феноменам полтергейста.
Как показало дальнейшее, и я нс был застрахован от подобных ситуаций: то же самое случилось со мной четыре года спустя. Правда, здесь я невольно сыграл роль Виктора Трофимовича: пытался не впустить в полтергейстную квартиру, не узнав, известного детского психолога И. Б. Чарковского. Но, к счастью, и тогда все обошлось лишь коротким недоразумением.
Как бы то ни было, но неявка обещанных представителей МВД и решительные действия моих коллег из секции биоэнергетики общества Попова по ограничению потока любопытных серьезно подорвали в глазах хозяйки мой авторитет и веру в возможность повлиять на ситуацию. Контакт с ней был утерян, на сцену вышли другие лица. О том, что было дальше, я стал получать сведения через них.
Спустя неделю после 'ареста' мне стало известно, что мама 'виновников' всех тех безобразий сама по профессии медик, отвезла главного 'виновника' событий - своего тринадцатилетнего сына - в подростковый нервно-психиатрический диспансер. И на этом все безобразия кончились. Но к тому времени слухи о невероятных событиях в Измайлове и 'Коммунарке' распространились уже далеко от Москвы.
Власти обеспокоились, ведь свидетелями необычного стали сотни людей, особенно в 'Коммунарке'. Своими рассказами они явно подрывали тогдашние идеологические устои. А события требовалось как-то объяснить.
И вот 1 января 1983 года в московской областной газете 'Ленинское знамя' появляется репортаж под названием 'На всякого мудреца…'. Его автор Н. Псурцев так передает якобы услышанное им в толпе собравшихся под окнами коммунарской квартиры людей:
'Я вам точно говорю, так оно и было, - не вызывающим возражения тоном рассказывала широкобедрая, широкоплечая женщина с красным лицом. - Я стояла тут. Совершенно случайно оказалась, из магазина шла. Вдруг вон - то окно дзынь - бом - и оттуда холодильник вылетает, а на нем наш участковый. Как на коне белом восседает, красивый такой, в мундире'.
Затем Псурцев сообщает о телефонном звонке его хорошего знакомого, начальника тамошней милиции, который рассказал, что виновником всех странных событий был тот самый тринадцатилетний мальчик, внук хозяев коммунарской квартиры, который только что якобы сознался, что все проделки он совершал сам.
10 февраля 1983 года про те события рассказала газета 'Комсомольская правда'. Это была статья с интригующе - заманчивым названием 'Карлсон вернулся?', напечатанная под рубрикой 'По слухам и авторитетно'. Автор статьи - М. И. Буянов, к тому времени мой только еще будущий товарищ и 'полтергейстный' оппонент. Он независимо от меня побывал в той 'нехорошей' квартире, беседовал с родителями мальчика, общался с ним самим в клинике, куца тот поступил, но пришел к выводам, противоположным моим. Я и сейчас считаю, что это был классический полтергейст, в центре которого стоял подросток. Вместе с тем прав и Михаил Иванович, обнаруживший его склонность и к необузданной фантазии, и к тайным проделкам. Одно другому не мешает и нередко прекрасно уживается друг с другом. Позже я и сам не раз ловил таких подростков на попытках имитации полтергейстных проявлений. Почерк этих наивных проделок заметно отличался от почерка натурального полтергейста. Но в статье 'Карлсон вернулся?' все происшедшее было списано на тайные каверзы симпатичного мальчишки.
Эти две статьи крепко ударили по семье, значительно усугубив ее и без того нелегкое положение: пересуды соседей, недоверие местных властей, подозрения начальства на работе, немалый материальный ущерб от 'тайных проделок' и прочее. Семья замкнулась, тяжело переживая всеобщее недоверие, возбужденное этими двумя публикациями.
Обдумывая случившееся, я пришел к выводу, что объяснение вряд ли лежит на поверхности. Версия 'тайных проделок', если и применима на каких-то позднейших стадиях развития событий, тем не менее никак не может объяснить все факты и наблюдения. Сам же я, признаюсь, хотя и провел в общей сложности около четырнадцати часов в Измайлове и 'Коммунарке', все же ни разу не был очевидцем ни необъяснимых феноменов, ни 'тайных проделок'. Но совершенно реальные страдания и мучения той несчастной семьи, усугубленные официальным недоверием, глубоко взволновали меня. Ведь такое же может повториться и в другой семье! С тем же результатом…
А ведь я как в воду глядел. Прошло несколько лет. И нечто подобное началось в одном из стареньких частных домов по Электродной улице в городе Челябинске, где вместе со своей восьмидесятитрехлетней бабушкой проживала ее внучка-восьмиклассница. Там вдруг стали сами собой летать, падать и перемещаться различные вещи и предметы. Обстановка обычная для таких ярких случаев: сотни любопытных, кордоны милиции, миллионный Челябинск гудит в удивлении. Но народ удалось успокоить: это-де все внучка сама незаметно делает. Объявили по областному радио, напечатали в газетах. Первая из статей называлась 'Одна бабка сказала…' ('Социалистическая индустрия' от 31 мая 1985 года), вторая - 'Бабушка Стефа, инопланетянка' ('Известия' от 5 июня 1985 года). Поверили.
Да и как было не поверить, если и здесь использовался тот же впечатляющий прием, что и в репортаже Псурцева:
'Своими глазами видели, - шумели в городе, - кирпич над домом кружил, не подойти без каски. Метла летает, а бабка на ней верхом!'
Тут, правда, не додумались посадить милиционера на вылетающий из окна холодильник, но это уже частности.
Вот как оканчивается статья 'Бабушка Стефа, инопланетянка': 'Разумное порождает разумное. Белиберда - белиберду. Жаль, случилось это в энном городе, где и наука, и дома культуры, и общество 'Знание' - все как будто на уровне, чтобы дать понять что к чему. И даже не бабушка с внучкой вызывают осуждение, а те, кто поверил в псевдочудеса, и те, кто объяснить их толком вовремя не смог. Или не сумел'.
Когда я в феврале 1990 года побывал в Челябинске, то, конечно, не пошел за разгадкой в местное общество 'Знание', а встретился с очевидцами, подробно расспросил их, задал ряд проверочных вопросов, приберегаемых мной для таких случаев. Мое мнение совпало со свидетельствами одного моего коллеги, случайно оказавшегося на месте событий в 1985 году, - самый что ни на есть натуральный полтергейст! Чего стоит, например, такая подробность: пришедшей в тот дом с недоверием работнице исполкома сама собой наделась на голову металлическая кастрюля. Это было, надо думать, великолепное зрелище! Но семью тем не менее ославили на всю страну.
Однако когда в последующие годы вспышки феномена участились, отношение к нему и его жертвам в обществе изменилось. Тому особо способствовали полтергейсты в городе Енакиево Донецкой области и в деревне Никитское Московской в 1986 - 1987 годах, в подмосковном городе Гжель и в самой Москве, на улице Молдагуловой, в 1987 году, а также в других населенных пунктах страны. А вскоре подоспел и пресловутый Барабашка из Лихобор. Вот тогда-то и стало ясно, что дело более чем темное. Общественность и масти задумались.
На изменение политики властей в отношении феномена обратили внимание за рубежом. Например, в небольшой редакционной заметке, напечатанной в одном из номеров издававшегося в США 'Обозрения парапсихологии' за 1988 год, говорилось:
'Журнал 'Омни' сообщает, что паниковали соседи, вызывалась милиция, а один из членов семьи впал в нервное расстройство. И все потому, что маленький Саша вызывал возгорание без спичек, посылал предметы летать по воздуху и переворачивал холодильники, не касаясь их. После одного из возгораний, когда едва не сгорело жилье семьи, Сашу послали в Москву на обследование. Ничего необычного не было найдено. 'Это, несомненно, случай полтергейста', - сказал московский врач доктор Адрианкин. Все это появилось в советской ежедневной газете 'Известия', что несколько необычно. Марселло Труцци, профессор социологии Восточно-Мичиганского университета (Ипсиланти), который следит за русскими сообщениями о парапсихическом, отметил, что появление статьи такого рода в газете 'Известия' в высшей степени необычно. 'Возможно, гласность в конце концов достигла и паранормального', - сказал он.
Л. В. Виленская, которая к тому времени уже находилась в США, напечатала в одном из номеров 'Записок Американского общества психических исследований' за 1988 год статью 'Случаи полтергейста в Советском Союзе'. В ней, в частности, отмечалось, что некоторые вспышки, начавшиеся в 1986 году, попали на страницы печати лишь год спустя, 'пока новая советская политика гласности не позволила сделать это. Возможно, что случаи полтергейста в России наблюдались и в предшествующие годы, но об этом ни слова не было напечатано'.
Но ведь нечто подобное у нас уже было! Об этом свидетельствует интересное наблюдение А. Н. Аксакова, известного русского исследователя как явлений медиумизма или спиритизма, так и самопроизвольных медиумических явлений, то есть феноменов полтергейста по современной терминологии. Он подметил одну любопытную особенность. В журнале
