Чем ближе я знакомился с Сидоровым, тем лучше понимал, что 'сдвиг в положительную сторону' должен произойти прежде всего в его сознании. Нет, сам он отнюдь не был, как говорится, со сдвигом, а испытываемые им совместно с его домашними недомогания оказались вполне реальными, но колдовство не имело к ним никакого отношения - тому была более прозаическая причина, на которой вряд ли стоит подробно останавливаться: просто дом располагался в явно геопатогенной зоне. Скорее всего, и 'колдунья' - соседка страдала по той же причине, но ее отношения с Сидоровым не позволили мне в том убедиться.
О геопатогенных зонах Сидоров не знал, о возможности же колдовства был наслышан давно. Статья 'Доморощенная магия' лишь подтвердила, что его поиски идут в правильном направлении; она давала почти законное право обратиться в прокуратуру с жалобой на 'колдовские действия' соседки. Мои доводы относительно того, что она тут ни при чем, абсолютно не воспринимались: ведь возможность колдовства, возражал Сидоров, подтвердил ученый из Академии наук.
Доказать свою правоту мне удалось благодаря одному печальному обстоятельству: соседка - 'колдунья' отошла в мир иной. А недомогания-то остались. На мой вопрос, кто же теперь колдует, Сидоров отмалчивался, думал. И, решив бросить все свои силы на борьбу с геопатогенной зоной, на которой стоял его дом, попросил моего в том содействия. Но это уже совсем другая история.
Тедвортский барабанщик. Ровно триста двадцать пять лет тому назад в Англии началась вспышка полтергейста, удивительно похожая на ту, что произошла в Лихоборах, включая и многие сопутствующие обстоятельства, вплоть до обвинения в колдовстве. Среди исследователей феномена этот случай известен под названием тедвортского барабанщика.
Сегодня нельзя сказать, будет ли человечество через триста двадцать пять лет помнить имена ученых, принимавших участие в расследовании случая с нашим Барабашкой. Но вот имена некоторых из тех, кто изучал или обсуждал то, что тогда произошло в Тедворте, до сих пор пользуются почетом и уважением во всем мире. Это, прежде всего Джозеф Гленвиль, а также философ Генри Мор и физик Роберт Бойль, открывший, совместно с Мариоттом, закон, ныне известный каждому школьнику.
Выдающийся английский философ Джозеф Гленвиль (1636-1680) прожил мало, всего сорок четыре года, но успел написать и издать книги, стать членом Королевского общества, в которое входили виднейшие ученые Англии, и капелланом короля Карла II. Уже простое перечисление его главных трудов говорит о многом: 'Тщета догматизма или уверенности в наших суждениях' (1661), 'Научный скептицизм или сознание в незнании путь к науке' (1665), 'Несколько философических рассуждений о существовании колдуний и колдовства' (1668) и, наконец, посмертное издание - 'Побежденное саддукейство, или Полное и наглядное доказательство существования привидений, духов и чародейства' (1681). В его трудах не всем все всегда нравилось. В чем только он не обвинялся в первом томе 'Философской энциклопедии', вышедшем в 1960 году в Москве: он - де защищал грубые суеверия, подверг критике понятие ПРИЧИННОСТИ, доказывал ограниченность научного познания - и прочее, и прочее. А ведь Гленвиль, по сути, является основоположником современных парапсихологических исследований. Недаром на него так ополчилась 'Философская энциклопедия'!
Но на него осерчала не только она. Еще ранее стали негодовать биографы - за 'невероятное сочетание высших умственных дарований с самыми унизительными суевериями'. Позволительно спросить: как же ученый дошел до жизни такой?
А все дело в том, что за несколько лет до издания 'Рассуждений' о колдуньях и колдовстве Гленвиль стал очевидцем полтергейстных проявлений! Произошло это в самом начале 1663 года. Рассказ о том случае он поместил в 'Рассуждениях' под названием 'Тедвортский демон, или Напасти в доме господина Момпессона, причиненные чародейством'. Позднее решил дополнить свои наблюдения из области неведомого описаниями, сделанными другими. Так родилась его знаменитая книга 'Побежденное саддукейство'.
Гленвилю удалось собрать вокруг себя группу единомышленников, среди которых были Роберт Бойль и Генри Мор. Они регулярно встречалисьдля сбора и обсуждения сообщений о современных им беспокойных домах, появлении привидений, вспышках полтергейста. Наиболее интересные проверялись с выездом на место. Случай Тедвортского барабанщика подробно разбирался ими в 1666 году.
Свой главный труд - 'Побежденное саддукейство' - Гленвиль не успел издать. Его кончина была тому помехой. Но друзья и единомышленники на следующий год опубликовали ее в Лондоне. Она выдержала несколько изданий, последнее - факсимильное - вышло в 1966 году в США.
Гленвиль был смелый человек, независимых суждений, но понимал, что издание 'Философических рассуждений' и 'Побежденного саддукейства' крепко ударит по его репутации. Предвидя это, он объясняет причины, по которым решил выступить с открытым забралом. Причины факты, которые он считал неоспоримыми: 'А так как я знал заранее, что нет такого доказательства, которое могло бы преодолеть предубеждения этих людей относительно некоторых фактов, то знаю, что должен подвергнуться самым тяжким порицаниям; все это я имею в виду и готов вынести. Но ни один человек не захочет подвергнуть себя этому попусту, так и я. Были причины, по которым я решился на это. Вот оне…'
Эти - то самые 'некоторые факты' Гленвиль и излагает в 'Побежденном саддукействе'. Там он подробно описывает восемь случаев колдовства (основываясь на материалах судебных процессов), тринадцать - явления призраков и привидений и, главное, столько же случаев беспокойных домов и вспышек полтергейста, в том числе и знаменитого тедвортского демона.
Как заметил в 1895 году русский исследователь этих феноменов А. Н. Аксаков, в собранных и осмысленных фактах Гленвиль 'увидел наглядное и реальное доказательство возможности необычных явлений' и вместе с тем - новое доказательство 'тщеты научного догматизма'. Но поскольку факты остались и останутся фактами, то, считает Аксаков, время для обеления Гленвиля уже пришло. С тех пор, как написаны эти слова, прошло свыше ста лет, и становится все более и более очевидным, что то время все еще впереди.
А что же собой представляет знаменитый случай тедвортского барабанщика, соприкосновение с которым так повлияло на Гленвиля, что отразилось и на его посмертной репутации? Едва начавшись, тедвортские события стали известны по всей Англии и даже привлекли внимание короля. Однако слава, выпавшая на долю английского собрата российского Барабашки, объяснялась другими причинами. В отличие от России времен перестройки и гласности добрая старая Англия того времени инстинктивно чуралась эпохи перемен. За пять лет как до, так и после начала тедвортской вспышки в Англии было отмечено всего пять случаев полтергейста. За столько же лет до и после случая с Барабашкой в России вспышек активности феномена наблюдалось, по крайней мере, на порядок больше, если судить по моему личному опыту встреч с явлением и сообщениям средств массовой информации за этот период. Англичане же в начале второй половины семнадцатого века отнюдь не были избалованы вниманием полтергейста. К тому же тедвортский барабанщик иногда выделывал такое, что Барабашке и не снилось, причем все это происходило в доме официального лица, известного и уважаемого в городе человека.
Сведения об этом случае сохранились и дошли до нашего времени благодаря Гленвилю. Позже английские исследователи нашли дополнительные материалы, которые подтвердили, а также дополнили и несколько уточнили факты, собранные знаменитым философом. Одно из уточнений касается времени начала и окончания вспышки. Согласно Гленвилю, происшествия имели место с апреля 1661 по январь 1663 года. В действительности же события, запустившие тедвортский полтергейст, произошли в марте 1662 года, сама же вспышка началась месяц спустя. Она продолжалась, с некоторыми перерывами, по крайней мере, год. Во всяком случае, феномен проявлял активность еще 15 апреля 1663 года. Имеются сведения о его рецидиве в конце того же года, с весьма диковинными проявлениями, содержание и особенности которых остались неизвестны.
Главное действующее лицо этой истории - мировой судья Джон Момпессон из города Тедворта, графство Уилтшир. О нем сохранилось мало сведений. Его семья была достаточно известна, имела обширные связи и пользовалась хорошей репутацией. В 1638 году будущий судья окончил колледж, так что к началу вспышки знаменитого полтергейста ему исполнилось тридцать восемь лет. К тому времени он был женат и жил в собственном, весьма добротном и удобном двухэтажном доме с женой, несколькими детьми, матерью и, разумеется, слугами. Дата смерти его неизвестна. По крайней мере, в 1690 году он еще был жив и, несмотря на обрушившиеся на него напасти, пересуды, сплетни и подозрения, 'не страдал от меланхолии и не отличался высокомерием'.
Все началось с того, что Момпессон в середине марта 1662 года выехал по служебным делам в соседний город Лудгаршалл. Там он, остановившись в доме местного судебного пристава, услышал барабанный бой и поинтересовался его причиной. Пристав сообщил, что вот уже несколько дней горожан беспокоит какой-то праздношатающийся барабанщик, призывающий барабанным боем подавать ему милостыню. Момпессон распорядился привести попрошайку. Им оказался отставной солдат Уильям Друри, бывший барабанщик, промышлявший попрошайничеством, на что, утверждал он, имеет письменное разрешение. Судья спросил паспорт и то самое разрешение, признал их фальшивыми и конфисковал у Друри самое ценное, что тот имел, - барабан, а самого Друри приказал доставить к мировому судье. Но бродяжка сознался в обмане и стал слезно просить вернуть ему главное средство пропитания - барабан. Однако судья был непреклонен: барабан Друри получит обратно лишь при условии, если полковник Эйлиф, чьим барабанщиком называл себя бродяжка, даст о нем хороший отзыв. Барабан оставили у судебного пристава, а барабанщика - под надзором полицейского, который, видимо, поддался мольбам бродяжки и отпустил его.
Примерно в середине апреля 1662 года Момпессон выехал по служебным делам в Лондон, но незадолго до этого судебный пристав, согласно распоряжению судьи, переслал конфискованный барабан ему на дом. По возвращении Момпессона 4 мая жена рассказала, что ночью их страшно напугали воры, которые столь громко стучали, что едва не разнесли весь дом. Очень скоро судья убедился, что жена если что и преувеличила, то лишь свои страхи.
Не прошло и трех суток, как ночью вновь возобновились звуки, недавно так встревожившие его домочадцев, - казалось, кто-то шумно ломится в дом! Раздавались очень громкие стуки в двери дома и вне его.
Судья оставил постель и, взяв пару пистолетов, пошел на разведку. Он открыл дверь, в которую стучали особенно сильно, однако за ней никого не было. Тут же услышал стуки в другую дверь, открыл и ее, обошел весь дом и вокруг него, но никого и ничего подозрительного не заметил. Между тем звуки не смолкали, но теперь слышались глухие удары и какой-то странный шум. Когда же Момпессон вновь оказался в постели, уже на крыше дома раздались звуки как бы топания и барабанного боя. Они продолжались довольно-таки долго, но постепенно стихли. В последующие дни стуки и барабанный бой четкими ударами и частой дробью раздавались не раз и; продолжались по пять ночей подряд с перерывом на трое суток, как бы для отдыха невидимого барабанщика. Звуки раздавались вне дома, из его наружных стен, более чем наполовину обшитых досками. Они всегда начинались только тогда, когда семья ложилась спать, будь то рано или поздно. Так продолжалось примерно месяц.
Затем звуки 'вошли' в дом и стали раздаваться в комнате, где хранился конфискованный барабан. Они возникали четыре-пять раз в неделю, спустя полчаса после того, как все уже были в постели, и продолжались почти два часа. Все начиналось с того, что слышались звуки как бы проносившегося над домом вихря, потом слышался барабанный бой, как при снятии караула. В той комнате странности длились два месяца, и судья специально ночевал в ней, чтобы самолично все видеть и слышать. В начале ночи шум был очень громок, но по прошествии двух часов постепенно затихал.
Примерно с середины июля необычные звуки стали слышаться и в других комнатах дома, к тому же к, старым прибавились новые: казалось, сыплется на пол горох, кто-то пилит по дереву, проносится табун лошадей.
Потом наступил трехнедельный покой - как бы для того, чтобы жена Момпессона успешно разрешилась от бремени и успела оправиться после родов. Вслед за этим любезным, как выразился Гленвиль, перерывом бесовство, как бы наверстывая упущенное, разразилось со страшной силой и принялось мучить и преследовать младших дочерей судьи, что началось с сентября. В детских кроватках, в присутствии домочадцев и посторонних лиц, раздавались столь мощные удары, что люди дивились, как они не разлетались в щепы. Если же к ним прикладывали руки, удары замолкали, но кровати начинали трястись с бешеной силой. Целый час подряд стуками выбивали, как на барабане, разные военные мелодии 'зорю', 'круглоголового' и другие армейские сигналы, не хуже полкового барабанщика. Потом под матрацами начиналось царапанье, будто железными когтями. Все это выгоняло детей из постелей, сопровождало из комнаты в комнату и первое время упорно преследовало только их.
В доме была светелка, где пока ничего необычного не наблюдалось, туда и перевели детей. Средь бела дня их уложили спать, но не тут-то было: едва они очутились в постели, как все началось вновь.
Утром 5 ноября, когда шум в комнате с детьми стал особенно сильным, слуге показалось, что лежавшие там две доски задвигались, и он произнес вслух: 'Дай мне эту доску'. Одна из них вдруг сама собой приблизилась к нему на ярд. Ободренный успехом, он сказал: 'Этого мало, пусть она придвинется так, чтобы я смог взять ее в руки', - и доска приблизилась почти к самым его ногам. Так она по его требованию двигалась туда-сюда раз двадцать, пока судья не пресек столь непозволительную вольность. Все это было днем и на глазах множества собравшихся. Наутро в той комнате чувствовался очень едкий запах серы…
Вечером же в дом судьи пришел пастор Крэг с подкреплением в лице соседей. Священник и домочадцы 'нехорошего' дома, преклонив колена у постели детей, где стуки выбивались особенно громко, стали молиться. На это время стуки оставили детей и перешли в светелку, но немедленно возвратились на прежнее место, едва закончилась молитва. И тут произошло поистине чудо: на глазах у всех пошли гулять стулья, и все, что могло двигаться, тут же пришло в движение. У детей сорвало с ног и перебросило через головы башмаки. Одновременно брус, вырванный из кровати, был запущен прямо в священника и задел его по ноге, но мягко, будто клок шерсти. Все удивились, когда пущенный со страшной силой брус остановился точно
