следствию не производил, за ложное в Сибирскую канцелярию доношение. Да еще за разглашение такого вымысла, взять штрафу 100 рублей и по взыскании освободить и до указа задержать под караулом'.
С подьячего же Комарова взять штрафу 50 рублей, а ежели не заплатит, бить плетьми и освободить'. «Пешего казака Федора Переводчикова» за то, что он мог весьма усмотреть, что не дьявол в Арин говорит, но сама собой притворно то чинила и прочее, взять штрафу 100 рублей, а если платить не будет, бить плетьми нещадно'.
Игуменье Доминике за то, что 'признавала притворство Арины за дьявольское наваждение, следовало бы нещадное наказание, но как по следствию оказалось, что она в престарелых летах (семьдесят два года. - И. В.), то ее за вину лишить игуменства и послать в братство вечно в другой дальний монастырь'.
Келейниц Ирину и Федосью приказано было бить плетьми. Всех свидетелей, подписавших акт освидетельствования, 'оштрафовать с каждого по 100 рублей, а если платить не будут, бить плетьми и освободить'.
Последний пункт решения Тайной канцелярии от 15 марта 1739 года касался абсолютно всех привлеченных к этому уникальному для истории лжеголосовых проявлений делу не только виновных или признанных невиновными, на и вообще всех, вплоть до мастеров заплечных дел:
'Всем объявить указом, под страхом смертных казней, чтоб они впредь о вышеупомянутом том не токмо никому не разглашали, но и разговоров бы о том ни с кем не имели'.
О том, что было далее, известно немного. Воевода и подьячий Комаров штрафы уплатили. Казак Федор Переводчиков, священник Прокопий Дмитриев и красноярский драгун Злобин сумму штрафа не осилили и были биты плетьми. Доминику определили в Тюменский монастырь. Бедной Арине, видимо, пришлось вынести все предписанное Тайной канцелярией, вряд ли у кого из исполнителей возникла мысль смягчить ее участь, как это пытались сделать в начале процесса матушка Доминика и ее келейницы Ирина и Федосья, за что жестоко пострадали. Залечило ли время душевные и физические муки бедной Арины, или ей довелось до конца дней своих нести тяжкий крест последствий своей необдуманной шалости, вряд ли мы когда о том узнаем. Время, конечно, лечит прошло с тех пор на Руси без малого два с половиной столетия, и та давняя томская история повторилась в славном русском городе Курске. И голос непонятно чей звучал, и розыски велись, и следствие было, и суд скорый. И в деле фигурировали восприемники тех давних государственных мужей и инстанции: ГБ (Тайная канцелярия), первый секретарь Kypcкого обкома КПСС(губернатор), начальник Управления внутренних дел Курского облисполкома (воевода). И слух о том неведомом голосе пошел по всей Руси великой. И всем причастным к правде уж не указом ли каким, и не под страхом ли чего-то такого, что равносильно смертной казни, объявили под расписку о неразглашении страшной тайны той до конца дней своих. Истина, во всяком случае, стала известна лишь через десять лет.
Конечно, были и отличия. На дьявола почти никто не грешил, разве что домового иногда поминали, потом прознали о полтергейсте, и с подачи исследователей этого феномена сначала пресса, а потом и народная молва возложили всю ответственность за странные голосовые проявления на шумных духов. На том и успокоились. И лишь в 1990 году узнали правду. О том, как все это было, мой следующий рассказ.
Чтобы читатели имели представление, с чем пришлось встретиться людям, я приведу без всяких купюр лишь одно из ранее записанных на магнитофон голосовых высказываний, предназначавшихся квартирантке Лене:
'- Ты что, б…, спишь? Двадцать шестой съезд идет. А ты, б…, спишь! Ты что, б…, спишь! Или ты, б…, думаешь, что за тебя Пушкин работать будет? Хлеб ешь, а пользы никакой трудящимся. Ну, б…, вставай, на х… Бери метелку и вдоль по улице. Пошла! Или иди вон на стройку кирпичи лепи. Стены возводить. Ишь ты, я с твоим Колей тружусь на объекте в поте лица. Ты кто, с…? Коля вон ест, а мне и поесть некогда, потому что я тружусь в две смены'.
О творившихся тогда в Курске чудесах московские исследователи узнали летом того же 1981 года от одного своего коллеги, вернувшегося оттуда из командировки. Мне же о том событии вскоре поведал известный уфолог А. С. Кузовкин, который включил краткое сообщение своего корреспондента в самиздатовский сборник 'Московский полтергейст-82', после чего то происшествие стало именоваться курским голосовым полтергейстом. Вот что сообщалось в сборнике:
'В одном из тихих уголков на глухой улице Курска, которая расположена недалеко от вокзала, частном домике жила молодая семья. С некоторых пор она стала преследоваться странным явлением. Из стен их квартиры стали раздаваться голоса, вернее, голос, хриплый, похожий на мужской. Он насмехался над их интимными переживаниями, бытом и прочим. Подозрения пали на их соседку, полусумасшедшую старуху.
Супруги заявили в милицию. Приходившие милиционеры ничего не обнаруживали. Один из них решил некоторое время подежурить, надеясь зафиксировать источник голоса. Действительно, ему удалось дождаться того момента, когда раздался вдруг хриплый голос, как раз такой, о котором ему рассказывали супруги. Голос, казалось, исходил из стен. По мере приближения к нему он удалялся, оставляя людей в недоумении. Он вещал: 'Все равно вы меня не найдете!' - и сообщал подробности личной жизни милиционера. С тех самых пор в доме установили дежурство милиционеров. Голос всегда сообщал об их личных тайнах, издеваясь над привычками каждого из них. Явление ширилось.
Улица и ее окрестности стали местом, притягивающим массу любопытных. Соседние улицы наводнились приезжающими машинами с людьми из других городов, и требовались усилия администрации и милиция чтобы преодолеть стремление множества любопытных.
Поиски источника голоса, который часто выступал с дискредитирующими сообщениями об отдельных лицах администрации, даже с привлечением специалистов из Москвы, ничего не дали.
Лишь спустя неделю после поисков удалось, как официально сообщили, разоблачить соседку, полусумасшедшую женщину, которая якобы ранее работала в исследовательском институте, а в последнее время, благодаря гениальному открытию, создала инициирующий опасный феномен. В наше время указанный 'изобретатель' находится в одной из клиник. Таковы сведения, которые официально сообщались в лекциях, посвященных разъяснению этого феномена'.
Памятуя, что о проделках курмышского черта в 1813 году курмышане помнили и в 1867-м, и сознавая, что официальным путем мне ничего не узнать я стал медленно и кропотливо восстанавливать картину тех событий. То же самое делал и мой коллега В. Н. Фоменко, который познакомил меня с содержанием письма одного из своих курских корреспондентов от 22 июня 1986 года. Он сообщал о голосе на улице ВЧК в Курске следующее:
'Сам я голоса не слышал и на месте не был, так как дом был оцеплен большим количеством милиционеров. Были там и сотрудники КГБ с различной аппаратурой. Из показаний очевидцев следовало, что все было похоже на человека-невидимку. Голос перемещался внутри дома и в саду возле него. Голос хрипловатый. Вступал в диалоги и перебранки с людьми. Оскорблял в споре начальника УВД Курской области генерала Д. К. Панкина, который грозился его поймать и посадить. Подобная угроза вызвала у голоса бурный восторг.- он поносил В. К. Панкина всячески. Беседовал он и с постовыми милиционерами.
Замполит УВД имел глупость тиснуть статейку в 'Курской правде', что, дескать, это какая-то бабка носила в сумочке магнитофон, чем вызвал дружный смех всего города. Если усиленные наряды милиции и КГБ не могли в течение недели отловить бабку с магнитофоном, то как же они шпионов ловят?
А с работников милиции, стоявших в оцеплении, взяли подписку о неразглашении.
Между тем годы шли, слухи о том происшествии ширились, иногда обрастая любопытными подробностями. Так, 26 января 1988 года Фоменко сообщил мне, что, по его сведениям, тогда, в 1981 году, с целью обнаружить голос отключали дом от электропитания и привозили радиопеленгаторы. Также, нa всякий случай, решили проверить высказывания голоса, компрометирующие заместителя первого секретаря обкома партии, и по результатам проверки его будто бы сняли с работы.
5 октября 1988 года в газете 'Труд' появилась знаменитая статья О. Квятковского и И. Могилы 'Разговор с невидимкой'. Напомню, в ней речь шла об общении с Барабашкой посредством стуков. Могила, зная о моем жгучем интересе к тому курскому происшествию, вскоре передал мне отклик на свою статью в виде письма одного из жителей Курска. Тот сообщал следующее:
'3 начало лета 1981 года у нас в Курске на улице ВЧК в частном доме появился 'голос'. Встревоженные жильцы обратились в милицию. Приехали 'нижние чины'. Выслушав от него грубости, уехали. Потом эта картина повторялась по мере посещения все более и более высокими руководителями. Целую неделю искали 'японскую аппаратуру'. Естественно, ничего не нашли.
Чтобы успокоить людей, 'Курская правда' опубликовала сообщение о старушке с магнитофоном в кошелке за подписью участкового уполномоченного. Народ посмеялся нелепости сообщения, посудачил и успокоился.
Я вступил с автором в переписку. В одном из последующих писем он советовал мне связаться с бывшим начальником УВД Курского облисполкома В. К. Панкиным, который сейчас работает в Москве, но в 1981 году 'при сем присутствовал и даже выслушивал грубости от 'голоса' в свой адрес (молва народная), одним словом, руководил 'разоблачениям' Если он 'снизойдет', - писал мой корреспондент, - можете получить ценную информацию'.
И хотя я не был уверен, что генерал до меня снизойдет', я стал искать, где же он работает. Надо же было случиться такому удивительному совпадению: место работы Вячеслава Кирилловича Панкина мне стало известно буквально через несколько секунд!
Дело в том, что письма от моего курского корреспондента я хранил вместе с газетой 'Труд' (5 октября 1988 года, в которой была напечатана статья 'Разговор с 'невидимкой'. Газета была сложена так чтобы текст статьи не выцвел от света (она была на третьей странице); газета лежала четвертой страницей вверх. Нечаянно бросив на нее взгляд, я вдруг увидел нужную мне фамилию! Вчитался: это было интервью с начальником Главного управления уголовного розыска МВД СССР генерал-лейтенантом милиции В. К. Панкиным. Сразу же осознал, что генерал до меня не снизойдет: его дело - ловить уголовников, мое барабашек.
Но как-то все же надо узнать, что происходило в 1981 году в Курске? Я решил довериться народной молве и поискать тот самый номер 'Курской правды', где говорилось про бабушку с магнитофоном в кошелке. Мне казалось, что поиски Трои основывались на гораздо более достоверной молве, чем слухи о статье с таким идиотски примитивным объяснением. Неужели, в самом деле, она могла быть напечатана?
Пришлось ехать к черту на кулички - в газетный отдел Ленинки - и потратить на поиски целый день. К моему величайшему удивлению, народная молва и на этот раз не ошиблась: в газете 'Курская правда' от 16 июня 1981 года действительно напечатана статья участкового инспектора, лейтенанта милиции Н. Головенкова. Она называется 'Чудо' без чудес. По следам одного происшествия'. Статья достойна того, чтобы быть приведенной полностью:
'Весть о том, что в одном из домов по улице ВЧК вдруг ни с того ни с сего 'заговорили' стены быстро облетела весь город, привлекла внимание многих любопытных людей, толпами собиравшихся, чтобы дышать 'таинственный' голос.
Вокруг новоявленного 'чуда' возникла масса всевозможных домыслов и небылиц. Людская фантазия порождает разговоры о какой-то сверхъестественной, «нечистой силе», 'привидениях' и 'домовых'.
Органы милиции провели расследование по этому поводу. И вот что выяснилось. Оказывается, еще раньше 'привидения' обитали в доме номер 5 по Хуторскому проезду. И разговаривали они, эти 'привидения', тем же голосом, что и в доме по улице ВЧК, сыпали такие же вульгарные, пошлые фразы.
Вскоре таинственный голос был обнаружен… в магнитофонной кассете. Автором записанного на ней текста, который унижает человеческое достоинство и квалифицируется законом как злостное хулиганство, является хозяйка дома по Хуторскому проезду Д. П. Смирнова.
'Чудо' оказалось без всяких чудес: Дарья Петровна воспользовалась самым обычным бытовым магнитофоном, породив тем самым слухи о 'домовых' и 'привидениях'. Они, эти 'привидения', измененным голосом Смирновой сыпали оскорбления в адрес ее молодых квартирантов, терроризируя и лишая их покоя изо дня в день.
Спешу успокоить читателя: Дарью Петровну, бывшую учительницу физики, не вздергивали на дыбу, не секли розгами, а 'всего лишь', обвинив в злостном хулиганстве, 17 августа 1981 года решением народного суда направили на принудительное лечение в 'медучреждение специального типа', поскольку она была признана невменяемой, то есть не отвечала за свои
