Кузьмич в ответ засопел с удвоенной силой.
Лёва и Сергей Олегович переглянулись, стали молча сносить в сарайчик коробки с водкой.
Когда они внесли тело Кузьмича в дом, генерал, сидя за столом напротив круглолицего, немного растерянного человека, провозглашал очередной тост:
— Ну, за молчание! За солидное мужское молчание…
Кузьмича положили на диван. Лёва и Сергей огляделись — вокруг чисто и очень уютно, в европейском духе. Даже камин был. Резная мебель, всюду — некрашеное дерево, за углом — пологая лестница вела на второй этаж. Стояло пианино. И даже коврики на полу лежали…
— Всё время молчит, — показал генерал на своего улыбающегося собеседника. — Видно, Кузьмич своих сотрудников держит в ежовых рукавидах.
Румяному молчуну было где-то под пятьдесят. Одет он был скорее по-городскому, чем по-деревенски. Подойдя к телу Кузьмича и по-прежнему не произнося ни слова, он стал снимать с него дождевик. Затем заботливо положил ему под голову подушку. Снял сапоги. Это последнее действие, вероятно, и разбудило егеря — он открыл глаза и огляделся вокруг.
— Уважает… Вон как ухаживает, — умильно наблюдал за происходящим Соловейчик. — Любит, наверное…
— Кузьмич, как твоего сотрудника звать? А то он всё молчит и молчит… — поинтересовался генерал.
— Он не мой, — проговорил егерь, поглядев на суетливого человека и снова погрузившись в сон.
— Я так и понял, что немой, — вздохнул генерал. — Бывает, что же делать. Для мужика это плохо, но не так, как для женщины. Для них, женщин, это трагедия. У них же всё общение на словах построено. Мы ведь и без слов можем общаться. О своём, о мужском. Мы ведь поймём друг друга, а?
Генерал улыбнулся, потёр щёку, непроизвольно провёл тыльной стороной руки по горлу:
— Побриться бы не мешало…
Он поскрёб щетину вокруг кадыка — сотрудник тут же понял, заулыбался и наполнил рюмки. Иволгин с удивлением посмотрел на него.
— Михалыч, ты горло своё почесал, а он подумал, что выпить собираешься, — подсказал Соловейчик. — Ты уж впредь с жестами осторожнее…
— Не будем обижать, — решил Иволгин, поднимая рюмку. — Ну, за понимание.
Сотрудник кивнул головой, улыбнулся.
— Всё понимает… — одобрительно заметил Сергей Олегович, рассматривая странного помощника Кузьмича. Он широко зевнул и спросил его: — Слушай, где тут можно поспать и помыться?
Жестами он попытался всё это показать, для убедительности даже засопел, как егерь. «Спать и мыться». Второе действие Сергей Олегович изобразил активным почёсыванием тела. Сотрудник сочувственно посмотрел на него и жестом попросил следовать за ним.
— Чистенько… — огляделся вокруг Соловейчик, оставшись наедине с генералом в обширной столовой. — Молодец, Кузьмич…
Сотрудник затащил Сергея Олеговича на второй этаж, провёл в комнату, где стояло несколько удобных кроватей. Он протянул ему таблетку, повторил жест сна. Затем указал на стакан с водой — последовало активное почёсывание тела. Сергей Олегович с сомнением взирал на предложенный набор. Но сотрудник настаивал. Сам опустил таблетку в стакан, поднёс к губам. Сергей Олегович посмотрел на него, вздохнул и послушно отпил один глоток — пол ушёл из-под ног, он полетел куда-то. Сотрудник еле успел подхватить его на руки и понёс, как ребёнка, на кровать…
Лёва втащил в комнату тело прокурора. Положил на соседний угловой диванчик, рядом с Кузьмичом. Устало присел напротив сотрудника.
Соловейчик машинально почесал горло — тут же рюмка его была наполнена.
— Это я случайно, — стол оправдываться перед сотрудником Лёва. — Машинально поскоблил горло… Я приехал ловить рыбу. Отдохнуть и поймать большую рыбу…
Соловейчик для убедительности отчаянно жестикулировал, даже показал, какую рыбу он желает поймать. Сотрудник понимающе кивнул. Удалился и принёс большой бокал, который и наполнил привезённой рыбаками водкой.
Лёва тяжело вздохнул, взглянул на ёмкость, затем на внимательного и заботливого сотрудника — тот с интересом наблюдал за ним.
— Только я такие тосты, как генерал, не умею говорить, — признался Лёва. Приподнял бокал, легко склонил голову, подумал и залпом выпил. За что и заслужил одобрительное похлопывание по плечу и увидел поднятый вверх большой палец руки.
Соловейчик уже ласково глянул на сотрудника.
— А ты ничего, соображаешь. Ну, плесни ещё, да и себе накапай, — предложил он.
Хотя жесты не сопровождали его слова, он был прекрасно понят.
Генерал Иволгин подошёл к окну мансарды — внизу влажно блестела тропинка к пирсу. Сам причал в сероватом утреннем мареве плавно растворялся в зеркале воды. Было необыкновенно тихо и тепло.
От сарайчика на пирсе пробежал к дому Соловейчик, его шаги гулко раздавались в тишине утра. Он нёс в руках очередную коробку с водкой.
Заметил генерала.
— Михалыч! — остановился Лёва внизу. — Михалыч, сейчас червей накопаем и пойдём на зорьку. Спускайся вниз — мы завтракать собрались.
Лёва поудобнее перехватил коробку, нежно пропело стекло.
Иволгин вздохнул и прикрыл окно.
Кузьмич неожиданно проснулся: прямо в нос ему упирались прокурорские носки. Он с шумом втянул в себя воздух, поморщился брезгливо и поднялся с диванчика. Вышел на поляну перед домом, огляделся…
— Где это я?.. — прошептал он с ужасом и закричал во всю глотку: — Лёва! Посмотри, Лёва!..
Соловейчик не отзывался. Кузьмич махнул рукой и отправился на прежнее место — досыпать.
Кузьмич и Лёва завтракали. На диване, где прежде спал егерь, теперь лежал, пьяно сопя во сне, сотрудник.
— У тебя хлеб есть? — спросил Лёва, осматривая стол. Не только хлеба, но и ничего другого, кроме бутылок, не было.
— Там… где-нибудь… — вяло откликнулся Кузьмич.
— Где это там?! Ты что, Кузьмич? — возмутился Лёва.
— Ну, там… Это… На кухне посмотри, — уныло посоветовал егерь.
Соловейчик послушно направился на кухню. В ней царили чистота и порядок. Холодильник был пуст. В шкафчиках ничего не было, Лёва нашёл только пачку кофе.
Он посмотрел на часы — 3 часа утра.
— Кузьмич, придётся в посёлок за хлебом сгонять! — крикнул Лёва.
Сергей Олегович лежал на широком постели, сложив руки на груди. В длинной ночной рубашке и вязаном колпаке. Его поза очень напоминала покойника.
Соловейчик взглянул на странный наряд, толкнул:
— Серёга, тебе что на завтрак брать?
Молчание.
— Серёжа, как ты?.. — встревожился Лёва, глядя на неподвижное тело приятеля. Тот был бледен и, казалось, совсем не дышал…
Лёва склонился над телом, протянул руку и поднёс её ко рту Сергея Олеговича. Ничего не лоняв, дотянулся пальцами до левого уха, пощупал пульс — тот был на месте — и только тогда успокоился:
— Спит…
Соловейчик заметил на столе среди часов, носового платка, зажигалки — богатое портмоне с вензелем SOS.
— Серёжа, я у тебя денег немного возьму? На хлеб… — еше раз толкнул он Сергея Олеговича.
Снова молчание. Приняв это за знак согласия, Лёва сгрёб портмоне со стола и заглянул внутрь. Там была стопка долларов, немного рублей и кредитная пластиковая карта VISA.
— Я сейчас!.. — пообещал Лёва и выбежал из спальни, забрав портмоне.
— Лёва! Ты скоро?! — Кузьмич уже стоял на крыльце. Заметив генерала на пирсе, у лодочного сарая, он крикнул ему, объясняя столь ранний подъём:
— Михалыч, мы быстро — за хлебушком и обратно.
Генерал смотрел, как егерь и Соловейчик усаживаются в джип, Взревел мотор. Машина странно дёрнулась, затем вылетела на дорогу, оставив после себя клубы дыма.
Иволгин взглянул на часы — 3 часа 15 минут — и продолжил осмотр водных мотоциклов.
Через лес шла ровная асфальтированная дорога. Машина мчалась легко.
— Хорошая дорога, — произнёс Кузьмич. Он сидел за рулём.
— Научились делать, — согласился Лёва.
Соловейчик приложился к прихваченной с собой бутылке водки. Сделав слишком большой глоток, он поперхнулся от неожиданности. Начал надсадно кашлять.
— Кузьмич, похлопай! — судорожно, сквозь кашель, попросил он.
Кузьмич оторвал руки от руля и несколько раз хлопнул в ладоши. Соловейчик дико посмотрел на егеря. Кашель, как ни странно, прошёл сразу же после хлопков…
Они въехали в посёлок. Одноэтажные аккуратные строения утопали в зелени. Влажное шоссе пело под широкими колёсами джипа.
Кузьмич притормозил у припаркованного автомобиля.
— Мужики! — выглянул Лёва. — Где тут магазин? Хлебушка хочется купить.
Те, увешанные тяжёлыми цепями и радиотелефонами, оглядели странную парочку, особенно Кузьмича в егерской фуражке с кокардой. Но после того, как Лёва так оглушительно икнул, что руки их непроизвольно дёрнулись к просторным пиджакам, указали:
— Туда езжай — там заправка, а при ней лавка…
— Спаси… — Лёва вновь икнул, — …бо! — Мужики вновь нервно дёрнулись.
Джип умчался.
