— Проклятье тебе на голову, Дибблер. Это пастух и фермер.
— И Видл, — прошипел Дибблер.
— Видл — пастушка свиней. — Пропыхтел Сниггс, поднимаясь вверх по лестнице.
Тристан уже собирался вернуться в спальню, когда услышал легкий голосок Пэн.
— Боже милостивый! Прекратите это препирательство. Дибблер будет держать веревку. Сниггс, ты понесешь факел, а Видл и я будем следовать за вами. Мы должны встретить Торнипа и Эрбута, а из-за вашей глупой ссоры мы опаздываем.
Шум шагов сообщил о продвижении группы внизу. Он медленно двинулся за ними, вниз мимо часовни к бювету.[25] Он подождал, скрываясь в тени порога, в то время как Пэн и ее суматошные слуги вышли из комнаты, прошли в зал и на улицу. К тому времени, как он достиг лестницы, туман уже окутал крутой лестничный марш.
Он вдавился в обитую железом дубовую дверь цитадели и наблюдал, как плащ Пэн исчезает в усиливающейся белизне тумана. Забыв о своем состоянии, он оттолкнулся от двери и погнался за ней вниз по лестнице. Какое безумие! Она резвилась с теми идиотами посреди ночи. Боже, спаси его от безмозглых женщин. На полпути вниз, силы оставили его, в голове как будто молот застучал о наковальню, и его колени подогнулись.
Выругавшись, он взмахнул руками и упал на каменные ступеньки, ушибив голень. Он присел, тяжело дыша и дрожа. К тому времени как он восстановил силы и был способен стоять, Пэн и ее шайка скрылись.
Его планы расстроились и, выйдя из себя как из-за собственной слабости, так и от безрассудства Пэн, он вновь добрался до лестницы. Он возвратился в свою спальню, нашел плащ и одеяла, и медленно побрел по лестнице на вершину цитадели. Поднявшись на одну из четырех башен цитадели, он устроился в амбразуре и начал ждать.
Вскоре он обнаружил, как же все-таки трудно держать свои глаза открытыми. Позже, когда, казалось, прошли часы, он услышал слабый шепот. Оглядевшись, он не нашел никого в ночи. Шепот перешел в шипение, пульсирующее шелестение. Тристан заткнул уши, но звук остался. Он опустил руки и всмотрелся в темноту. Внезапно шелестение исчезло. Он ждал, что оно возвратится, и в ожидании, заснул.
Когда он пробудился, то оказался в мире, в котором земля исчезла под вуалью белых облаков. Тишина пульсировала в нем, и его тело одеревенело от пребывания в одном положении. Он задрожал и высунулся из амбразуры. Было дуростью оставаться снаружи в этом густом тумане.
Он спускался по лестнице, завернутый в свой плащ и одеяла, но на полпути к этажу над своей спальней, услышал безобразный визг, который заставил его вздрогнуть. Скинув одеяла, он вжался в стену, и протянул руку к шпаге, которой у него не было.
— Ррррииииииииииииии!
От этого неприятного шума по спине поползли мурашки, и волосы встали дыбом.
— Ррииииииии! Рии, риии, риии, ухх, ухх, ухх. Рииииииии!
— Видл, заставь ее прекратить это. Она разбудит Тристана.
— Да, Госпожа, но ей тяжело, подниматься вверх по лестнице.
Внезапная догадка толкнула его вперед. Он перекинул свой плащ за спину и спустился с последнего пролета лестницы. На лестничной площадке выше этажа, где была его собственная спальня, он увидел настоящее представление. Девушка в блузе, шоссах, и ботинках, стоящая спиной к нему, склонилась и тянула за веревку. К веревке было привязано медное кольцо; к кольцу была привязана самая большая и самая раздраженная свиноматка из всех свиноматок, которых когда-либо держали в замке. И подталкивала сзади обезумевшую свинью его золотоглазая спасительница Госпожа Пенелопа Фэйрфакс. Тристан забыл свои собственные бедствия при виде ворчащей Пэн и упирающейся свиньи.
— Тяни сильнее, Видл, — приказала она, с трудом дыша.
Видл потянула веревку и, двигаясь назад, врезалась в него. Она повернулась, выпустила веревку и уставилась на него. Позади Пэн, Дибблер и Сниггс держали факелы и подгоняли свинью подбадривающим шепотом. Пэн упиралась плечом в заднюю часть туши негодующей свиньи. Освободившись от сдерживающей веревки, свиноматка взвизгнула и стала крутиться вокруг себя. Пэн свалилась на бок, высоко подняв колени и задрав подол юбки. Свинья же выбежала через открытую дверь.
— Святые угодники, Видл, что…
Пэн затихла, поскольку он вышел из тени и ступил в освещенное факелами пространство. Он бросил взгляд на ее ноги; она рывком поправила подол, полностью прикрывая их. Потрясенный и все же очарованный, он спустился к ней с полным достоинства изяществом, несмотря на глупость обстоятельств. Он предложил ей руку и нахмурившись глядел на нее.
— Я должен полагать, Госпожа Фэйрфакс, что вы, женщина знатного происхождения, открыли гостиницу для свиней?
Пэн хмуро глянула на него, встала на ноги и стряхнула грязь с рук. Откидывая растрепанные волосы со своего лица, она пожала плечами.
— Матерь Божья, Тристан, ручаюсь, что это выглядит именно так. Плохая Марджери! — Она промчалась мимо него, как только свиноматка показалась в дверном проеме, изо всех сил захлопнула дверь и возвратилась к нему. Она отряхнула солому и пыль со своего плаща. — По правде говоря, милорд, я похитила ее.
Пэн с одобрением осмотрела своих слуг, как если бы она гордилась их достижением.
Он же тер свои виски, поскольку его голова снова начала болеть.
— Вы украли свинью? Свинью?
Ее веселье исчезло, и она обратилась к нему.
— Украла? Что вы имеете в виду? Я не краду, любезный. Я похитила Марджери у моего самого подлого врага с полным на то основанием.
Тристан едва слышал ее, поскольку понял, что она путешествовала ночью по острову, что у нее имелся враг, от которого она могла ожидать опасности, и что она также рисковала благосостоянием своих слуг.
— Иисусе, вы рисковали собственной безопасностью и подвергли опасности этих людей? Божье дыхание, женщина. Вы не способны командовать даже загоном для скота, что уж и говорить о замке.
Он слышал, что она пробурчала что-то себе под нос, но не смог уловить что, поскольку она повернулась и жестом отослала своих слуг, жадно слушавших их диалог. Когда же они ушли, она повернулась, чтобы ответить ему. Исчезло практичное поведение предприимчивой авантюристки. Ее золотые глаза метали молнии, дыхание стало неглубоким и быстрым. Тристан начал забывать свое недовольство ее поведением, поскольку ее ярость всколыхнула его чувства. Он был таким рассеянным, что даже не понял, о чем же она говорит.
— …И если вы предполагаете, что я и дальше буду терпеть ваши нападки перед моими слугами, то вы заблуждаетесь, любезный. Вы неблагодарны, любезный. И вы думаете, что поскольку вы мужчина, то это дает вам право судить меня и требовать, чтобы я отвечала перед вами? — Пэн смотрела на него свысока, как будто он был собакой, которая испачкала драгоценный турецкий ковер. — Я, любезный, не воровка.
На мгновение он потерял дар речи.
Кровь бросилась ему в лицо. Он покраснел! Она заставила его покраснеть подобно ребенку. По-настоящему разъяренный, он начал идти на нее, но она отступала, чтобы сохранить дистанцию между ними.
— Воровство, Госпожа. Взятие кое-чего, на что вы не имеете никакого права, кое-чего, что не ваше.
Он быстрым шагом двинулся к ней, и она попятилась назад. Она стояла лицом к нему и одной рукой ощупывала пространство позади себя. Рука встретила пустоту лестничного проема. Он усмехнулся, поскольку она оглянулась назад. Оба они вспомнили ее прошлый опыт с лестницей.
— Не смейте, — говорил он, пока подкрадывался к ней, — называть меня «любезный».
Он дотянулся до нее обоими руками. Слишком поздно он увидел, что она ухватилась своей рукой за стену сбоку от нее. Ее нога поднялась и слегка ударила его в грудь. Воздух вышел из его легких. Он захрипел и откинулся назад, в то время как она развернулась и исчезла в темноте винтовой лестницы. Он выпрямился, потирая свою грудь, и пристально поглядел ей вслед одновременно раздраженный ее безрассудством и восхищенный тем, как она взрывается подобно солнечному сиянию, когда взволнована.
— Боже, храни меня, — сказал он себе, поскольку помнил страсть Госпожи Фэйрфакс. — Я был спасен от дьявольского, ревущего шторма весьма привлекательной и возбуждающей воровкой свиней.
По другую сторону Острова Покаяния лисы, ласки и ежи только начинали оправляться от зрелища похищения свиньи по имени Марджери. Многие из их все еще в удивлении поглядывали на величественный замок Мач Кутвелл, поскольку именно с заднего двора этой великолепной обители из камня и кирпича, прошествовал парад воров, всю дорогу ссорясь и препираясь.
Мач Кутвелл распростерся более чем на четыре акра, здесь было пятьдесят две лестницы, триста шестьдесят пять комнат, и, конечно же, не было свиней. В пределах дома Сэр Пондер Кутвелл, владелец этого огромного современного величественного строения, тащился через галерею и вниз по главной лестнице, его ночной колпак был одет криво, длинные и тонкие ноги упорно трудились под выпуклостью живота. Его коленные суставы скрипели, когда он шел, распространяя аромат гвоздики, которую он жевал, борясь со своим скверным дыханием. Он бормотал что-то себе под нос.
— Моя Марджери, Моя Марджери. Будь, проклята эта девчонка. Я повешу ее как воровку, ведьмино отродье.
Волоча по полу желтую ночную рубашку и халат, Пондер прошаркал ногами в обеденную залу, подобно ожившему заварному крему. Он вошел в комнату и наткнулся на стул когда понял, что в комнате кто-то есть. Его гость сидел, закинув ноги на обеденный стол. Около свечи стояла бутылка вина. Пондер поглядел на грязные ботинки, одежду из черного шелка отделанную золотом и мрачное лицо в обрамлении черных как смоль волос с черными же глазами. Растрепанный, каким он был сейчас, гость умудрился сделать так, что Пондер казался еще более старым и более неловким, чем он был на самом деле, в то время как сам походил на красивого сине-черного ворона.
Пондер глянул на шпагу на боку молодого человека. Его пристальный взгляд двинулся дальше и зацепился за бутылку вина. Он нашел кубок и наполнил это. Осушая его, он бормотал что-то про себя.
— Дьявол забери ее, украла мою призовую свиноматку. Я должен был выкурить ее из этого замка много лет назад, когда она отвергла мое предложение о браке. Она отвергла меня и после того, как я испытал так много неприятностей, ухаживая за ней. Это ухаживание стоило мне денег. Это не правильно. Не правильно. Мерзкое создание, лишила меня моей земли, моего замка, всего, что было моим! Старый король Гарри[26] дал его мне. Его сын[27] не имел никакого права забирать его. Нет.
— Хватит, Кутвелл, — сказал молодой человек.
— Грязное воровство — вот, что это было. Я пробовал солить ее поля, отравлял колодцы, ничто не помогает.
Темноволосый гость Пондера одним прыжком вскочил на ноги. Стул отлетел назад и ударился о буфет, и молодой человек закричал на хозяина.
— Попридержите свой язык, идиот! Клянусь Троицей, я не буду больше слушать это. Почему вы не сообщили мне, что девчонка нашла на берегу человека, потерпевшего кораблекрушение?
— Клянусь моей верой, какого человека?
Гость положил руки на стол, наклонился к Пондеру и посмотрел на него так, как смотрит змея на полевую мышь.
— Прежде чем отплыть во Францию, капитан моего судна сказал мне, что ваш управляющий упомянул молодого человека, потерпевшего кораблекрушение и получившего приют в Замке Хайклиф. Я плачу вам не за поклонение свиньям, Кутвелл. Я думал, этот человек пошел ко дну с остальными ублюдками в шторме, и вот я нахожу его выжившим и набирающимся сил под моим носом.
— Клянусь честью, я не знал.
— Это, мой жирный друг, очень неприятно.
