– Вы что, собираетесь ЭТИМ здесь трясти! – заволновался «костюм», – Господи! У вас ум есть? Тут и так воздуха мало.
– Дети в этом возрасте почти не воняют. В отличие от вас, уважаемый, – авторитетно заявил молодой человек. – У меня свой недавно родился.
– А где он сейчас? – спросила Лариса, которую доброхоты на время освободили от забот.
– Слава Богу, не здесь. Я жену рожать в Германию отправил, роды были тяжелые, с осложнениями, так их там задержали. А я вернулся вот… на свою голову.
Примерившись, он несколько раз подряд резко дернул двери. Они дрогнули, но и только.
– Монтажку бы…
– А вон, трехногого растрясите, – посоветовал разносчик пиццы, – у его палки набалдашник здоровый.
«Костюм» немедленно протянул свою трость, не ожидая, когда на него опять зашикают. Мужчина осмотрел ее и забраковал.
– Легковата. Чуть бы потяжелее что.
– Потяжелее нет. – Дама-инженер порылась в сумочке и извлекла оттуда маникюрный набор. – А вот поострее – можно. Здесь ножницы хорошие, стальные, с острыми концами. Если зажать в кулаке, чтобы сразу не сломались…
Ножниц, и в самом деле отличных, не хватило. После них в ход пошла пилка. Самым полезным оказался обнаруженный в том же наборе алмазный надфиль. Он и двери победил, и сам устоял. Получившуюся щель мужчина расширил руками. Через нее сразу же ощутимо потянуло холодом, но люди поначалу не замечали этого, блаженно вдыхая свежий воздух. Оказалось, что застряли они совсем близко к вожделенному четвертому этажу, вылезти, в общем, можно. Если посидеть на диете. Или хорошенько намазаться мылом. Впрочем, кое-кто мог запросто пролезть и так. Даже зазор бы остался.
– Я тяжеловат, – сказал молодой мужчина, – боюсь, не поднимете даже все вместе. Нужен кто-то полегче.
– Подсадишь? – парень передал ребенка пожилой тетке, подмигнул Ларисе, наступил на подставленные руки мужчины, зацепился за край, вспомнил известную мать и с ловкостью обезьяны втащил себя в дыру.
Народ, замерев, ждал.
– Что теперь? – не выдержала Лариса.
– Вижу двери, – объявил разносчик пиццы.
– Очень хорошо, – учительским тоном произнесла Тортилла, – там, сантиметрах в пятидесяти от пола, есть шахтный замок. Его нужно поднять вверх.
– И что, двери откроются?
– Да нет, они открываются только парно. Придется вручную отжимать. Но это не тяжело, просто неловко.
«Трехногого» все-таки раскулачили, палка исчезла в проеме, и после пары минут и пары сдавленных ругательств, парень объявил:
– Я их открыл. Лезу!
– Обожди, – ринулся вслед за ним мужчина, но не успел.
– Я зацепился, – заорал пацан, – щас вылезу и всех спасу, МЧС, блин, на полставки!
Выгрузка из лифта оказалась делом технически довольно простым, хотя и нервным. Первой подсадили Ларису. Ее, единственную, разносчик пиццы мог втянуть наверх, не рискуя сам сверзиться в шахту. Следующей была дама-инженер. К ее чести, она не стала переживать о том, что двое мужчин увидят снизу ее белье, а, кряхтя и охая, наступила на подставленные руки, и молодежь вытянула ее уже вдвоем. Потом аккуратно эвакуировали нервного «костюма», малыша… Последним выбрался молодой мужчина. Он и вправду оказался слоником, ему помогали все, кроме Демки. А тот, переодетый в сухое, успокоился и снова уснул прямо на жестком полу в коридоре, скупо освещенном аварийными лампочками.
Глава девятая
Пустота
Лера докончила выдуманное на ходу стихотворение, щелкнула зажигалкой и прикурила.
– Все частушки сочиняешь? – Черный отвернулся. Сам он не курил, и терпеть не мог табачного дыма, но вредную привычку напарницы ему приходилось терпеть. Они стояли, прислонившись к огромной вентиляционной шахте. В тишине ночи был ясно слышен шум «карлсонов»[8] .
– Ага… а тебе, что не нравится?
– Слышала указ президента? – вопросом на вопрос ответил парень.
Напарница с отрешенным видом отравляла себя никотином. Медитировала перед заброской. Или молилась. Или просто прикидывала предстоящий маршрут. Но разговор поддержала.
– Каждые двадцать минут передают. И что? И ты, и я знаем, что если захотим, то уйдем отсюда в любой момент и в любую сторону.
– Так, может, уже пора? – осторожно спросил Черный.
– Нет, – сказала Лера, не поворачивая головы и не меняя выражения лица.
– Почему? – озадачился Черный.
– Потому что отсюда мы за периметр не уйдем, – обстоятельно разъяснила Лера, – нужно было в другом месте лезть. Это – во-первых. А во-вторых, собираться нужно было по-другому. Я, например, свою коллекцию лимонадных этикеток не захватила.
– Так мы же не собираемся навсегда уходить. Как только с вирусом справятся, сразу вернемся.
– А если с ним не справятся? И решат выжечь всю заразу от греха подальше хорошей такой ядреной бомбой. И пропала моя коллекция.
Секунд на десять Черный завис. Потом с облегчением рассмеялся.
– Шуточки у тебя.
– Нормальные у меня шуточки. Ты, вон, ржать изволишь, как лошадь. Значит – смешные.
– А еще новость хочешь?
– Ну?
– Мы с тобой с утра в бизнес-центре, в кафешке сидели… – Парень сделал многозначительную паузу, но Кошка предвосхитила его информационный экстаз.
– Знаю уже. В «Пулково-2» разбился самолет. Пожар и все такое… многие укрылись в бизнес-центре. Но потом и там тоже произошел магаапокалипсис со стрельбой и прочими выкрутасами… брехальник исправно передавал днем новости.
– А что потом было, знаешь?
– Не-а, я выключила.
– Говорят, там полный абзац!
– Оно нам надо? Там без нас разберутся.
– Нет, ты послушай. Я уже перед тем, как сюда ехать слышал… профессор один вещал, что, мол, вирус убивает не всех.
– Вот нас с тобой не тронул. – Она сдержанно улыбнулась.
– Да слушай ты! – Он немного занервничал. Потер глаза руками. – Многие сходят с ума из-за вируса… бросаются на людей – убивают.
– Ого, – Лера присвистнула, – ни фига себе вводная!
– А я тебе о чем. Профессор еще втирал что-то про покраснения глазных яблок, дескать, перед тем как человек сходит с ума, его глаза…
Она не дала ему договорить, приблизилась и заглянула ему в лицо.
– У тебя еще днем глазенки красные были… вот и теперь. Ты на меня не бросишься?
