– Да иди ты. Я нормальный. Я не спал двое суток…
– О-о-о, тогда я с тобой не пойду.
– Кошка!
– Ладно-ладно, шучу.
– Главное еще, что у них кожа меняет пигментацию…
– У кого?
– У сумасшедших.
– Все! Хорош меня сказками пугать. У нас дело, или ты забыл? Давай вначале наших придурков найдем, а там решим, куда нам от этого вируса тикать.
Докурив, девушка тщательно затушила окурок и припрятала. Правило номер один – не оставлять следов. Запустив пальцы за ворот свитера, вытащила небольшой кулон, поцеловала его, опустила назад. И с этой секунды преобразилась, окончательно перестав быть Лерой Левандовской, в меру безалаберной студенткой третьего курса политеха, и превратилась в Кошку, сосредоточенную, спокойную, терпеливую. Кошку, у которой нервы отсутствовали за полной ненадобностью. И окликать ее иначе стало просто бесполезно: не то что бы пропустит мимо ушей, просто не услышит.
– Полезли, что ли, – буркнула она, – между прочим, эта вша – сто метров, ты в курсе?
– Ты что, была здесь? – удивился Черный.
Кошка ничего не ответила. Ловко вскарабкалась наверх оголовка, покрутила головой. Хмыкнула.
– Есть распил? – вполголоса спросил Черный.
– А как же, – довольно отозвалась девушка, – свеженький, муха не сидела.
– Значит, Джампер и вправду был здесь совсем недавно!
– Значит, кто-то был здесь совсем недавно, – поправила Кошка. – Давай, ты первый, я за тобой. На всякий случай.
– На какой такой случай? – насторожился Черный.
– Если свалишься – не собьешь меня, – хладнокровно пояснила Кошка.
– А если ты свалишься?
– Я легче тебя, так что удержишься.
Ствол шахты, уходивший вниз, казался бесконечным. Впрочем, он и был таким. Или мог стать для некоторых чересчур самоуверенных камрадов, переоценивших свои силы. Когда Кошка встала на лестницу, Черный уже спустился метра на три вниз. Она включила фонарь.
Где-то после семидесяти метров руки начали чувствовать усталость.
– Эй, аккуратнее! Ты мне берцем чуть по интеллекту не въехала.
– По чему? – изумилась Кошка.
– По косточке, – быстро поправился Черный.
– А ты не подставляй свои косточки под мои тапочки.
Нога Черного неожиданно повисла в пустоте.
– Кошка! Тут дальше лестницы нет. Пролет оторван.
– Сколько до низу? – деловито спросила девушка.
– Метров пять. В принципе, можно спрыгнуть.
– А ты захватил ремкомплект для голеностопа?
– Что? А, – сообразил Черный, – думаешь, ноги переломаем?
– Я не думаю, я карабин пристегиваю.
Связка черных проводов убегала вниз и терялась в темноте. Чем ниже, тем тяжелее становился воздух. Пахло гнилью. Но и теплее стало тоже. Внизу оказалось небольшое помещение с кабелями и трубами. При свете фонарей Черный и Кошка глотнули воды и перевесили поближе девайсы [9].
– Что еще ты знаешь, кроме того, что Джампер и Сердце Мира обнюхивали эту шахту? – вдруг спросила Кошка. Вопрос прозвучал так неожиданно и резко, что Черный вздрогнул.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому что хочу услышать ответ.
– Я имел в виду, почему сейчас? – Черный озабоченно хлопал себя по карманам, – неужели выронил?
– Трехгранник? Выронил. Я подобрала. А спрашиваю сейчас потому, что наверху ты бы мне опять соврал.
– Опять?
– Ты что-то знаешь, – уверенно сказала Кошка, – и это что-то больше, чем просто треп о том, что они купили домкрат и получили наводку на эту вентуху.
– Да с чего ты взяла? – возмутился Черный. – И вообще, что за разборки на маршруте?
– Не ори, не дома, – резко бросила Кошка. – Взяла с того, что слышу, когда мне врут. Просто слышу. А разбираюсь сейчас, потому что раньше ты мне правду не сказал, а позже мне она, возможно, будет неинтересна.
Черный дернулся, но быстро осел. Действительно, собачиться с напарником на маршруте было не просто глупо – опасно. Им с Кошкой предстояло страховать друг друга. Развернуться и уйти, прервав экспедицию, было еще глупее – ползти сто метров вниз по ржавой лестнице, грозившей обвалиться в любую секунду, чтобы просто погавкаться, а потом те же сто метров карабкаться вверх? Идиотизм. Но если он не скажет правду, то Кошка просто сядет на пол и дальше не пойдет.
– Умеешь брать за горло, – признал Черный. – Хорошо. Мы сюда лазили.
– Джампер и ты?
– Джампер, я и Сердце Мира. Втроем.
– Когда?
– Трое суток назад.
– И? – поторопила Кошка, потому что Черный замолчал и, похоже, был намерен молчать до греческих календ.
– На стрелке мы разошлись. Договорились, что идем каждый в свою сторону десять минут, потом возвращаемся. Если кто-то увидит что-то интересное, исследуем вместе. Я ничего интересного не встретил, вернулся назад. Ждал их… Они так и не появились. Я ушел. Все.
– Долго ждал? – спросила Кошка. Она, казалось, не была ни удивлена, ни возмущена. Просто слегка заинтересована. Черному пришлось напомнить себе, что Кошка и Лера Левандовская – два разных человека. И если Лера уже прыгала бы вокруг него с криками: «Как ты мог?!», то Кошка, как Атос во второй серии «мушкетеров», допускала любые мысли, знала, что при определенных обстоятельствах каждый способен на все, и ничему не возмущалась. Просто потому что толку с этого – ноль.
– Почти час, – ответил он.
– В тоннель, где они пропали, не ходил?
– Нет, – через силу выдавил Черный, мучительно краснея. Ему было стыдно за свою трусость. И особенно потому, что приходилось признаваться в этом девушке, которая ему давно и всерьез нравилась.
– Молодец, – неожиданно сказала Кошка.
Черный вскинул голову, заподозрив тонкую издевку. Но темные глаза Леры смотрели на него вполне серьезно. Она его и в самом деле хвалила. Без подколов.
– Молодец, – повторила она, поправила лямки рюкзака, похлопала себя по карманам и скомандовала: – Пошли. Ты первый, показываешь дорогу. Дойдем до развилки, где они исчезли…
– И что?
– Понюхаем ветер и решим – что.
Насчет ветра, Кошка, конечно, загнула. Какой под землей ветер? Да и принюхиваться было стремно: из тоннеля, похожего на срезанную трубу, тянуло сыростью и гнилью. Дорогу освещали небольшие лампочки, расположенные через равные промежутки.
– На контактный рельс не встань, – предостерегла Кошка.
– Он же сейчас обесточен.
– Все равно не надо. Стеклопластик треснет – спалишь враз.
