Она шмыгнула носом и отрицательно мотнула головой.
– Вот и славно. Только давай сразу сговоримся так: тебя, мол, похитили разбойники, ты от них сбежала и нас повстречала. Поняла?
– Да. А зачем это?
– Чтоб тебя, глупая, батюшка выпорол не сильно, – попытался объяснить Вадим.
– Тятенька не станет меня пороть…
– Не важно, – отмахнулся юноша, – главное, запоминай и говори так: с нами до Новца дошла, а там тати опять на нас напали. Ну а дальше все как есть на самом деле и говори…
– Как вы их живота решили?
– Вот-вот, как мы их… Все ли уяснила?
– Да.
– Тогда пошли, – скомандовал Вадим. – Валуй, давай вперед, дорогу показывай.
Валуй без слов занял место во главе их маленькой колонны и уверенно зашагал вперед, как будто всю жизнь здесь хаживал.
К усадьбе боярина Жирослава, как и обещал Валуй, подошли, едва стемнело. Усадьба располагалась, как и положено, на стратегическом участке. Приличный по размерам и не пологий холм возвышался над окрестными полями, которые в свою очередь обрамлял лес. Место было весьма открытое, и незамеченными подойти не было никакой возможности ни с одной стороны света. Боярскую усадьбу огораживал высокий частокол, из-за которого уже выглядывали факелы ночной стражи. Угловых башен Вадим не углядел, разве что над воротами возвышалась какая-то надстройка…
– Пошли, – коротко скомандовал Вадим, когда после беглого осмотра и Валуй, и Квета удостоверились, что это и есть Раховка.
Пока они неспешно преодолевали открытое пространство поля, сумерки порядком сгустились, так что ночная стража заметила их сверху почти под самыми воротами.
– Не спать, служивые! – громко выкрикнул Вадим. – А то проспите боярское добро.
– Это кто там тявкает?
– С тобой, скотина, разговаривает десятник новгородской дружины Вадим Хлопин! Открывай во-рота!
– Не знаем таких! – дерзко ответил все тот же голос, и за стеной раздались смешки.
– Если ты, паскуда, сейчас же не отопрешь, я скажу боярину, что ты слуг княжеских на морозе держишь! – Вадим для пущей убедительности саданул ногой по воротам.
Смешки наверху утихли, послышалось шушуканье.
– Я долго еще буду ждать? – И десятник саданул по воротам еще разок.
Наконец по настилу затопали ноги, а еще через минуту одна створка ворот едва приоткрылась.
– Сколько вас тута? – спросил голос изнутри.
– Ты шары-то открой! Со стены что, не видно было?!
Оставив последние сомнения, боярская стража пропустила гостей за ворота. Как только вся троица оказалась во внутреннем дворе, их окружили вооруженные слуги с факелами. Вадим огляделся и напористо спросил:
– Кто тут главный?
Повисла короткая пауза.
– Ну я.
Растолкав сослуживцев, к ним вышел здоровый детина, косая сажень в плечах. Молодой мужик был облачен в колантырь – кожаный доспех с наклепанными металлическими пластинами – и опоясан коротким мечом.
– Ты чего шумишь? – спросил старший бояр-ской стражи.
Мужик недоверчиво оглядел гостей. Вадим уловил его взгляд. Конечно, его громкие слова о княжеских дружинниках сейчас никак не гармонировали с их внешним видом. Дружинники да без доспехов (свои изрубленные кольчуги они оставили в избе умершего старика), без шлемов, которые покоились до сроку в заплечных мешках. Но зато они были при мечах. При настоящих, дружинных мечах, а у Вадима так и вовсе на поясе красовалось княжеское оружие. Все это мгновенно промелькнуло в голове Вадима, и он решил укрепить свой авторитет прямым и доходчивым жестом.
Он сделал шаг навстречу главному боярскому стражнику и удивил его приемом из арсенала Жана– Клода Ван Дамма!
– Ийя! – Спасибо секции кикбоксинга!
Нога едва не долетела до носа мужика и смачно вломила тому в нижнюю челюсть. Мужик покачнулся и, не устояв, грохнулся на пятую точку, уставившись на Вадима непонимающим взором.
– Ты что, холоп, о себе возомнил?! – прикрикнул на него Вадим, добивая противника морально. – Живо зови боярина. Дело у нас к нему.
Боярина, однако, звать не пришлось. Жирослав собственной персоной, озабоченный шумом во дворе, вышел из терема на галерею второго этажа. Он мрачно осмотрел освещенную факелами картину.
– А ну, Лагач, чего там у вас?
Здоровенный детина, только что получивший по морде, шустро поднялся и, растолкав вооруженных холопов, кинулся пред ясны очи господина.
– Путники, господине, – подбежав и поклонившись, изрек Лагач, задрав голову, – сказывают дружинники новгородского князя…
– Ну, – подивился боярин, – и чего им надо?
– Говорят, до тебя, господине, дело имеется.
– Дружинники? Княжеские? – переспросил Жирослав.
– Да, сказывают, что…
Боярин небрежно махнул рукой, прерывая холопа, – мол, давайте их сюда.
Вадим и сам видел приглашающий жест хозяина Раховки и, кивнув своим спутникам, двинулся вперед. Сторожа молча расступились, пропуская троицу. Вадим первым подошел к терему, поднял голову наверх, где на галерее по-прежнему возвышалась дородная фигура отца Кветы.
– Поклон тебе, боярин Жирослав, – поприветствовал Вадим хозяина дома, едва качнув головой, – подарок у нас к тебе.
Боярин непонимающе выгнул брови.
– Кто такие? – для порядку грозно спросил он.
– Десятник новгородского князя – Вадим, а со мной дружинник Валуй и… – он сделал паузу и вытянул руку.
Квета поняла его жест, подошла.
– И подарок тебе, боярин, – повторил десятник, снимая с девушки шапку.
Шапка высвободила русые косы девушки.
– О боги, – воскликнул боярин, – Кветушка…
Жирослав, как был в исподнем (в длинной льняной рубахе), несмотря на свою дородность, ловко сбежал по лестнице вниз.
– Кветушка, – повторил боярин и крепко прижал дитя к груди, – жива. А то я с утра хотел облаву учинить…
– Жива-здорова, – вставил Вадим, – и скажу я от сердца, смелую дочь воспитал ты, боярин.
Счастливый отец, однако, пропустил замечание Вадима мимо ушей, поцеловал дочь в лоб и, отстранив ее от себя, накинулся на стражу.
– Вы куда, пакостники, смотрели? Что дочь мою не признали? Лагач! Я вам глаза ваши бесстыжие повыкалываю! Лагач! Чего смотришь? Тебе в первую очередь!
– Мы… я… господине… – пытался оправдываться Лагач, но боярин продолжал разнос.
– Чего мычишь? Чего мычишь? Пошли прочь с глаз моих! Бегом на стены, да смотри у меня там в оба!
Пока боярин выпускал пар, на втором этаже приоткрылась дверь, и узкая полоска света упала на Вадима. Он поднял глаза. На галерее второго этажа стояла высокая и статная женщина, на вид лет
