открытый бассейн и даже построил фонтан. Фонтан, как вскоре выяснилось, слишком дорого обходился в эксплуатации, и Пономарь его отключил. Уличный бассейн в нашем климате тоже оказался без особой надобности, к тому же никто не знал, как его чистить. В настоящее время и фонтан, и бассейн были заполнены бурой дождевой водой с плавающими в ней листьями.
Подобно многим новым русским, Пономарь питал слабость к экзотической живности и регулярно обзаводился зверьем, редким в нашей глуши. Так, в разное время у него обитали крокодил, удав, леопардиха Любаша и чета бешеных страусов. Крокодил, впрочем, сдох еще прошлой зимой. Удав регулярно обжирался кроликами, которых пономаревская братва отнимала для него у местных жителей, и впадал в спячку. Вместе со свирепой Лю-башей его отдали гастролировавшему цирку. А бешеные страусы прижились. Летом охрана выпускала их из клеток, и они, как оглашенные, носились по всему участку. Чтоб им не было скучно, Пономарь докупил к ним еще и павлинов, но те прививались плохо и беспрерывно орали, видимо, возмущались.
Павлины и страусы жили возле реки, в утепленном деревянном сарае, который охрана Пономаря называла между собой птичником и курятником. Сейчас возле этого птичника сгрудилась вся пономаревская бригада, и оттуда доносились пронзительные всхлипы павлинов. Издали мы не могли толком разобрать, что там происходит, виднелись лишь черные кожаные куртки да бритые затылки. Парни топтались на месте, словно водили хоровод. Пономарь бежал к ним в развевающейся белой рубашке, на ходу что-то выкрикивая и перезаряжая карабин. Он так торопился, что не надел пальто, хотя от реки дул ледяной ветер и температура держалась около шести градусов, не больше. Замешкавшийся Метеор, не поспевая за начальником, торопливо ковылял к курятнику.
— Эй, братан! — окликнул его Виктор. — Постой! Дело есть.
Метеор оглянулся на нас и сбавил ход.
— Вы там часом Пономарю ничего не подмешиваете? — подозрительно спросил у него Виктор, понижая голос.
Метеор опешил.
— Как это подмешиваем? — растерялся он. — Зачем? Куда?
— Да хотя бы в чай, — предположил Виктор. — Травку какую-нибудь, а?
— Он не пьет чай! — испуганно запротестовал Метеор. — Только виски или, на худой конец, коньяк.
— А почему же у него трясучка такая? — не отставал Виктор. — Гляди, он прямо дикий стал!
Метеор боязливо покосился в сторону своего хозяина и засопел, не зная, может ли он обсуждать столь деликатную тему с посторонним. Виктор угадал ход его мыслей.
— Мы ведь с ним не чужие люди, — заговорил он в иной, доверительной интонации. — С детства корешим-ся. Так что ты, если что-то неладное заметил, лучше меня сразу предупреди. Мы вместе с тобой что-нибудь придумаем. А то, не дай бог, что с ним случится, я с тебя лично спрошу!
Метеор засопел громче.
— Ну, выкладывай, — мягко нажимал на него Виктор.
Метеор еще раз стрельнул глазами в сторону Пономаря и убедился, что тот далеко.
— Боюся я за него! — прошептал он. — За Федорыча-то. Прям на измене я весь.
— Чего ты боишься?
— А я и сам без понятия, — признал Метеор с тяжелым вздохом. — Какой-то он стал, в натуре, долбанутый. Не поймешь, че хочет, как будто кукушка у него заедает. Вот хотя бы вчера ночью, на речке рыбаки с лодки острогой рыбу били, так он выскочил из дома, с ружьем, в одном халате, и давай по ним палить. В натуре, беда! Часа два ночи, прикинь, темень, хоть глаз выколи, только на реке фонарики рыбацкие. И вот Федорыч по ним садит из карабина. Бах, блин, бах! Те верещат: «Караул, долбить-копать, помогите!» Один со страху в воду нырнул в чем был! Пацаны наши переполошились, не знают, че делать, как Федорыча унимать! А он носится в халате по берегу и орет. Слева, орет, заходи, слева, рыжего держи, рыжего! А где там рыжий? Ладно, не убили никого, — прибавил он с облегчением.
— Пьяный, что ли, был? Пономарь-то? — догадался Виктор.
— А то какой же! — Метеор явно полагал подобный вопрос неуместным. — Конечно, пьяный. А так бы они живыми не ушли. Это им, считай, повезло, что он в хлам был. Он вообще-то стрелок глуховой.
— Да может, трезвый он бы и стрелять не стал? — заметил Виктор.
По озадаченному лицу Метеора было видно, что подобное соображение не приходило ему в голову. Некоторое время он его обдумывал, затем хитро усмехнулся.
— Да нет, — проговорил он снисходительно. — Он трезвым никак быть не мог. Он уж, считай, неделю не просыхает. Зачем же он вчера трезвым будет? С тех пор как этого Владика разменяли, Федорыч каждый день на рогах. Мы только успеваем за бутылками в город летать. И гонки у него тоже каждый день.
— Какие гонки?
— Известно, какие, — пожал плечами Метеор. — Что пасут его. Убить хотят. Обложили, дескать, как волка. Все его продали. Пацанам велел по десять человек круглосуточно его охранять. Сам тоже со стволом не расстается. Даже, допустим, он спит, пьяный, а пацаны должны по участку ходить и следить, как бы кто не прокрался. Они уж измучились все. Тоже жалко их.
— Да кто на него напасть-то должен? — воскликнул Виктор, теряя терпение. — Кого он ждет?
— Не говорит, — развел руками Метеор. — Молчит, как рыба об лед. Я думал, может, вы знаете?
Он с надеждой посмотрел на Виктора, но тот отрицательно замотал головой. Метеор снова вздохнул.
— Вот и гадай, то ли крыша у него съехала, то ли правда кто-то его завалить вздумал, — заключил он мрачно.
Тем временем мы подошли к птичнику. Наконец мы увидели пленника, который произвел такой переполох и которого Пономарь собирался казнить своими руками.
— Вот тебе раз! — вырвалось у Виктора.
А я от неожиданности едва не споткнулся.
Вместо матерого бандита нашим глазам предстал худенький деревенский мальчишка лет десяти- одиннадца-ти, совсем ребенок, одетый в грязный ватник с чужого плеча и высокие резиновые сапоги. Он беспомощно трепыхался в руках братвы и часто дышал открытым ртом. Его грубые штаны, так же как и ватник, были совершенно мокрыми, и с одежды на землю стекала вода. В толпе дюжих злых охранников парнишка смотрелся пойманным птенцом.
Взбешенный Пономарь стоял перед ним, широко расставив ноги и сжимая в руках ружье.
— Говори, кто тебя послал? — выкрикивал он, наклоняясь вперед. — Говори или я тебя прямо здесь утоплю!
Парализованный ужасом мальчонка молча хватал ртом воздух, не сводя обезумевших голубых глаз с пономарев-ского ружья.
— Что ты хотел подсунуть? — орал Пономарь. — Взрывчатку?
Мальчишка вместо ответа слабо пискнул. Мне показалось, что если бы охрана не держала его за шиворот, он бы вообще свалился замертво.
— Саша, очнись, — вмешался я. — Какая взрывчатка? Ты посмотри, его колотит! Его в тепло нужно отнести и горячим чаем напоить.
— Да, Саня, серьезного шпиона вы поймали, — с ленивой усмешкой поддержал меня Виктор. — Не иначе как ЦРУ к тебе такого монстра заслало. Дай-ка мне твою дуру, — он забрал ружье у Пономаря и передал его Метеору. — Подержи пока, а то еще пальнет ненароком.
Тот бережно, двумя руками, принял ружье хозяина.
— Да не тяните вы его воротник! — прикрикнул Виктор на пономаревскую охрану. — Задушите его совсем, бугаи здоровые! Дайте, я сам с ним поговорю.
Охранники встряхнули мальчишку и отпустили. Коленки у того подгибались. Виктор сел перед ним на корточки так, чтобы его бледное лицо с красными губами приходилось напротив мальчишкиного — перепуганного и перемазанного слезами и грязью. Не в силах выдержать взгляда Виктора, парнишка низко
