вырвались на лед, туда, где в окружении своих телохранителей гарцевал на коне сам Нимоякке. Сигурд видел, как быстро таяли последние группы защищающихся врагов. А князь, кажется, намерен был дать деру.
– Эйнар! Нимоякке! – херсир ткнул мечом в сторону реки.
Десятник проследил взглядом и мгновенно понимающе кивнул. Эйнар со своим десятком уже прорвался вперед и теперь первым выходил на лед. Меж тем князь мери уже развернул лошадь. Сигурд замер, как вкопанный.
– Бл… Ё! Коня! – и Сигурд рванул назад.
В боках покалывало и, кажется, через кольчугу просачивалась кровь… Но осматривать себя тщательно не было времени. Мерянский князь уходил!
– Коня!!!
Он бегом преодолел расстояние до леса.
– Коня!
Как только он достиг первых сосен, ему навстречу выбежали коноводы. Сигурд вскочил на ближайшую лошадь. Держаться без седла было неудобно.
– Пошла! – дал он шенкелями, разгоняя неуклюжую обозную кобылу.
Следом за ним еще несколько вепсов вскочили на лошадей. Секунды, секунды… Он вылетел на лед реки, когда викинги и вепсы окружили последних меря, а почти у самого изгиба реки виднелись уходящие сани врага и Нимоякке. Сигурд поддал коняге жару и пустился в погоню.
– Пошла! Пошла! – он оглянулся, четверо вепсов неслись за ним. – Давай!
Он выжал все, что мог. Сани они догнали быстро. Мерянские возничие, увидав настигающих их всадников, на ходу попрыгали с саней и кинулись в лес. Их не преследовали.
– Давай! – Сигурд высылал кобылу вперед, но расстояние не сокращалось. Видимо у Нимоякке лошадь была порезвее.
– Один! – взмолился Сигурд.
И тут произошло чудо. То ли лошадь беглеца оступилась, то ли попала в трещину во льду, но животное дернулось и, издав громкое ржание, рухнуло на передние ноги. Сигурд еще раз подбодрил свою кобылу. Нимоякке успел ловко соскочить с седла, а скотина завалилась на бок, продолжая ржать. Херсир был уже близко. Вот-вот…
К чести мерянского князя, надо сказать, что он не ломанулся к берегу, дабы искать спасения в лесу. Нет. Нимоякке отошел от поверженной лошади на несколько шагов и спокойно извлек из ножен меч. Сигурд понял, что его ждут. Он сбавил темп уже хрипевшей кобыле и, не доезжая десяти шагов, остановился.
– Возвращайтесь, – приказал он вепсам, остановившимся подле.
Союзники зло оглядели вражеского князя, но ослушаться не посмели. Херсир соскочил на лед.
– Сдавайся, – предложил он по-словенски, – сопротивление бесполезно. – И даже ухмыльнулся, подивившись, насколько банально-киношной вышла фраза.
– Ты мечом орудуешь так же хорошо, как своим поганым языком? – ответил князь, и Сигурд подивился второй раз, насколько чисто он говорил на языке новгородцев.
Дальнейшие препирания были бессмысленны, и херсир пошел на сближение. У них обоих не было щитов. Шлем имелся только у Нимоякке, свой Сигурд потерял в борьбе с воинами-акробатами.
Херсир атаковал сходу. Быстрый взмах сверху вниз… меч на долю секунды замер и тут же изменил направление, целя в бок. Князь уличил подвох и ловко отпрыгнул в сторону. В следующее мгновение Нимоякке сам нанес удар. Его выпад Сигурд парировал мечом, и свободной левой рукой произвел отменный крюк. Кулак угодил противнику в ухо, князь отпрянул, одновременно отмахиваясь мечом. Сигурд добавил ногой в колено, и хозяин Тротвы не устоял на льду. Он припал на колено, все еще пытаясь достать поединщика лезвием. Сигурд пнул еще раз, перехватил меч обоими руками и сделал широкий замах. Мерянский меч очередной раз пропел мимо, и херсир опустил клинок. Уже в последний момент он понял, что бьет в пустоту. Нимоякки из крайне неудобного положения буквально выскользнул из-под удара. Херсир по инерции провалился немного вперед, но было уже поздно. Меч князя рванул кольчугу, и боль обожгла правый бок.
– Ах ты…
Сигурд отскочил, поднял оружие для нового броска, и только тут его накрыла боль. В боку стало горячо и одновременно холодно. Тело само сжалось в комок.
– Плохо. Очень плохо, – изрек Нимоякке, в тот момент, когда его меч уже начал движение к смерти…
А Сигурд просто упал. Упал на колени, и лезвие пронеслось над головой. Он пропихнул свой клинок между ног Нимоякке и упер его в пах. Затем херсир изо всех сил дернул меч на себя, пропахав хозяйство князя.
– А-а-а-а… юу-юу-юу-ху! – какие-то непонятные тошнотворные звуки извлек из своего горла Нимоякке и, бросив меч, схватился за промежность.
– Гу-ху-йю… тво…ю-ю-ю… Ё!
Внезапно нытье мерянского князя прекратилось.
Белые… красные… немного даже сиреневые, а потом зеленые и еще голубые, и вновь белые круги, большие и малые растекались перед глазами. Они пульсировали, толкали друг друга, как будто бились за первенство. А потом Сигурда качнуло, и он медленно, словно во сне, стал заваливаться на бок. Последнее что он успел разглядеть сквозь разноцветные круги, это искаженную злобой гримасу мерянского князя и его руку с занесенным ножом… При этом звука почему-то не было…
Сигурд очнулся от осторожных прикосновений. Он открыл глаза, резкость навелась почти сразу. Перед ним склонились его десятники.
– Ну вот… – пробасил Магнус, – очнулся.
– Отойди, – прошипел Эйнар, – ранен он.
– Что я, не вижу?
– Дай посмотрю, – всунулся Свейн.
– О-о-ой, братцы, потише, – взмолился херсир.
Кто-то скинул свой плащ, и херсира бережно уложили на подстилку. Осторожно сняли кольчугу…
– Тихо. Не дергайся, – Свейн, как самый опытный из всех, принялся осматривать рану.
На теле вождя похода обнаружились два укола – следы от острого шила. И еще одна рваная рана. Кольчуга смягчила удар, и все же меч Нимоякке порвал защиту и даже поддоспешник.
– Ерунда… – успокаивал Свейн, – жить будешь…
– Ну, спасибо, что сказал, – натянув на лицо улыбку, ответил Сигурд, – а то я уже и не надеялся…
Рваную рану зажали и туго замотали, ровно как и места уколов.
– Давай на сани.
Сигурд не поверил своим глазам. Перед ним стоял Олаф.
– Ты-то как тут? А Уйболла?
Олаф широко улыбнулся.
– Так мы как узнали, что Нимоякке снялся, то сразу вслед за ним и двинули, – сдержанно улыбнулся десятник. – А в Уйболле все в порядке…
– Они как раз подоспели, – вставил Ульв, кивая на Олафа, – мы, правда, почти всех меря прижали, а тут они…
– Балабол…
– Где Нимоякке? – Сигурд жестом отстранил десятников.
– Да вон он!
Херсир уже и сам увидел лежащее рядом тело мерянского князя со стрелой в груди.
– Кто его?
– Так я и говорю, вовремя Олаф подошел… – опять начал Ульф, – он, собака, с ножом на тебя, а Олаф его стрелой…
– Ты бы не разговаривал, – Олаф положил руку на плечо херсиру.
– Что-то лихотит… – пролепетал херсир.
– Вот и молчи.
