молоком и медом.
На скалистом, холодном Подгалье люди мечтают о ней, как о рае…
К вечеру погода прояснилась: звезды усеяли темное небо. Лес весь заискрился, словно зацвел ими. Тысячи звезд сверкали на верхушках и сучьях.
После ужина Саблик играл на гуслях, а дядя Вавжек и Яжомбек отогревали ноги, стоя друг против друга и выделывая вензеля по-гуральски, важно и красиво, как подобало таким знаменитым охотникам, потом Андриш играл чардаш, а танцевал его с лесничихой старый Саблик, к тем большему изумлению присутствовавших, что он был поляк и в лаптях, а не в сапогах. Когда он кончил, Рябчик обратился к Яносику:
— Попляши-ка ты, парень!
Крестный Саблик подвинтил колки и заиграл. Андриш ему вторил. Снял Яносик чуху, сбросил сермягу и пояс и вышел на середину комнаты в одних только портках да в рубахе. Посмотрел на дверь в соседнюю комнату: там стояли обе девушки, которых утром видел он сквозь туман. У одной были светлые, как лен, волосы и голубые глаза; у другой — волосы черные, блестящие, а глаза — синие, как небо.
Сердце его дрогнулр. Он взглянул на вторую и запел под Сабликовы гусли:
Так песней ответил он глазам девушки.
И вот — не вернулся.
Плясал, должно быть, хорошо, потому что дядя Вавжек, который был скуп на похвалы и молодежь не ставил ни во что, раза два сказал: «Ах, бестия».
Тридцать раз проплясав вокруг комнаты и проделав все коленца, Яносик, разгоряченный танцем, вышел из дому проветриться. Но, сделав несколько шагов, встретил черноволосую Веронку.
— Красивый танец, — сказала она.
— А вы красивее, — ответил Яносик.
— Завтра пойдете дальше?
— Да.
Девушка вздохнула, а он обнял ее и шепнул:
— В вас для меня весь свет!..
Надо было разойтись. Мать позвала девушек в дом. Они, как обычно, принялись прясть и вместе с матерью стали петь гостям, а Андриш играл на гармонике. Подперев головы руками, до поздней ночи слушали охотники разные песни: о парне, который спрашивал мать:
А узнав, что она умерла, что лежит в могиле во чистом поле, пошел к могиле и стал звать:
А когда она не встала, когда сказала, что мертва, что земля засыпала ей рот и глаза, он так причитал:
А потом, улыбаясь, запели девушки:
Пели они и песню странников:
И унылую, тоскливую песню венгерской неволи:
А под конец запели:
