обрекает на одиночество (Томас Манн)[53].
Скрипучее колесо получает больше смазки.
Что стоит за столь существенными различиями этих позиций? Во-первых, уважение к образованию, широко распространенное среди выходцев из Азии, особенно из стран «конфуцианского пояса»: Китай, Япония, Корея и Вьетнам. В некоторых китайских деревнях по сей день стоят статуи учеников, которые сотни лет назад успешно сдали экзамены на высшее ученое звание — «цзинши» — во времена династии Мин{14}. Получить такое признание намного легче, если вы (как некоторые дети из Купертино) посвятите все свое свободное время учебе.
Во-вторых, групповая идентичность. Многие азиатские культуры имеют коллективную ориентацию, но не в том смысле, в каком это понимают жители Запада. В странах Азии каждый индивид считает себя частью большого целого — семьи, корпорации, сообщества — и придает очень большое значение гармонии внутри своей группы. Они часто подчиняют собственные стремления интересам группы, принимая как должное свое место в иерархии.
Напротив, в центре западной культуры находится индивид. Мы воспринимаем себя как самодостаточных субъектов; наша судьба — выразить себя, следовать за своим счастьем, быть свободными от ненужных ограничений и добиться той цели, ради которой мы и пришли в этот мир. Мы можем жить в социуме, не подчиняясь воле группы, и, как минимум, нам не нравится думать о том, что мы это делаем. Мы любим и уважаем своих родителей, но у нас порой вызывают негодование такие понятия, как почитание родителей, и вытекающие из него последствия, такие как повиновение и сдержанность. Общаясь с другими людьми, мы делаем это как самодостаточные индивиды, которые весело проводят время, соперничают, добиваются успехов, борются за должность и — ах, да! — еще и любят других таких же самодостаточных индивидов. Даже западный Бог ведет себя уверенно, говорит красноречиво и стремится к доминированию; его сын Иисус — мягкий и добрый, но харизматичный человек, который нравится людям (как в рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда»).
Таким образом, жители запада ценят смелость и навыки устного общения, потому что эти качества помогают им выражать свою индивидуальность. А выходцы из Азии ценят спокойствие, смирение и чувствительность, способствующие сплочению группы. Для жизни в коллективе гораздо удобнее и легче вести себя сдержанно, даже покорно.
Эти предпочтения проявились очень ярко во время проведенного недавно исследования с применением fMRI. В его ходе ученые показали семнадцати американцам и семнадцати японцам фотографии мужчин в доминантной позе{15} (скрещенные руки, напряженные мышцы, ноги уверенно стоят на земле) и в подчиненной позе (плечи опущены, скрещенные руки защищают пах, ноги плотно прижаты друг к другу). В результате исследователи пришли к выводу, что фотографии мужчин в доминантной позе активизировали центр удовольствия в головном мозге американцев, тогда как фотографии мужчин в подчиненной позе имели такое же воздействие на мозг японцев.
С западной точки зрения трудно понять, что хорошего может быть в том, чтобы покорно подчиняться воле других. Но то, что западный человек воспринимает как подчинение, многие выходцы из стран Азии считают элементарной вежливостью.
Американец китайского происхождения Дон Чен (студент Гарвардской школы бизнеса, с которым вы уже встречались в главе 2) рассказал мне о том, как однажды делил квартиру с группой азиатских друзей и своим близким другом из белых — мягким, добродушным парнем, который, как считал Дон, не мог не вписаться в их компанию. Конфликты стали возникать, когда белый друг Дона заметил, что в раковине накапливается гора немытой посуды, и попросил своих азиатских соседей по комнате мыть за собой посуду. По словам Дона, эта претензия не была необоснованной, и его друг сформулировал свою просьбу очень вежливо и уважительно. Но азиатские соседи по комнате восприняли его поведение совсем по-другому. По их мнению, он вел себя грубо и раздраженно. Дон сказал, что выходец из Азии в такой ситуации тщательнее выбирал бы тон и сформулировал свою просьбу в виде вопроса, а не требования или команды. Или мог бы вообще не поднимать эту тему. Зачем расстраивать людей из-за нескольких грязных тарелок?!
Другими словами, то, что западный человек понимает как азиатское почтение, на самом деле представляет собой искреннее внимание к чувствам других людей. Психолог Харрис Бонд говорит по этому поводу следующее: «Только приверженцы открытой традиции могут назвать [азиатскую] модель речевого общения самоуничижением. В этой уклончивой традиции ее назвали бы скорее уважением к отношениям»{16}. А уважение к отношениям приводит к такой социальной динамике, которая может показаться поразительной с западной точки зрения.
В частности, именно из-за уважения к отношениям социальная фобия, именуемая в Японии «taijin kyofusho»[54]{17}, выражается у японцев не в виде страха оказаться в неловком положении (как происходит в Соединенных Штатах), а в виде опасения поставить в затруднительное положение других людей. Благодаря уважению к другим людям, буддистские монахи обретают внутренний покой (и испытывают высшее счастье, судя по показаниям томографов), тихо медитируя о сострадании{18}. И именно из уважения к отношениям жертвы взрыва ядерной бомбы в Хиросиме просили прощения друг у друга за то, что выжили. «Существует множество свидетельств их вежливого отношения друг другу, и все это до сих пор трогает душу, — пишет эссеист Лидия Миллет. — “Прости меня”, — сказал один из них с поклоном, а у самого в тот момент кожа слезала с рук клочьями. “Мне жаль, что я все еще жив, а твой ребенок умер”. “Прости меня, — сказал другой человек, у которого губы распухли до размера апельсина, обращаясь к ребенку, плакавшему рядом с мертвой матерью. — Мне так жаль, что я не оказался на ее месте”»{19}.
Уважение к отношениям с другими людьми, свойственное восточной культуре, вызывает восхищение. Однако то же самое можно сказать и об уважении к индивидуальной свободе, самовыражению и личной судьбе. Дело не в том, что одна позиция превосходит другую, а в том, что глубокие различия между культурными ценностями оказывают большое влияние на стиль поведения, которому отдается предпочтение в каждой культуре. На Западе существует идеал экстраверта, а в большей части стран Азии (по крайней мере, так было до вестернизации, происходящей на протяжении последних нескольких десятилетий) считается, что молчание — золото{20}. От этих различий зависит, что именно мы говорим, когда наши соседи по комнате собирают гору посуды в раковине, и то, о чем мы не говорим в университетских аудиториях.
Более того, все эти различия говорят нам о том, что идеал экстраверта не так священен, как мы, возможно, полагали. Следовательно, если в глубине души вы считали вполне естественным, что смелые и общительные люди превосходят сдержанных и чувствительных, если вы думали, что идеалу экстраверта поклоняется все человечество, значит, вы ошибались. Карта типов личности Роберта Маккрея открывает совсем другую истину: каждый способ бытия — молчаливый и разговорчивый, осмотрительный и бесстрашный, закнутый и непринужденный — не что иное, как проявление сильной культуры.
Как ни парадоксально, к числу тех, кому труднее всего понять и принять эту истину, относятся американские дети азиатского происхождения из Купертино. Взрослея и уезжая из родного города, они оказываются в мире, где умение высказывать свое мнение и создавать вокруг себя много шума — это путь к популярности и финансовому успеху. У таких выходцев из Купертино формируется раздвоенное сознание (отчасти азиатское, отчасти американское), каждая сторона которого ставит под сомнение другую. Майк Веи, выпускник средней школы, который сказал мне, что предпочитает учебу общению с друзьями, — прекрасный пример такой двойственности. Когда мы впервые встретились, он был учеником выпускного класса и все еще обитал в коконе Купертино. «Поскольку мы придаем такое большое значение образованию, — сказал мне тогда Майк, имея в виду выходцев из Азии в целом, — общение с окружающими не является существенной частью нашего я».
Осенью следующего года я снова встретилась с Майком, тогда он уже учился на первом курсе Стэнфордского университета — всего в двадцати минутах езды от Купертино, — но был на целую вселенную дальше от него в демографическом плане. Майк показался мне расстроенным. Мы встретились в уличном кафе и сели рядом с группой атлетически сложенных молодых людей, которые постоянно смеялись. Майк
