кивнул на этих юношей и девушек — они все без исключения были белыми. Создается впечатление, сказал он, что представители белой расы «меньше боятся того, что окружающие могут посчитать их слишком шумными или слишком глупыми». Майка расстраивала поверхностность бесед, которые можно было услышать в университетской столовой, а также то, что «всякая чушь» часто замещает на семинарах активное обсуждение изучаемой темы. Он проводил б??льшую часть свободного времени с другими выходцами из стран Азии, отчасти потому, что у них «такой же уровень общительности», как и у него. В присутствии сверстников неазиатского происхождения у него возникало чувство, будто ему нужно быть более жизнерадостным или взволнованным, чем есть в действительности.
«В моем общежитии из пятидесяти человек всего четыре выходца из стран Азии, — рассказывал он мне. — И я чувствую себя комфортнее в их обществе. Есть, правда, один парень по имени Брайан, его можно назвать достаточно тихим. Я сказал бы, что ему свойственно такое азиатское качество, как застенчивость. Мне кажется, рядом с ним я могу быть самим собой. Мне не нужно делать что-то только для того, чтобы выглядеть крутым, тогда как в окружении людей, не принадлежащих к числу азиатов, которые ведут себя слишком шумно, у меня возникает чувство, будто я должен играть какую-то роль».
Казалось, Майк довольно пренебрежительно отзывается о западном стиле общения, но он признал, что иногда у него появляется желание быть немного более активным и раскованным. «Они более комфортно чувствуют себя со своим характером», — сказал он о своих белых одногруппниках. Выходцы из Азии «испытывают дискомфорт не от того, какие они, а от того, как они себя выражают. В группе всегда ощущается прессинг в плане общения. И когда они не вписываются в общепринятый стандарт, это всегда можно увидеть по их лицам».
Майк рассказал мне об одном мероприятии, посвященном знакомству с первокурсниками, в котором он принимал участие. Это была игра «охота за мусором», проводившаяся в Сан-Франциско. Предполагалось, что во время игры студенты должны выйти за рамки своей зоны комфорта. Майк был единственным американцем азиатского происхождения в составе весьма шумной группы студентов. Некоторые ее участники пробежались нагишом по одной из улиц Сан-Франциско; некоторые обменялись одеждой в местном универмаге. Одна девушка пошла в магазин Victoria’s Secret и разделась там до нижнего белья. Когда Майк описывал все эти детали, мне казалось, он скажет, что поведение членов его группы выходило за рамки приличия. Но он не стал критиковать других студентов, а отнесся критично к самому себе.
«Когда люди вытворяют нечто подобное, в какой-то момент я испытываю дискомфорт. Это говорит о моей ограниченности. Иногда у меня возникает такое чувство, будто они лучше меня».
Преподаватели Майка тоже говорили ему нечто подобное. Через несколько недель после того мероприятия для первокурсников наставник Майка (профессор медицинской школы Стэнфордского университета) пригласила группу студентов к себе домой. Майк хотел произвести хорошее впечатление, но не мог придумать, что бы ему сказать. Другие студенты, казалось, совершенно свободно шутили и задавали умные вопросы. «Майк, ты был таким разговорчивым сегодня, — поддразнила его профессор, когда он наконец стал прощаться. — Ты меня просто сразил». Майк покинул дом в ужасном настроении. «Неразговорчивых людей считают слабаками или недалекими», — с сожалением сказал он.
Разумеется, эти чувства не совсем незнакомы Майку. Проблески их были у него еще во время учебы в средней школе. Возможно, в Купертино и царила едва не конфуцианская этика покоя, обучения и уважения к отношениям, тем не менее идеал экстраверта давал о себе знать и там. В местном торговом центре в будний день дерзкие подростки азиатского происхождения с остроконечными прическами подзывают к себе девушек в легких топиках, которые стреляют глазами и отпускают шутки. Субботним утром в библиотеке некоторые подростки сидят в уголках и упорно учат что-то, а некоторые собираются вокруг столов и ведут себя довольно шумно. Мало кто из детей азиатского происхождения, с которыми я общалась в Купертино, был готов отождествить себя со словом «интроверт», даже если описывал себя именно так. Будучи глубоко приверженными ценностям своих родителей, они, кажется, все равно делят мир на традиционных азиатов и азиатских суперзвезд. Традиционные азиаты не привлекают к себе внимания и выполняют домашнюю работу. Суперзвезды тоже хорошо учатся, но еще и шутят в классе, выводят учителей из себя и делают все, чтобы их заметили.
По словам Майка, многие ученики сознательно стараются быть более общительными, чем их родители. «Они считают своих родителей слишком уравновешенными и пытаются компенсировать это вызывающим поведением». Старшее поколение тоже меняет свои ценности. «Азиатские родители начинают понимать, что быть тихим и скромным невыгодно, поэтому заставляют своих детей выступать с докладами и принимать участие в дискуссиях, — говорит Майк. — Наша программа выступлений и дискуссий была в Калифорнии второй самой крупной программой, целью которой было научить детей говорить громко и убедительно».
Тем не менее, когда я впервые встретилась с Майком в Купертино, его самоощущение и ценности оставались теми же, что и прежде. Парень знал, что не принадлежит к числу азиатских суперзвезд (он поставил себе оценку 4 по шкале популярности от 1 до 10), но чувствовал себя комфортно таким, какой есть. «Я предпочел бы общаться с неподдельными людьми, — сказал он мне тогда, — а это неизбежно тянет меня к более тихим людям. Трудно быть веселым и разумным одновременно».
В действительности Майку повезло: у него была возможность жить и наслаждаться коконом Купертино довольно долго. Американские дети азиатского происхождения, которые растут в типичных американских городках, намного раньше сталкиваются с проблемами, возникшими у Майка только на первом курсе Стэнфорда. Во время одного из исследований на протяжении пяти лет проводилось сравнение американцев европейского и китайского происхождения{21}. Результаты показали, что в юношеские годы интроверсия свойственна выходцам из Китая в гораздо большей степени, чем их американским ровесникам — что сказывается на их самооценке. Двенадцатилетние американцы китайского происхождения чувствовали себя прекрасно такими, какие они есть, — возможно, потому, что они все еще оценивали себя в соответствии с традиционной системой ценностей своих родителей. Однако, когда им исполнилось семнадцать и они больше узнали об идеале экстраверта, распространенном в Америке, их самоуважение резко снизилось.
Подростки — выходцы из Китая — платят за свою неспособность быть как все социальной тревогой. Во взрослом возрасте это может сказаться на сумме в их зарплатных чеках. В рамках работы над книгой The Big Test («Главная проверка») журналист Николас Леманн провел с группой американцев азиатского происхождения интервью, темой которого была меритократия. «У них неизменно возникает мнение, — пишет он, — что меритократия заканчивается в день окончания учебного заведения; после этого выходцы из Азии начинают отставать, поскольку их культура не способствует продвижению вперед — они слишком пассивны и не умеют поддерживать со всеми приятельские отношения»{22}.
В Купертино я встретила много профессионалов, боровшихся с этой проблемой. Одна состоятельная домохозяйка рассказала мне, что мужья почти всех женщин ее социального круга не так давно приняли предложения о работе в Китае. Теперь им приходится ездить из Купертино в Шанхай и обратно — отчасти потому, что сдержанность поведения помешала им сделать карьеру здесь. По словам этой женщины, в американских компаниях считают, что «они не могут заниматься бизнесом — из-за презентаций. В бизнесе необходимо уметь собрать кучу всякой ерунды и должным образом подать то, что получилось. Изучив штат крупных компаний, вы обнаружите, что среди топ-менеджеров практически нет выходцев из Азии. Они нанимают людей, которые ничего не понимают в бизнесе, но умеют делать хорошие презентации».
Один программист рассказал мне, каким недооцененным чувствует себя на работе по сравнению с другими сотрудниками, «особенно с людьми европейского происхождения, которые говорят не задумываясь». По его словам, в Китае «тихого человека считают мудрым. Здесь же все обстоит совершенно иначе. Здесь люди любят высказываться по любому поводу. Когда у них появляется какая-то идея, даже если она еще не созрела, они все равно оглашают ее. Умей я лучше общаться с людьми, мою работу признавали бы больше. Мой руководитель ценит меня, но все равно не знает, что я выполнил работу на очень высоком уровне».
Затем этот программист признался мне, что записался на семинар по американской экстраверсии, который вел выходец из Тайваня, профессор коммуникации Престон Ни. В колледже Foothill, расположенном недалеко от Купертино, профессор Ни проводит рассчитанные на целый день семинары под названием «Communication Success for Foreign-Born Professionals» («Успешная коммуникация для специалистов иностранного происхождения»). Этот курс рекламируется в сети Интернет местной организацией под
