будущей мамаши они ничего поделать не могли, то вот кальцием напичкали ее по самые уши.
Их страхи оказались напрасны. Пеша родила трех замечательных щенят, и уж если кто и нуждался в защите, так это Бася, которого она ела поедом. Кутькам отвели отдельную комнату, благо свободного места было хоть отбавляй, и Вича пропадала с ними целыми днями, позабыв о своем стройном плане уборок. Когда щенки подросли, пришло время знакомиться с бабушкой. Лада пыталась обнюхать новых посетителей двора, но те с визгом бросались врассыпную при виде приближающейся горы. Тогда Лада завалилась на бок и начала завлекающе помахивать кончиком хвоста. Любопытство взяло верх, и вскоре три рыжих комочка с задорным лаем прыгали вокруг белой хозяйки двора. Со временем они пообвыклись с размерами Лады, и тогда уже настала очередь бабушки прятаться от зубов этих маленьких пираний. Но щенки не унывали. У них было о кого еще почесать режущиеся зубки.
Шурин сын теперь был их частым гостем. Он самозабвенно играл с кутьками, не обращая внимания на недовольство облезлой Пеши. Глядя на ее плешивые бока, он как-то поинтересовался на подзабытом русском языке: «А почему она у вас такая лысавая»?
— Многие кормящие матери теряют с молоком витамины, а вместе с ними и волосы, — объяснила Вича.
Она уже давно позабыла, что такое одиночество. Жизнь вокруг била ключом. Дича не мог нарадоваться. Он старался не думать о будущем и жил сегодняшним днем, отдаваясь вместе с Вичей посетившему их счастью. Оба они знали, что счастье будет недолгим и поэтому не растрачивали ни минутки этого подарка судьбы. Даже щенки в тот год были распроданы быстро и выгодно. Вича ходила, гордая своим первым серьезным заработком. Вливание в их бюджет было действительно довольно приличным. Разведение собак стало еще более выгодным, когда они получили ощутимое послабление с налогами. За использование собственного дома под малый бизнес им полагались льготы, что сберегло дополнительные средства. На вырученные деньги они установили центральный увлажнитель воздуха, и теперь Вичина мок ходила намного легче. Конечно, с появлением нового оборудования появились и новые шумы. Ночами стало слышно, как периодически включается водяная помпа увлажнителя.
— Давай я на ночь буду ее выключать, — предложил Дича.
— Не надо. Мне не мешает. С этими шумами даже уютней.
Они делают наш домик живым.
Вича любила свое новое гнездышко и не представляла, как они раньше могли жить без него.
Вечерний туалет для пациентов реанимации был давно закончен. Время перевалило за полночь. Медсестра бросала косые взгляды в сторону посетителя тринадцатого бокса, не решаясь напомнить, что пора уходить. Она мялась в надежде, что кто-нибудь другой возьмет на себя смелость выставить этого убитого горем мужчину. Но он, похоже, и сам все понял. Собрав вещи, он склонился над женой и шептал ей что-то ласковое на непонятном медсестре языке. Однако пациентка не хотела отпускать мужа. Ее давление вдруг стало резко падать, и соответствующий датчик нервно запищал. Медсестра тут же вызвала дежурную бригаду. Пришедшие врачи, энергично жестикулируя, взвешивали все за и против. С одной стороны больная нуждалась в увеличении циркулирующей жидкости, но с другой это повышало риск прогрессирования отека мозга. После короткой дискуссии они решили действовать по ситуации, а об осложнениях беспокоиться позже. Пациентке поставили еще одну капельницу. Теперь кровезамещающие растворы наполняли ее сразу через две вены. Вскоре давление стало возвращаться к норме, но вместе с этим подбородок пациентки стал заметно опухать от переизбытка жидкости. Датчик низкого давления пискнул еще пару раз и затих.
* * *
Виче снилось, что внутренняя сила распирает ее тело в разные стороны. Тревожно дребезжал звонок, сигнализируя о том, что она вот-вот лопнет. Она в ужасе проснулась и, отдышавшись, растолкала Дичу. Будильник мужа звенел не переставая, и разбудил всех, кроме его самого. За окном уже рассвело. В хмуром небе творилось что-то неладное. Необычное движение облаков привлекло Вичино внимание. Она подождала, пока Дича оделся, подсунул ей Тэдди и вышел на цыпочках из спальни.
После того как муж тихо прикрыл дверь, Вича так же тихо выскользнула из-под одеяла и быстро подошла к окну. Могучий и невидимый простым глазом поток рвался на север. Его скрытая энергия закручивала и разбрасывала по сторонам курчавые облака. Виккианская воительница чувствовала силу этой несущейся темной массы. Чудовищная лавина с каждой минутой расширялась, покрывая все небо, и как ураган вытягивала всю негативную энергию из низлежащих домов. И тут Вича поняла, что это был не сон, ее тело действительно начинало распирать.
Страшное поднебесное течение пыталось вырвать из нее накопленные по крохам черные флюиды. В отличие от событий десятилетней давности, когда она с радостью восприняла то августовское слияние темных сил, сейчас необъяснимый страх охватил ее. Хоть она и научилась собирать частицы местной энергии, в большинстве своем, эти силы оставались чужеродными для нее и их шевеление внутри вызвало неприятные ощущения.
С недобрым предчувствием Вича отшатнулась от окна и нырнула с головой под одеяло. Она крепко стиснула зубы и всем своим существом удерживала рвущиеся на волю флюиды, которые остервенело бились внутри ее сосудов. Так она проборолась около часа, пока распирающая тело сила не стала ослабевать.
Ожившая внутри нее энергия покинула кровяное русло и вновь спряталась в белковых молекулах.
Во время утренней дыхательной гимнастики Вича почувствовала необычную тянущую боль в легких, о которой моментально забыла, включив телевизор. По всем каналам передавали о террористических атаках с использованием пассажирских авиалайнеров. Вичино волнение усилилось, когда сообщили о самолете, врезавшемся в Пентагон. Ее Дича проходил стажировку в национальном институте здоровья в Вашингтоне и находился совсем рядом. Она с нетерпением ждала его дежурного звонка. Как Вича ни убеждала себя в том, что с ним все в порядке, ее душа была не на месте. Телефон упрямо молчал. Ждать больше не было сил. Она решительно схватила трубку и стала судорожно набирать его номер. Как назло одна кнопка заедала и отказывалась работать. Когда Вича попыталась применить силу, набралось сразу по нескольку одинаковых цифр. Эта проблема возникла не сегодня и не вчера. Было ощущение, что какой-то вредитель специально ломает телефонные кнопки. Они уже поменяли не один аппарат, но проблема возникала вновь и вновь.
На родине, с дисковыми телефонами, такого не происходило.
Однако здесь все аппараты были кнопочными, так что выбирать не приходилось. Вича подозревала, что причина кроется в ней самой. Возможно, это черная энергия иногда ускользает из-под ее контроля и стекает с кончиков пальцев, целенаправленно разрушая чувствительные электронные элементы кнопок.
— Надолго собаке кость? — подшучивал над ней Дича, покупая новый аппарат.
Но сейчас ей было не до шуток. Промучившись с неподдающейся кнопкой, она бросила телефон и побежала к Шуре.
От него она сразу же дозвонилась до мужа. С огромным облегчением Вича услышала спокойный голос любимого.
— Нас всех разгоняют по домам. Так, что не волнуйся, через час буду дома.
Обещанный час вылился в три. В целях безопасности все государственные учреждения были в срочном порядке закрыты.
Тысячи машин забили дороги, ведущие из Вашингтона. В круговерть этого всемирного исхода попал и Дича. Домой он добрался злой и голодный. Но один вкусный обед убил сразу двух зайцев. Сытый и довольный, глава семейства завалился на диван и обложился собаками. Он удобно устроил свою голову на Вичиных коленях, а сам вполглаза смотрел репортаж из НьюЙорка. Поначалу он заплетающимся языком переводил новости для своей хозяюшки, но вскоре притих в сладкой дреме.
Несмотря на страшные события, остаток дня прошел в тихой семейной обстановке. Затишье перед бурей длилось не долго. К вечеру Вича занемогла. Утренний дискомфорт в легких снова напомнили о себе. Она не могла определить источник незнакомой тупой боли. А предупреждающие сигналы шли из истрепанных черной энергией сосудов, которые держались из последних сил. Перед самым сном сосуды сдались. Так Вича впервые в жизни узнала, что такое легочное кровотечение. Она была так напугана, что без пререканий согласилась ехать в больницу.
В приемном покое ее страх прошел. Снующие по отделению врачи и медсестры вселяли уверенность и спокойствие. Рядом сидел ее Дича. Положив голову на край кровати, он снова подремывал после сумасшедшего дня. Вича нежно перебирала его волосы с недавно появившимися седыми прядями.
«А все я виновата», — с горечью подумала она.
Полумрак бокса подсвечивал небольшой телевизор, укрепленный под самым потолком. Краем уха она слушала его приглушенный говор. Из динамиков страшным потоком лились репортажи о четырех захваченных арабами самолетах. С трудом понимая английскую речь, Вича тем не менее все чаще улавливала название столицы. Глядя на дремлющего Дичу, она утешала себя: «Отдай я тогда свою энергию, может быть четвертый самолет долетел бы до Вашингтона, где в это время был мой любимый. А так отважные пассажиры сумели ценой собственной жизни остановить террористов над полями Пенсильвании».
На фоне национальной трагедии новые проблемы Вичи со здоровьем уже не казались такими ужасными. Но страх повторного кровотечения с тех пор навсегда поселился в ее сердце. Теперь Вича как никогда боялась оставаться дома одна. В те неспокойные дни она как-то по-особенному сблизилась с Шурой.
Тот работал в вечернюю смену и все чаще забегал днем посмотреть новости из России. На русское телевидение соседи не подписывались, а Вича только российские каналы и смотрела. К тому времени многие каналы из стран бывшего Союза вышли на международные спутники. Как только это случилось, на новой крыше их дома сразу же закрасовалась параболическая антенна, вылавливающая русскую речь из эфира.
Просмотр дневных новостей вместе с соседом часто превращался в юмористическое шоу. Было до слез смешно наблюдать, насколько отличалось освещение одних и тех же событий по разные стороны океана. Вича, конечно, не очень понимала веселья Шуры, потому что американских новостей не смотрела. Но после того как он стал проводить с ней короткие политинформации, она тоже втянулась в этот забавный новостной каламбур.
— У них правды, как у змеи ножек, — любила повторять она подцепленную у Лели присказку.
Эти дневные политические посиделки отвлекали Вичу от грустных мыслей, и Дича начал замечать, как жена становилась спокойнее и увереннее. Теперь Вича не так боялась, что с ней что-нибудь случится в отсутствие мужа. Она знала, что в случае чего можно будет положиться на Шуру. А тот, как назло, стал все реже появляться, а если и забегал, то был не так весел, как обычно.
Сосед пропускал мимо ушей ее озабоченные вопросы или просто отшучивался. Но однажды не выдержал и признался в том, что его гнобят на работе. Как ни странно, но в стране, где все кроме коренных индейцев являются иммигрантами, всегда существовали противники иммиграции. Все чаще можно было услышать вариацию одного известного лозунга: «Америка для американцев». Шурин акцент никак не давал покоя его непосредственному начальнику, и тот измывался над подчиненным, как мог. Шеф отождествлял его шероховатости в английском с беспросветной тупостью и не забывал напоминать ему об этом при каждом удобном случае. Коллеги сочувствовали Шуре, но ничем помочь не могли, а, скорее, просто боялись. Менталитет производственных отношений здесь был совсем иной, чем в Союзе. На родине рабочие обычно сплачивался против начальников-самодуров, а круговая порука делала коллектив непобедимым. У Шуры же на работе каждый был сам за себя и процветающее доносительство было в порядке вещей.
— У нас в конторе воздух нельзя испортить, чтобы руководство не узнало, — раздраженно сетовал сосед. — Если бы не семейная медицинская страховка, давно бы уволился.
Но от его желания теперь мало что зависело. Увольнение по профнепригодности было вопросом времени. Начальник все чаще вызывал Шуру на ковер и оттачивал на нем свое ораторское искусство.
— Государство делает большую ошибку, что нянчится с такими как ты и дает вам всякие льготы. На каком основании, например, твои дети учатся бесплатно, а я за своих плачу по полной? Кто-то должен исправить эту ошибку. И поверь мне, пока я здесь начальник, ты у меня за эти льготы еще попляшешь.
Конечно, в словах шефа-самодура была доля правды. Многие иммигранты поначалу не имели за душой ни гроша и, живя за чертой бедности, пользовались привилегиями малоимущих, включая бесплатное обучение и медицину. Но Шура уже давно прошел эту стадию и платил за обучение сына наравне со всеми.
Однако эти аргументы только еще больше раздражали начальника, и конфликт уже выходил за рамки приличия.
