Россия тогда брала туркменский газ по 12 долларов. Это очень мало, но Туркменбаши был в таком положении, что ему некуда было деваться: газ есть, а покупателей нет, если не считать Армении с Грузией, но тем было нечем рассчитываться.
Мы предложили ему большую цену, и все равно с выгодой для себя, потому что она была намного ниже, чем российская - для нас. Но договориться с Туркменбаши - только половина дела. Он продает нам газ на границе с Узбекистаном. Значит, надо решить вопросы транспортировки через Узбекистан, Казахстан, Россию. Пришлось договариваться с руководством этих стран. Это было трудное и в высшей степени деликатное дело. За спиной каждого из моих партнеров маячила тень России с ее очевидными и, в общем, естественными интересами. Интересы вот какие: закупить по возможности весь имеющийся в этой части мира газ и навсегда (что ей во многом и удалось - правда, только в 2004 году), а также стать единственным транспортировщиком.
Как- то прилетаю в Узбекистан, а там, оказывается, только что побывал глава «Газпрома»…
Бывало и наоборот: прилетает куда-то человек из Москвы, а там, оказывается, уже побывал я. Наши договоренности с тем же Туркменбаши явились для Москвы неожиданностью.
Все они очень разные, режимы и лидеры бывших республик Средней Азии. Особняком стоял президент Киргизии Акаев, интеллигент, физик, который большую часть жизни провел в России. А Назарбаев, Каримов - это волевые единоначальники, волкодавы. Пусть меня извинят мои коллеги за такое выражение. Могу, кстати, сослаться на то, что в одном романе Солженицына очень интересно и доходчиво сказано о положительном значении слова «волкодав». Собаки, как известно, делятся на волкодавов и людоедов. «Волкодав прав, людоед - нет», - говорит один из героев Солженицына, имея в виду человеческие натуры. Особняком стоял президент Таджикистана, самый молодой из них. О трудностях, испытаниях, что выпали на его долю, на долю его страны, надо писать отдельную книгу.
Страны у них серьезные, в том смысле, что там есть полезные ископаемые, в Казахстане - просто неимоверные. Есть определенные человеческие ресурсы. Есть большое, твердое чувство национально-государственного достоинства.
Москва, наверное, никогда не научится это понимать и учитывать. В этом я усматриваю не столько ее имперские комплексы, сколько мелкотравчатость ее высшего чиновничества. Без ельцинской широты политического мышления таких вещей не постигнуть.
За кажущейся простотой того же Ниязова стоит сила колоссальная! Ее надо видеть и чувствовать. Его сила увеличивается всемирной силой, силой современности, никому не позволяющей захватить или как-нибудь по-другому поставить на колени хоть Туркменистан, хоть Кувейт. Назарбаев - тоже титан. Врожденный политик с большой буквы. Поэтому каждый в своей стране действует по-своему, каждый старается идти своей дорогой, у каждого своя идея и своя гордость. Или сначала своя гордость, потом - своя идея. И свои проблемы, свои успехи и поражения. Казахстан, например, всегда следовал правилу «ласковый теленок двух маток сосет». Каримов - тот более прямой, а Назарбаев - изощренный политик. Он всегда аккуратно подписывал любые решения на уровне СНГ, зная совершенно точно, что толку от них все равно не будет. Мы то и дело устраивали истерику, в результате только попусту портили свои отношения с Россией. А зачем? Не надо было… Надо было - как Назарбаев.
Взять таможенный союз между Россией, Казахстаном и Белоруссией. Он давно заключен, но только на бумаге. Наяву, в натуре, его нет. Знал Назарбаев, что так будет? Безусловно. Лукашенко мог не знать, но только потому, что он, наверное, не считает нужным знать, что оно такое вообще, таможенный союз между кем бы то ни было. Он знает другие вещи, для него более важные.
Я эти вещи тоже всегда знал - может быть, раньше, чем Лукашенко. Россия в лице ее высших чиновников страшно самонадеянна, высокомерна и в то же время (наверное, как раз от этого!) невероятно беспечна, бесшабашна и доверчива. Слова для нее значат больше, чем дела.a Историки мне не раз говорили, что это старинная черта не только России, но многих империй.
Почему же я, понимая все не хуже Лукашенко и не хуже Назарбаева, часто упирался, не ставил свою подпись там, где они поставят и тут же забудут? Потому что Украина - не только не Россия, но и не Казахстан и не Белоруссия. Другие размеры, другая численность населения. И, главное, другая ментальность населения, иной характер политической элиты. Украина от такой моей принципиальности только теряла, но беспринципности не простила бы.
28 декабря
8 мая 1999 года я ехал из Дома ветеранов. Это Всеукраинский дом ветеранов. Он под президентской опекой. Мы постарались сделать лучшее в Украине учреждение такого рода, образцово-показательное, как говорилось в советское время. В этих словах - правильный, безусловно, положительный смысл. Создать образец для подражания. Показывать его людям, чтобы они учились. По образцу этого дома устроены дома ветеранов практически во всех областях. Они, конечно, беднее, но жизнь в них по крайней мере не унизительна для человека.
Каждый год я ездил в этот дом поздравлять ветеранов с Днем Победы.
На обратном пути - звонок в машину. Я остановился. Говорит Путин: «Леонид Данилович, тут идея возникла. Ты не будешь возражать, если мы послом России в Украине назначим Черномырдина?» Я немного опешил. «Я, - говорит Путин, - понимаю, что он бывший председатель совета министров, глава правительства Российской Федерации, так что у него должен быть особый ранг. В связи с этим назначу его одновременно моим специальным советником по внешнеэкономическим вопросам».
Я не долго думал, соглашаться ли. Конечно, соглашаться!
Предыдущий посол был карьерный дипломат. Знаем мы, что такое карьерные дипломаты… Кроме составления шифровок в Москву о том, кто и где плохо отозвался о России, ничего не делал. Экономические вопросы его особенно не интересовали.
А для меня главное было - экономика. Я вставал и ложился с одной мыслью: как снять экономические барьеры между Украиной и Россией? Понятно, что с этой точки зрения назначение к нам Черномырдина было большим подарком. И я не ошибся, когда так расценил решение Путина. Считаю, что свою задачу Черномырдин выполнил в интересах и России, и Украины - полностью выполнил, блестяще, и даже перевыполнил.
На это нельзя смотреть с позиций сегодняшнего дня. Сегодня все, в общем, уже утряслось. Что-то продается дешевле, чем хотелось бы, что-то покупается дороже, чем хотелось бы… Это такие вещи, на которые просто несолидно смотреть через призму коренных национальных интересов.
Когда в Украине появился Черномырдин, между нашими странами, по существу, не было упорядоченных экономических отношений. Не было главного - системы хозяйственных связей. Мы с ним работали своеоб рыночно-демократический разными посредниками между нашими экономиками. Цены, пошлины, квоты, договора о поставках… Каждое наше решение в этой области становилось прецедентом, закладывало определенный порядок.
Знаю, как к нему относились и относятся «руховцы», многие представители интеллигенции. Признаю, что он давал немало поводов для недовольства. Мне на стол ложились письма и записки от людей, считавших, что Черномырдина надо или раз и навсегда призвать к порядку, или попросить из Киева. Когда я получал такие записки, то жалел, что в силу своего положения не могу как следует объясниться с их авторами. Вопрос очень деликатный. Не все можно сказать, не все - рассказать. Наши критики Черномырдина никогда не смотрели на главное. Для меня в отношениях с Россией через посла Черномырдина на первом месте была экономика и еще раз экономика. Я рад, что у президента России возникла идея назначить Черномырдина послом в Украине. Для меня Черномырдин - это человек, с которым я в повседневном режиме занят расчисткой и обустройством того «хоздвора», той необъятной погрузочно-разгрузочной площади, того торгового майдана, где встречаются экономики наших двух стран. И когда я окидываю взглядом этот майдан, то вижу: дела там идут неплохо, работа у нас получается. Значит, с моей колокольни, Черномырдин Украину вполне устраивает, более того - он находка для Украины.
А писатель Х. или народный депутат Н. (а если они еще в одном лице, то тем более!) видят только то, что Черномырдин в какой уже раз допустил недипломатическое выражение.
Черномырдин знает каждый закоулок на этом майдане, и я знаю там каждый закоулок. Мы с завязанными глазами не заблудимся в торговых рядах. Мы без слов понимаем друг друга, потому что мы, во-первых, оба хозяйственники, производственники, а во-вторых, каждый совершенно четко представляет интересы своей страны и будет торговаться, как говорится, до потери пульса, чтобы интересы его страны не пострадали. Это получается и у него, и у меня, хотя интересы у нас часто не совпадают. Почему получается? Потому что мы очень хорошо знаем эти интересы. Мы не обходимся без экспертов, но мы и сами эксперты - будь здоров! Ведь обычно недоразумения и потери возникают там, где у сторон нет полной ясности, где не хватает компетентности, где из-за этого вклиниваются какие-то досадные привходящие обстоятельства.
Но не будешь же каждый день и каждому это все объяснять и иллюстрировать! Это обычная повседневная работа. Ты работаешь не тогда, когда тебя показывают по телевизору на каких-то мероприятиях, а тогда, когда тебя никто не видит.
Примерно та же проблема и с оценками министров, губернаторов, других заметных должностных лиц. Особенно - губернаторов. Это проблема разных критериев и подходов. Общественность и ее шумные представители видят больше внешнюю сторону. Это электоральный подход. Мой же подход - в первую очередь хозяйственный.
Для народного депутата и писателя Н. ничего не значит тот факт, что, допустим, Харьковская область хорошо управилась с севом и показала отличные темпы промышленного роста в первом полугодии. Он может и не знать, когда там проходил сев, и какая там промышленность. Он не видит связи между этими фактами и личностью губернатора Кушнарева. А для меня эта связь очевидна, и это для меня главное. Я знаю, в чем заключается прямая заслуга Кушнарева. Я знаю, чего ему стоит каждый успех. Кушнарев на протяжении ряда лет держал область в порядке. Сказанное поймет тот, кто знает, в каком состоянии была промышленность Харькова в середине 90-х годов, когда 90 процентов предприятий вообще не дышали, и в каком состоянии она сегодня.
Можно судить по конкретным показателям. Область при нем шагнула вперед очень серьезно. Можно посмотреть просто по самому Харькову, по тому, как он выглядит. Конечно, мы этому городу помогали, и очень существенно, но если нет хозяина, никакая помощь ничего не даст. Там есть интересное здание - Госпром.
Когда Харьков был столицей Украины (1917-1934 гг.), в нем планировалось возвести несколько «гигантов конструктивизма». Если не ошибаюсь, смогли построить только один настоящий гигант. Его назвали Домом госпромышленности. В нем были размещены все республиканские тресты и управления отраслями промышленности. Во Всемирной архитектурной энциклопедии здание Госпрома иллюстрирует статью «Конструктивизм». Госпром - символ Харькова и символ этого стиля. Жалею, что мы с Кушнаревым не успели в полном объеме обновить его к юбилею города. Боюсь, что теперь не скоро дойдут до него руки.
Харьков - один из самых интересных городов Украины в архитектурном отношении. Он развивался так, как большие европейские города.
Мне удалось добиться, что в большинстве губернаторских кресел при мне оказались сильные личности. Приходится читать, что Кучма не терпел возле себя сильных, ярких людей. Посмотрите на того же Гриневецкого. Что, слабенький, серенький? Новая власть добирается и до него… В прошлом году область впервые собрала больше трех миллионов тонн зерна. Никогда за всю историю она столько не собирала. Была засеяна вся земля. Вся! К сожалению, западные области, при всем патриотизме руководства, актива и населения, не могут похвастаться такими результатами. Был создан хороший запас нефтепродуктов, так что весенние полевые работы прошли, как по часам. Вот что значит хозяин, вот что значит Гриневецкий!
А «оранжевые» ребята имеют в виду одно: он, как и Кушнарев, громко выступил в Северодонецке, на «сепаратистском сборище».
Я знал, для чего подбирал на губернаторские и иные важные посты таких людей, как Кушнарев, как Гриневецкий, Куницын (Крым), Вышиванюк (Ивано-Франковск), Ефремов (Луганск), Сорока (Ривне), Яцуба (Днепропетровск). Они люди сложные, могут сделать что-нибудь такое, что многим не понравится. Или даже мне первому… Но я их подбирал не для того, чтобы они всем нравились, а для того, чтобы область или отрасль под управлением такого работника успешно развивалась. И за успехи на этом поприще я многое ему прощу, и буду держать до последней возможности, какие бы ошибки он ни совершил. Потому что найти на место руководителя области такого человека, при котором она будет управляться с севом, сбором налогов, выполнением экономических планов, - страшно трудно. Эти люди в любом государстве на вес золота. Так было при советской власти, так и сейчас.
Я смотрю показатели области, и за ними вижу работу губернатора, его способности.
А общественность часто судит по внешним проявлениям: как он говорит, какие о нем ходят слухи, в сторону какой партии он склоняется. Это все имеет, конечно, значение, но не это
