такой кажущейся самоотверженностью и сознанием своих гражданских обязанностей приходил ко мне с донесением: «Послушайте, ведь вы мне говорили о преступлениях, расследование же показало то-то и то-то. Все это неправда!!» - «Ах, так, ну слава Богу, я очень рад за него»… И что лучше всего - это то, что часто эти же самые доносители и были преступниками, как оказывалось позже».
Или как я могу не согласиться со следующей мыслью нашего последнего гетмана: «При существовании и свободном развитии у нас русской и украинской культуры мы можем расцвести, если же мы теперь откажемся от первой культуры, мы будем лишь подстилкой для других наций и никогда ничего великого создать не сумеем»? Он решительно не хотел, чтобы украинцы жили «объедками от немецкого и польского стола». И опять нахожу у Скоропадского мысль, которую я проводил в книге «Украина - не Россия». «Великороссы и наши украинцы, - пишет он, - создали общими усилиями русскую науку, русскую литературу, музыку и художество, и отказываться от этого своего высокого и хорошего для того, чтобы взять то убожество, которое нам, украинцам, так наивно любезно предлагают галичане, просто смешно и немыслимо».
А какой здравой была его программа земельной реформы! Она принципиально игнорировала «демагогические приемы левых партий» и предполагала компромисс между классом крупных землевладельцев и малоземельных жителей села. Нельзя не признать правильными основные ее положения. «Передача всей (панской. - Л. К. ) земли (крестьянам. - Л. К. ), кроме сахарных плантаций, лесов, земли, необходимой для конских заводов и семенных хозяйств (для хозяйствования на этих землях крестьянство не имело должных средств и навыков. - Л. К. ). Передача за плату. Бесплатная передача не имеет в данном случае никаких серьезных оснований и просто в высшей степени вредна. Уплата селянских денег за покупаемую ими землю, наконец, заставит их пустить эти земли в оборот, что значительно облегчит правительство, давая ему возможность значительно сократить печатание новых знаков». Нахожу здесь ту же цель, которую не удалось осуществить и мне из-за «демагогических приемов левых партий»: создание земельного рынка.
Не мог я без смеха читать такое место в книге Скоропадского: «Обыкновенно всякий приходивший ко мне всегда считал, что он знает все намерения Антанты до мельчайших подробностей и что Антанта, конечно, в этом отношении придерживается мыслей говорящего или его партии». Точно так же было с народными депутатами и лидерами политических партий при мне. Каждый считал, что ему до тонкостей известны намерения США, в целом Запада, России, Китая - всех. И каждый давал мне понять, что я должен руководствоваться только его сведениями и мнением. Или прямо требовал этого, грозя отставкой, а иногда и выполняя свою угрозу.
27 декабря
Даже если бы Верховный Суд в дни оранжевой революции принял решение провести повторные выборы, я бы никогда не выставил свою кандидатуру. Назову хотя бы такой фактор, как нервная нагрузка. Еще раз пройти через такое горнило, еще раз оказаться под потоками грязи? Нет и нет!
Мне и Путин задавал этот вопрос, и не один раз: «Так вы идете на третий срок?» Я отвечал: «Нет. Сколько раз будете спрашивать, столько и услышите: нет!» Во время одного из последних разговоров на эту тему я сказал: «Слышал, что вы тоже не собираетесь идти на третий срок. Для меня это дополнительная мотивация. Что, я должен выглядеть «белой вороной»? Не буду. И никакие разрешения Конституционного Суда для меня не будут служить оправданием. Есть моральная точка зрения. С этой точки зрения я и заявляю: на третий срок не пойду!»
По электронной почте кто-то переслал мне на адрес моего Фонда очень жесткое письмо одной жительницы Киева, отрывок из которого приведу. Не буду ее называть.
«…Теперь думаю, зачем я, старая дура, принимала активное участие в политических акциях и кричала погромче: «Кучму геть!» Ющенко и его «любі друзї» имеют полное основание потешаться над глупой доверчивостью довольно большого количества людей в Украине. Как же! Пообещал посадить бандитов в тюрьмы! Ни одного не посадил, отдал им обратно власть! Он просто возглавил жаждущих передела собственности и власти. Тогда, на Майдане, стоя под снегом в метель, кто-нибудь мог предвидеть этот позорный результат?! Тогда мы опасались только за его жизнь. Мы его, наверное, придумали, нам так хотелось иметь чистого, смелого, сказочного освободителя от вранья и несправедливости! А он, вместо обещанной борьбы со всеми видами аморальности, давай кумовьев и дружков пристраивать на государственные посты. С этого и началось его падение… Оказался еще и очень амбициозным человеком. Так набундючился за критику! Сама видела».
Присылают мне не только такие письма, но и статьи из печати. Подтекст уловить нетрудно. Люди хотят меня как бы утешить, дать мне повод втайне позлорадствовать, мстительно припомнить обиды и оскорбления, которые нанес и причинил мне Виктор Ющенко, не говоря уже о его «любих друзях», поклонниках и сторонниках, которые так жестоко отзывались обо мне и моем правлении на протяжении многих лет. Я не хочу чувствовать себя отмщенным. Крах или, как выражается эта женщина, падение Виктора Ющенко меня не радует, а наводит на размышления. Я ему скорее сочувствую, хотя и не могу забыть, как спрашивал его, зачем он так злобно кричит про мою «злочинну владу», а он в ответ просил не придавать значения его словам: «Это политика, Леонид Данилович». Конечно, теперь и я могу ему сказать: «Не придавайте значения таким письмам, Виктор Андреевич». Но не могу добавить: «Это политика». Эта киевлянка пишет не для политики - она так действительно думает и отводит, как говорится, душу.
Люди, с которыми приходилось общаться в дни оранжевой революции и сразу после нее, постоянно заводили разговор о Ющенко. Сейчас, спустя два года, тоже заводят, но в их тоне становится все больше недоумения. Когда и с чего началось его возвышение? Не со времени ли приватизации одного из крупнейших в бывшей Украинской ССР банков, потом получившего название «Украина»? Никто никогда не узнает, кто стоит за банкротством этого системного банка. Вкладчики пострадали, а собственники? Говорят, все свое сохранили до копейки. Не знаю… Так вот, как все же Ющенко приобрел ореол оппозиционера? С какого момента это началось? Тогда, когда он был освобожден от должности премьер-министра и сказал: «Я ухожу, чтобы вернуться» или позже? И почему он занял такую враждебную позицию к президенту, который же и создал его как государственного деятеля и политика? Не является ли это своего рода «банковской операцией»? Уж слишком много тут напрашивается параллелей.
У нас любят обиженных. Ющенко это быстро и крепко усвоил. К нему потянулись все, кто увидел свое место в оппозиции. В течение следующих трех-четырех лет они научились драться. Я не мешал этой их учебе. Меня можно, наверное, сравнить со спарринг-партнером. На парламентские выборы-2002 они шли, как на последний и решительный бой. Они понимали, что если Ющенко с ними не выиграет сейчас, то не выиграет никогда.
Он всегда выглядел более яркой личностью, чем многие другие. Видный, не крикливый, рассудительный. Экономист-рыночник, председатель Национального банка. В 1997 году получил Global Finance Award, то есть, был признан одним из пяти лучших глав центральных банков мира (хотя на родине парламентарии хотели уволить его из Национального банка за слабую работу).
Все время на виду. А потом - председатель правительства. Почему я назначил его на этот пост? Для чего? Скажу прямо: не столько для того, чтобы он работал, сколько для того, чтобы представительствовал. Решил, что уже могу позволить себе такую роскошь. Дела в стране вошли в колею. На основных участках находились компетентные и сильные кадры. Пришло время подумать об улучшении образа Украины. Этот образ существенно испортил Лазаренко. Его преемник Пустовойтенко был хороший работник. Это положительный человек. Без лишних амбиций и фантазий, спокойный и деловой, прекрасный хозяйственник, практик до мозга костей, человек дела, конкретных проектов. Я брал его для «точечной работы», и мы с ним такой работой и занимались: лечили болевые точки в народном хозяйстве и социальной сфере. И кое-что нам удалось. С третьего квартала 1999 года мы уже начали погашать задолженность по зарплате (огромная была задолженность!) и по пенсиям. Не помню точную цифру - по-моему, около двух миллиардов долгов мы вернули. Если бы Пустовойтенко и дальше оставался премьер-министром, экономика развивалась бы нормально, но он не смог заручиться поддержкой парламента. Я подавал его кандидатуру, но он и сам должен был больше работать с депутатами. У нас привыкли, что все самые сложные вопросы в отношениях между исполнительной и законодательной властями «разруливает» президент. Я действительно часто так и делал. Но это было не от хорошей жизни. Надо сказать прямо: правительство Пустовойтенко, и в первую очередь он сам плохо работали с парламентом.
И главное: ни в стране, ни в мире его не воспринимали как современного либерального реформатора. А у меня вызревали «наполеоновские» планы. К этому времени мы уже прошли самый критический этап. Прекратилось падение валового продукта, начался рост экономики, стабилизировалась гривня, инфляция приобрела умеренные темпы. И я решил, что раз уж приходится искать нового главу правительства, то пусть это будет финансист, банкир, ну и личность, более узнаваемая в мире. Ющенко привлек мое внимание как человек, который будет принят в международных финансовых институциях, сможет разговаривать с ними на одном языке. Украине нужны были деньги. После азиатского кризиса, нанесшего страшный удар по России и очень больно задевшего Украину, иностранные инвестиции могли бы заметно облегчить наше положение.
Очень мне хотелось поднять свою страну в мировом общественном мнении, очень! Я подумал, что молодой красивый банкир с репутацией либерала, твердого рыночника идеально подходит на роль «зазывалы» в лучшем смысле слова. Мне эта роль не удалась бы - я ведь «красный директор». Думалось: буду посылать его в Америку, Европу, Японию, Южную Корею - пусть ездит, пусть показывает себя, завоевывает симпатии, внушает доверие, привозит инвестиции. Пусть и в Киеве, на своем рабочем месте, только то и делает, что принимает послов, видных деятелей и бизнесменов со всех стран. А реальную премьерскую работу за него уже, слава Богу, есть кому делать. Я буду первым, кто взвалит на себя этот груз.
Собственно, когда я говорю это сейчас, то не открываю большого секрета. Примерно то же самое я говорил перед высшими должностными лицами страны и ведущими парламентариями, когда собрал их у себя, чтобы объяснить им свое решение назначить Ющенко премьер-министром. «Пришло время выводить Украину на мировую арену, - говорил я. - Мало просто проводить реформы. Нужна яркая вывеска. Нужен человек, который покажет товар лицом. Лучшей кандидатуры, с этой точки зрения, чем Виктор Андреевич, я не вижу». Думаю, что как раз тогда будущие создатели «кассетного скандала» поняли, что надо действовать. Идея заговора могла возникнуть прямо на том совещании. Нанести удар по президенту, исказить имидж Украины, а Ющенко сделать оппозиционером номер один, «мессией», надеждой нации. Внушить ему это оказалось нетрудно, хотя усилий не пожалели. Как только я его назначил, началась мощная пропагандистская кампания в его пользу. Началась она на Западе, но постепенно в нее включились и украинские СМИ. Из иностранной прессы был взят главный тезис, решающий, судьбоносный. Он гласил: вот пришел на пост премьер-министра Украины Виктор Ющенко - и ее экономика, наконец, заработала. Это был не больше чем пропагандистский тезис. Ющенко ни одного шага в экономике не делал без согласования со мной. Программа его правительства была «один в один» переписана из президентского Послания парламенту. В этом Послании обосновывалась стратегия роста. Подъем экономики готовился на протяжении ряда лет. Это была общая работа многих людей, всех составов правительства. Нацбанк не был в стороне от этого. Это было движение жизни, которой мы не давали стоять на месте. Это был великий результат наших реформ. Все шло к подъему. И подъем начался бы независимо от того, стал бы Ющенко премьер-министром или не стал. Но он стал. Я его назначил. А дальше уже было дело пропагандистской техники. И дело нехитрое: раз то-то и то-то достигнуто при нем - значит благодаря ему.
Должен сказать, что в общем и целом эта пропаганда отнюдь не противоречила той миссии, которую я на него возложил. С такой поддержкой нам с ним многое удалось бы. Но тут грянул «кассетный скандал», развернулась акция «Повстань, Украина!», «Украина без Кучмы», и многие благие намерения так и остались намерениями. Генерал Скипальский (бывший заместителем председателя СБУ) в своих интервью утверждает, что это было дело рук России. Россияне, мол, хотели ослабить Украину, а наша Служба безопасности проморгала их происки. По его словам, Кравчук в свое время «не обратил надлежащего внимания» на его доклад о том, что «иностранные службы и некоторые люди из окружения готовят досрочные выборы президента Украины, направленные на его переизбрание. Подобное произошло и с Леонидом Кучмой во время «кассетного скандала». Он меня не послушал, больше доверяя собственным связям».*
Хотел бы, к слову, обратить внимание читателя на одно любопытное утверждение этого генерала. «Окружение Кучмы, - говорит он, - боялось влияния разведки на состояние дел в государстве. Тогда шел процесс первичного накопления капитала, а спецслужбы, в случае их усиления, владели бы всеми этими теневыми схемами. Для того этапа в истории нашего государства не нужна была сильная спецслужба. Иначе бы она помешала олигархическому накоплению капитала». Всякий специалист, как говаривал Козьма Прутков, подобен флюсу. Александр Александрович прекрасно знает, что такое спецслужба, как она работает, но процессы такого всемирно-исторического масштаба, как «первичное накопление капитала» в постсоциалистических странах, находятся за пределами его компетенции. Все спецслужбы мира под его командованием не смогли бы пресечь этот процесс даже в такой маленькой стране, как, например, Чехия, не говоря уж о такой большой, как Украина.
Так или иначе, Ющенко поверил и вошел в написанную для него роль. Не один я разглядел, что он верит в себя как в чудотворную икону, и готов не сводить с нее глаз днем и ночью. Свою роль он довел до логического конца - до президентской инаугурации. А потом наступили будни, время реальной работы, непоказной ответственности. Тут и произошло то, что вызвало обвальное разочарование общества.
