воинствующих исламистов, протестующих против строительства каспийского трубопровода. Черт его знает, как Си-Эн-Эн добралась туда так быстро, но все-таки им это удалось. Титры говорили о том, что на данный момент погибло уже тридцать человек.
Силки схватилась за голову.
— О Боже, бедные дети.
На экране появилось изображение одного из солдат. Он держал израненное тело ребенка в обгоревшей одежде.
В здании произошел взрыв. Камера затряслась, а в окне второго этажа сверкнула вспышка. Повылетали стекла, после чего оттуда повалил густой черный дым.
Я слышал, как офицеры отдавали какие-то приказы, но хаос продолжался. Обычная история — больше вождей, чем индейцев.
Несколько солдат, сумевших войти в здание, выпрыгнули из окна на первом этаже, на их одежде полыхало пламя.
Камера выхватила вереницу карет «скорой помощи», мчавшуюся по дороге. Некоторые из них были военными, некоторые — гражданскими. Два вертолета все еще грохотали в воздухе.
Две окровавленные женщины выскочили из здания и побежали прочь, собирая на ходу детей и увлекая их за собой.
Раздались выстрелы, камера переместилась на двух малышей, выпрыгнувших из окна первого этажа в попытке скрыться от пламени.
Хэйзл нажала на кнопку на пульте, и телевизор погас.
— Хватит! Только не в моем доме.
Глава четвертая
Я сидел рядом с Силки на веранде и слушал последние новости по радио. Солнце поднялось уже довольно высоко. Я чистил апельсин за апельсином, а Силки пропускала их через соковыжималку. Силки любила апельсиновый сок. Приготовить завтрак для Тиндаллов было наименьшим, чем мы могли их отблагодарить за гостеприимство, и я надеялся, что это поднимет им настроение. После того как Хэйзл выключила ту программу, атмосфера в доме была довольно напряженной. Мы помогли убрать со стола в полной тишине и пошли спать. Хэйзл совсем не радовало то, что в ее дом непрошеной ворвалась реальная жизнь, а Чарли из-за этого был несколько напряжен и погрузился в свои мысли.
— Ты слышал, — прошептала Силки, — уже установлено, что около шестидесяти человек погибло и еще сто шестьдесят ранено. — Она налила сок в кувшин. — Это около половины всех людей, что находились в здании. Кошмар!
— Не так уж и плохо, знаешь ли. Это ведь был штурм. — В углу загона старый мерин принимал утреннюю грязевую ванну. — В любом случае при осаде нужно рассчитывать, что все они мертвы с самого начала. В такой ситуации даже один выживший — это уже успех.
Она перестала выдавливать сок и выпрямилась.
— Я все думаю о том бедолашном ребенке. О том, что сгорел. Ты видел, как солдат нес его?
Я разрезал еще несколько апельсинов и передал их ей. Чтобы сделать немного сока, требовалась масса апельсинов.
— Скорее всего, там все было заминировано. Мы видели, как взорвался один заряд. Я не удивлюсь, если погибших на самом деле намного больше.
— Но все солдаты выглядели так, словно они были в панике. Они не знали, что делать.
— Ты знаешь, если теряется двадцать процентов солдат или меньше, то это большой успех. Солдаты реагировали на происходившее, и неважно, правильные действия они совершали или нет.
— Теряется? Что значит теряется? Погибает? Мне кажется, ты слишком хорошо для парашютиста разбираешься в этих вещах…
— А ты разве не читаешь журнал «Тайм»?
Силки скорчила рожицу и снова принялась за апельсины.
— Ты точно не читаешь. Ты читаешь только те журналы, у которых на обложке одни парашюты.
Я все еще смеялся, когда на пороге появилась Хэйзл, в платье, с растрепанными волосами и красными влажными глазами.
Силки вскочила на ноги.
— Хэйзл, что с тобой?
По ее щеке сползла слеза.
— Он уехал.
— Уехал? — спросил я. — О чем это ты?
— Его здесь нет.
В моей голове за долю секунды промелькнуло множество мыслей и все на скорости в тысячи миль в час. Чарли закрылся в своей скорлупе после выпуска новостей.
— Мне кажется, это очень встревожило Хэйзл, — сказал тогда я.
— Она такая с тех пор, как погиб Стивен, — ответил он. — Она хочет закрыть нас от внешнего мира, чтобы он снова не обидел нас. Вот почему мы живем здесь.
Я вспомнил, что он был очень мрачным вчера вечером, но не обратил на это внимания, объяснив себе все количеством выпитого; мне все больше и больше казалось, что у него проблемы с алкоголем. И все эти разговоры о том, чтобы пристрелить того коня… черт, он же не задумал уехать куда-то в ночь и снести себе голову? Он не стал бы первым.
Силки вытерла руки о джинсы и обняла Хэйзл.
— Чарли куда-то уехал? Будешь чай или кофе?
Я глянул на парковку около дома. «Лэнд-крузера» на месте не было.
— Может, он за круассанами поехал? — Я улыбнулся ей что было сил. — Где-то в тысяче миль отсюда я видел минипекарню.
Силки укоризненно посмотрела на меня, успокаивая в то же время Хэйзл.
— Не смешно, Ник.
Она была права — не то время и не то место.
— Прости. Ты уверена, что он даже записки не оставил?
Она покачала головой.
— Он тебе ничего не говорил? Вы здесь долго вчера разговаривали.
Силки пыталась усадить Хэйзл на стул, а сама тем временем смотрела то на меня, то на нее.
— Мне никто не хочет рассказать о том, что происходит?
Я коснулся ее руки.
— Позже.
Она поняла намек. Хэйзл наконец-то присела, а Силки исчезла в доме, чтобы приготовить обещанный чай.
— Я боюсь, что что-то случилось, Ник. Он сам на себя был не похож, когда ложился спать. Ты уверен, что он ничего тебе не говорил?
Силки снова появилась на пороге.
— Хэйзл, телефон звонит. Хочешь, я?..
Хэйзл уже бежала туда. Силки вопросительно смотрела на меня, но я хотел слушать, а не говорить.
Я направился к двери, но Хэйзл уже возвращалась.
— Это Джули. «Лэнд-крузер» стоит на железнодорожной станции. Что происходит, Ник? Все снова разваливается, я знаю…
Она уткнулась лицом мне в футболку и вцепилась в меня как утопающая.
Наконец она подняла голову.
— Пожалуйста, помоги мне его найти, Ник. Пожалуйста…
