поперхнулся.
— Виктор Карлович, вы сошли с ума? — не очень тактично осведомилась дама. — Что все это значит? Садитесь в машину, мы отвезем вас на работу. Или домой, если хотите.
— Да не сошел я с ума, Галина Юрьевна! — вспылил чиновник и сделался красным. — Отвяжитесь все от меня, какое вам дело, чем я тут занимаюсь?!
— Черт, неужели из всех присутствующих только я один догадался, что здесь происходит? — как бы невзначай пробормотал молодой человек и немного побледнел. Остальные покосились на него и тоже начали бледнеть. Потом вернулись в машину и уехали.
В районе пяти часов пополудни у канавы, едва не обвалив ее передними колесами, остановилась желтая японская машинка, из нее вышла кудрявая розовощекая леди в светлой куртке с меховым воротником и, заламывая руки, устремилась к изможденному работнику. Тот уже был вымотан до предела, руки отнимались, жирный пот заливал глаза, но он работал — трудиться оставалось час.
— Витенька! — заголосила леди и растерянно остановилась — так не хотелось оказаться в жидкой грязи нарядными сапожками. — Представляешь, эти сволочи мне только недавно сообщили, где ты находишься! Боялись, видите ли, не знали, как сказать. Словно ты умер! Витенька, иди ко мне, вылезай оттуда! Ты чего там застрял в этой яме? Ну же, Витенька!
— Уйди, дура… — цедил сквозь зубы чиновник, с ожесточением вгрызаясь в промерзшую землю. — Уйди, богом заклинаю, не позорь меня…
— Не позорить тебя?! Да ты нас всех уже опозорил, ты что творишь-то, урод?! А ну брось эту железку, не смеши людей! Ты даже на даче лопату никогда не берешь, таджиков заставляешь!
Зеваки уже не просто хихикали — ржали в полный голос. «Не кочегары мы, не плотники…» — напевал один из зрителей. А Виктор Карлович, закусив губу, бил лопатой промерзлый грунт, выволакивал глину, сгорая от стыда…
«Шестнадцать миллионов просмотров…» — словно долбило кувалдами по черепу. Да какое дело подполковнику Неделину до этих чертовых просмотров?! А последние ролики выдались такими зажигательными: и ментов мужик месил, и обесчещенный чиновник, покатавшийся на карусели в заброшенном парке, долбил канаву под нетленные ритмичные хиты Леди Гага! Пользователи в восторге. Готовые видеоклипы. Скоро диджеи начнут интересоваться, будут выводить на большие экраны во время массовых «скачек» в заведениях досуга и прочих ночных клубах… Никогда еще ситуация в городе и его собственное положение не отличались такой непредсказуемостью и шаткостью. Игорь Валентинович раздраженно захлопнул крышку компьютера. Потянулся через стол, задернул шторы — город на фоне вечернего неба представлялся невнятным нагромождением непонятно чего, и только выделялся безвкусный небоскреб, расположенный рядом с его работой, — со сдвоенными башенками на макушке. «Штепсель» — как остроумно прозвали его в народе. «Башни-близнецы» — самолета толкового на них не хватает. Специально построили, чтобы людей бесило?
Нервных клеток с каждым днем оставалось меньше. Подкинул же проблему генерал Панкратов! У заместителя губернатора (сам губернатор еще не вернулся из «командировки») был жесткий и «принципиальный» разбор полетов — с участием руководства силовых структур. Все, что предъявляют эти «мстители», — чушь, преступлением является лишь то, что доказано в суде. А посему это гнусный криминал, бандиты посягают на органы власти, расшатывают ситуацию в гигантском городе — и все это требует немедленного решительного вмешательства! Так ведь и на партию скоро наедут — на самое святое, в преддверии выборов! Москва уже насторожилась, обеспокоенно вопрошает: что там у вас в провинции? Почему не справляемся? Скоро высокие головы полетят! Ехидно осведомляются, не требуются ли вам в Сибирь опытные специалисты по следственно-разыскной работе? А то можем подкинуть парочку-другую комиссий, если уж сами такие бессильные…
Начальство, получившее втык, отыгралось на подчиненных. Генерал Панкратов орал так, что тряслось ожерелье на новой секретарше в приемной. Словно и не свой парень. Потом успокоился, отмахнулся, мол, кыш работать. Можно подумать, мальчик тут зеленый перед ним. И это при том, что Игорь Валентинович так и не осмелился доложить о «кроте». Знают только пятеро (вернее, пятый-то и раньше знал) и вряд ли проболтаются. Прознает генерал, и что тогда — снос под корень всего комплекса зданий, увольнение всех до единого сотрудников, включая вахтера, полная дезинфекция прилегающей территории?
— Прости, дорогой, что отвлекаю, но ты не слишком заработался?.. — Лидия Александровна подкралась к нему неслышно, обняла за шею, поцеловала в небритую скулу. Он собрался отмахнуться, но она поцеловала еще раз, пристроилась сзади, замерла. Приятно пахнущие волосы щекотали висок. И Игорь Валентинович растаял. Померкли неприятности, блаженное тепло потекло по сосудам — словно коньячка глотнул. Он обожал эту женщину. Он просто не мог представить, как бы жил, если бы однажды ее не стало. А если бы ВООБЩЕ ее никогда не было? Да он давно бы с ума сошел! Кто бы его поддерживал, лелеял, успокаивал, трудился бы ночами чутким психоаналитиком?
— Прости, опять дурные мысли, и откуда они только берутся? — Он прижал к себе ее покрытые венами руки, поцеловал. Лидия Александровна тихо засмеялась, подошла к зеркалу, вынув заколку из волос.
Как редко он прозревал, что в жизни, помимо работы, существует и что-то другое! Но временами случалось. «Это именно то, что тебе сейчас нужно», — думал Игорь Валентинович, рассматривая изгибы под халатом. А она косилась на него кокетливо из зазеркалья — красивая, неувядающая — ну, разве что чуть-чуть…
А потом облегчал свою душу, наслаждаясь комфортом и теплом, — рассказывал про «крота», про череду неудач, нахлобучек от начальства, про «новые приключения неуловимых», основательно взявшихся за дискредитацию «короны российской империи».
— Да уж, больной, у вас проблема, и хорошо, что вы уже говорите о ней, — пошутила Лидия Александровна. — Все это очень печально, дорогой… Я не могу давать тебе советы, как ловить твоих государственных преступников, — это ты сам должен знать. Но не сомневаюсь, что однажды ты их поймаешь, и все это закончится… может быть.
Несколько минут она сосредоточенно молчала, потом решилась:
— Не хочешь на пенсию, дорогой?
— Шутишь? — фыркнул он. — В 53 года на пенсию? В отставку с позором — всегда пожалуйста, а вот на пенсию…
— Но по выслуге лет…
— Забудь, милая, нет никакой выслуги, есть служба царю-батюшке до последней капли крови. Как в «Аквариуме» у предателя Суворова: вход для всех, а выход — извините, не предусмотрен…
— Ну, может, хотя бы выходной возьмешь?
Он засмеялся.
— Надо как-нибудь попробовать. Вот расхлебаюсь с делами… Сходим куда-нибудь, в кино например, в картинную галерею, в ресторане посидим…
— Как здорово звучит, — восхитилась жена. — Я вся уже в предвкушении. Обдумай это дело, а то знаешь… я сама ужасно занята на работе, но столько времени пропадать на ней, как пропадаешь ты… Не надо нам рекордов, милый. Иногда, поглядывая на дверь, я начинаю сомневаться в твоем существовании. А что касается преступников, которых ты ловишь, — она привстала, отыскала его глаза, — то все это мерзко… ну, те люди, на которых направлен гнев «мстителей». Разве это люди? Умом я понимаю, что ты обязан их защищать, а вот душой — никак. Прости, но я в курсе — я знаю, как войти в Интернет. И на работе все в курсе — смотрят, как сериал, ахают, ругаются, обсуждают. Так и подмывает при всех признаться, что мой муж — это тот, кто всячески старается лишить людей их простой человеческой радости…
На посту консьержа зазвонил телефон — древнейшее примитивное устройство с наборным диском. Пожилая тетушка в стеганой жилетке и собранными в пучок седыми волосами вздрогнула, оторвалась от судоку, которые она щелкала как семечки, сняла трубку.
— Зоя Ивановна? — прозвучал слегка спотыкающийся бархатный голос. — Это жилец из двенадцатой квартиры, Эмиль Львович, мы сегодня с вами уже встречались, я поднялся в квартиру час назад…
— Да, слушаю вас, Эмиль Львович, — сказала консьержка. Она узнала голос жильца из двенадцатой квартиры, не узнать его невозможно — пурпурный, обволакивающий, с характерным привлекательным тембром, напоминающим тембр убиенного Михаила Круга.
