для нас изготовляли по особому заказу, но в США это оказалось невозможным: при существующих масштабах американской нефтеперерабатывающей промышленности подобный заказ был слишком нерентабельным. Пришлось довольствоваться более тяжелым бензином; мы могли себе это позволить, поскольку глубина желоба Пуэрто-Рико не превышает 8500 метров. Но если когда-нибудь «Архимеду» придется погружаться в котловину Челленджер, бензин придется или везти с собой или пристраивать к поплавку дополнительные «карманы».
На судне «Марин Фидлер», зафрахтованном для транспортировки «Архимеда», имелась усиленная стрела грузоподъемностью 100 тонн. Изучив паспорт стрелы, присланный нам в Тулон, я засомневался в ее пригодности: меня смущали размеры стрелы и, главным образом, ее высота. Последовали телеграммы и телефонные звонки, и наконец во Францию прибыл представитель фирмы — Гарри Гиббон, на которого была возложена организация перевозки. Он показал мне фотографии макета, воспроизводящего стрелу на судне «Марин Фидлер» и корпус «Архимеда»; макет как будто бы доказывал, что погрузка пройдет без осложнений, и аргументы Гарри Гиббона показались мне достаточно убедительными.
«Марин Фидлер» пришел в Тулон согласно расписанию и, образно выражаясь, принял из рук плавучего крана «Атлас» сначала кильблоки, на которые предстояло установить батискаф, а затем и самое наше детище. Жаль, что мы тогда не попытались воспользоваться стрелой самого «Марин Фидлер», это избавило бы наших американских друзей от неприятных неожиданностей. Ибо 27 апреля, прибыв в Пуэрто- Рико и уже пригласив на разгрузку представителей американской печати, мы убедились в том, что мои опасения были ненапрасны: гак стрелы оказался на метр ниже, чем требовалось, и, несмотря на все наши ухищрения, нам не удалось поднять батискаф или хотя бы оторвать его от кильблоков, на которых он покоился. Во всех флотах мира действуют примерно одни и те же правила, и в мое время курсантам нашего училища говорили, что «если буксир недостаточно мощный и не может буксировать, то буксируемое судно должно взять его на буксир», то есть «если гора не идет к Магомету, пусть Магомет идет к горе».
Что ж, поскольку стрела не могла подцепить батискаф, мы попытались передвинуть батискаф, чтобы было удобнее работать со стрелой; не тут-то было: «Архимед» не желал путешествовать по палубе. Положение создалось неприятное: «Архимед», казалось, встал на вечную стоянку на борту «Марин Фидлер». Должен сказать, что наши американские друзья расправились с этой проблемой решительно и оперативно, и я не могу не выразить своего восхищения ими: за четыре дня они — ни больше, ни меньше — изготовили и поставили на место новую стрелу! Батискаф благополучно возвратился в родную стихию.
Заправка бензина, привезенного в восьмистах бочках по 200 литров каждая, и подготовка батискафа к погружению заняли у нас неделю. По плану работ, утвержденному на франко- американском совещании, предполагалось, что французы будут работать на глубине в мае, а американцы — в июне. Я не люблю жестких решений: ведь всегда могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Так или иначе, 5 мая с тремя французами на борту — Фробервилем, Делозом и Менезом, заменившим Вильма,— «Архимед» совершил первое погружение на глубину 5400 метров. Погружение это было довольно беспокойным.
Совершив посадку на дно, Фробервиль заметил, что находится на небольшой террасе. Когда понадобилось двинуться дальше, выяснилось, что несколько ниже находится еще одна такая же терраса; опустившись на нее, Фробервиль обнаружил следующую террасу. Террасы эти представляли собой нечто вроде ступенек высотой 4—5 метров. При спуске по этой невидимой лестнице, которая вела, казалось, на самое дно каньона, Фробервилю пришлось все время быть начеку, чтобы не повредить винт о стенки каньона.
Разумеется, мы не предвидели, что «Архимеду» придется «ходить» по лестницам. Во время погружения Менез записал в свой блокнот: «По возвращении в Тулон снабдить винт защитной насадкой». Нетрудно представить, какое впечатление производили на наблюдателей непрестанные толчки, неизбежные при таком продвижении по дну.
В ходе этого погружения Делоз испытал гидролокатор бокового обзора, установленный американцами в порядке опыта. Этот прибор вычерчивал контуры рельефа, по бортам батискафа и указывал также расстояние до дна. Действовал он вполне удовлетворительно, но впоследствии, как часто бывает с новой аппаратурой, оказался недостаточно точным. Принцип его, однако, превосходен, и безусловно было бы желательно когда- нибудь установить на «Архимеде» хороший локатор бокового обзора; такой локатор чрезвычайно пригодился бы О'Бирну во время его погружения на «ФНРС-ІІІ» в районе подводных вулканов: имея подобное устройство, он сразу понял бы, что батискаф попал в трещину и рискует застрять в ней.
Таким образом, погружение Фробервиля, целью которого была проверка оборудования батискафа, прошло удовлетворительно. Теперь можно приступать к выполнению программы и доставлять на дно ученых — сначала французских, потом американских. Один из участников экспедиции с французской сто роны — профессор Драш, биолог и член Комитета по батискафам — ни разу до тех пор не участвовал в погружениях. Его «крещение» на глубине 8300 метров состоялось 9 мая. Затем 16 мая он совершил следующее погружение — на глубину 6000 метров. Позже он принимал участие еще в нескольких экспедициях «Архимеда». Мои товарищи по «Калипсо» предупредили меня, что профессор — человек увлекающийся; ныряя с аквалангом, он не раз забывал, где находится, и лишь обнаружив, что у него вышел весь запас воздуха, возвращался на поверхность. Однажды кто-то видел, как он, не замечая ничего вокруг, изучал какую-то неровность грунта в то время, как на него откровенно нацелилась акула. Кусто всегда посылал с ним кого-нибудь в качестве ангела-хранителя. Впрочем, в кабине батискафа не приходилось опасаться, что он пострадает из-за своей рассеянности.
Бывавший с нами в Тулоне, Португалии и Японии, постоянный участник экспедиций «ФНРС-ІІІ» профессор Перес теперь впервые ступил на борт «Архимеда». Я ожидал услышать от него похвалы комфортабельной кабине нового батискафа — одна высота чего стоила: почти 2 метра! — но профессор чаще ворчал, чем радовался; его совершенно не устраивало, что на «Архимеде», как и на «ФНРС-IІІ», нельзя было курить. Полагаю, что для того, чтобы по-настоящему осчастливить его, пришлось бы построить батискаф для курящих, чтобы можно было наблюдать глубоководных рыб, посасывая трубочку. Пока что до этого далеко. Курить мы запрещаем отнюдь не потому, что боимся пожара; пожар в батискафе практически невозможен. Нет, курить у нас нельзя из-за сложностей с очисткой воздуха: загрязнение атмосферы в условиях крошечной кабины батискафа не может не сказаться на всем экипаже, в том числе и на самих курильщиках. Как и Драш, профессор Перес совершил в районе Пуэрто-Рико два погружения: 23 мая на глубину 7200 метров и 26 мая на глубину 3100 метров.
Еще один участник экспедиции — профессор геофизики Сельцер из Парижского института физики Земли — давно уже сотрудничал с американцами: совместно со своим американским коллегой доктором Лихтманом он занимался исследованиями в области подземных волноводов, к которым я вернусь ниже. Доктор Лихтман тоже приезжал в Пуэрто-Рико устанавливать свои приборы на борту батискафа, но экспериментальную проверку их поручил профессору Сельцеру. Самому Сельцеру, прибывшему в Пуэрто- Рико с опозданием, пришлось участвовать в погружении вместе с доктором Барэмом из Лаборатории электроники при военно-морском ведомстве, и он был вынужден довольствоваться знаменитым третьим сиденьем Делоза. Погружение Сельцера и Барэма состоялось 13 июня; в тот день мы достигли глубины 6300 метров.
Профессор Сельцер, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком лет, был человек живой и энергичный, и в подводных исследованиях далеко не новичок; он отличался, однако, поразительной рассеянностью. Раз в Сан-Хуане нас всех пригласили на завтрак во французском консульстве; он не пришел, но часов в девять вечера позвонил, чтобы извиниться за свое отсутствие на... обеде!
Он мог пропустить обед, но никогда не упускал случая совершить заплыв этак на километр-два, если только в городе имелся бассейн. Его любовь к плаванию была столь велика, что — я надеюсь, профессор не обидится на меня за этот рассказ,— прыгая в надувную лодку, он не мог удержаться от того, чтобы и тут лишний раз не потренироваться в этом виде спорта. Мы к его чудачествам привыкли, но я никогда не забу ду, как перепугался помощник капитана «Марселя ле Биан», человек новый, когда увидел, как держа в руках сумку с приборами, профессор исчез в волнах. Разумеется, мы его выловили и доставили на батискаф невредимым; вот только влажность воздуха в кабине была в тот день сильно повышенной; нам удалось свести ее к норме с помощью силикагеля, но это стоило немалого труда.
«Архимед» совершил в ту экспедицию еще четыре погружения: 5 июня — на глубину 6150 метров, 19
