— А я знаю? — виновато отвернулся Ломлес. — Раньше так никто не делал…
Кота неожиданно рассмеялась и перевернулась на бок, как во сне. Братья переглянулись.
— Кота, — Авес мягко потрепал плечико сестры.
— Хи, — не открывая глаз, прошептала Кота, — небо на землю упало… нет, земля на небо… я — маленькая гусеница!
— Что? — Авес удивленно взмахнул своими длинными, словно у барышни, ресницами.
— Ничего страшного, — Кота открыла глаза и невидящим взглядом уставилась на брата, — скоро стану бабочкой! Только шкурку скину…
— Да ты и так чуть копыта не отбросила, — хмыкнул рыжий Ковес, хлопнув Коту по коленке. — Жаль, правда, даром не прошло. Видимо, малость умом тронулась…
— Что неудивительно, — все корил себя Ломлес, заламывая руки. — Надо было предупредить… снять кулон! Кто выдержит такое?
— Кулон! — вскрикнула Кота, хватаясь за железку. Вскочив на ноги, восторженно посмотрела прямо в голубые глаза Кродоса. — Я знаю! Я — это и есть Сердце клана! Алое, кровавое сердце!
Кродос чуть отступил и с жалостью посмотрел на сестру.
— Конечно, милая, — как можно мягче произнес он. — Ты права…
Кота счастливо рассмеялась и, схватив кормилицу за руки, закружила ее по полянке в буйной пляске. При этом то напевала что-то веселое, то радостно твердила:
— Я знаю! Я теперь знаю! Как прекрасно!
Ломлес решительно прекратил это безумие, схватив Коту за локоть, и потащил ее к другой землянке, еще целой. Чилва так и осталась стоять, раскинув руки, и в растерянности смотрела им вслед. Чуть задержавшись в раздумии, старший брат потянул девушку в сторону жилища женщины. Кормилица единственная жила не в землянке, а в шалаше, не в силах привыкнуть спать под землей.
— Хватит на сегодня завалов, — пробурчал Ломлес себе под нос, заталкивая Коту внутрь. — Ложись спать! — строго приказал он.
Та хихикнула и упала на пол. Подтянув под голову старый растоптанный ботинок кормилицы, пробормотала, уже почти во сне:
— Сердечко все сильнее стучит, сила шакти ко мне торопится, бежит…
Мужчина замер, прислушиваясь к тихому шепоту. Буравя сестру карими глазами, ждал продолжения. Но девушка лишь перевернулась на другой бок и сладко засопела. Передернув широкими плечами, Ломлес торопливо вышел.
Снаружи Авес осторожно обходил место обвала.
— Что же теперь делать? — неодобрительно покачал он головой, точно бы укоряя неразумное жилье в саморазрушении.
— Поживешь у Солдеса, — Ломлес мягко усмехнулся и хлопнул брата по плечу. — Восстановим твою нору, не переживай.
— Велера с норой. — Авес, совсем юный на вид, поморщился и тяжело вздохнул. — А вот старинные свитки…
Кота проснулась и вздрогнула, как от испуга. Было тихо, никакой опасности не было. Но сердечко колотилось в груди, как пойманная в силки птаха. Кота приподняла голову и осторожно огляделась. Это же палатка Чилвы! Что она тут делает? Кота терпеть не могла это уродливое сооружение и искренне не понимала, почему кормилица так упорно отказывается спать как все — в землянке. Сама женщина тихо посапывала в старом кресле рядом с кроватью.
Кота попыталась привстать, но, скривившись, откинулась на спину. Острейшая боль молнией пронзила все тело. Сковала судорогой пальцы и засела в голове неприятной пульсацией. Собрав все силы, девушка сползла с высокой постели. Она всегда спала на полу, на куче мягких шкур, и скрипучая кровать казалась верхом неудобства. Может, поэтому все так болит.
Словно раненый зверь, тяжело выползла из палатки. Лунный свет заливал поселение серебристым потоком, лаская тонкий дымок потухшего костерка и пряча в глубинах теней ночные шорохи. Кота полной грудью вдохнула свежесть ночного воздуха. Тошнота, навеянная головной болью, немного отступила. Но разум затуманился, снова нестерпимо захотелось спать. Так, что даже закружилась голова. Почти в полуобмороке девушка спустилась в ближайшую землянку, на ощупь пробралась в уголок с мягкими шкурами и свернулась клубочком. Спиной ощутила человеческое тепло. С удовольствием притулившись поближе к его обладателю, довольно буркнула что-то нечленораздельное и погрузилась в сладкий сон.
Проснулась она поздно. Что уже давно за полдень, Кота поняла по щекочущим лучикам солнца, проникающим из узкой норы, да удушающе-горячим волнам, спускающимся в полумрак землянки. С наслаждением потянувшись, весело рассмеялась, от ночных недомоганий не осталось и следа.
— Тебе уже лучше? — с напряжением в хриплом голосе спросил Врадес.
Вздрогнув, Кота осознала, что использует живот брата в качестве подушки. Оглядевшись, поняла, что землянка — его.
— Кажется, — осторожно прошептала она, медленно заливаясь краской. Он что, ждал, пока она проснется? Пропустил тренировку, завтрак, возможно обед… Это было очень не похоже на Врадеса. Да и собственное поведение повергало в шок. Ведь почувствовав себя плохо, она приползла искать утешения именно в его жилище! — А что со мной было? Я проснулась ночью в палатке Чилвы…
— Ты что, ничего не помнишь? — нахмурился синеглазый атлет, отодвигая сестру и усаживаясь на шкурах. — Обрушение землянки, танец у костра?..
— Обрушение чего? — захлопала ресницами Кота. — Что за танец землянки?
— Понятно, — мрачно подытожил Врадес. — Может, оно и к лучшему. Ну ладно, засиделся я тут с тобой — все кости ломит! Пойду, прогуляюсь…
Кота растерянным взглядом черных глаз проводила фигуру брата. Подумала немного и тоже выползла из землянки. На поляне никого не было, даже Врадес успел куда-то улизнуть. Желудок громко заявил о себе утробным урчанием. Поморщившись, — она не привыкла к рези в животе, — Кота скользнула к костерку и, принюхиваясь, заглянула в котелок. Тот был пуст. Вздохнув, потерла впалый животик. Раньше еды всегда было достаточно. И даже в поселении девушка питалась редко, перехватывая съестное в лесу. Там было вкуснее, даже сырой гриб казался ароматнее и нежнее самого изысканного блюда, щедро сдобренного Чилвой заморскими приправами.
Теперь же настали странные времена. События сменяли друг друга с ужасающей скоростью, от былой размеренной жизни не осталось и следа. А, судя по словам Врадеса, некоторые она даже не помнила. Если не считать сластей в замке харца, Кота не ела уже третий день. Конечно, она всегда могла убежать в лес в образе волчицы. Там полно еды… и братья. При воспоминании о стае острая непонятная тоска принималась грызть душу. Захотелось уйти так далеко, насколько только это возможно.
Покопавшись в ящике рядом с костром, Кота обнаружила черствый ломоть хлеба и несколько тонких сухих рыбин. Не пир, конечно, но голод отступит. С остервенением отгрызая от рыбы солоноватые куски, девушка направилась в лес — куда глаза глядят. Через некоторое время вышла к жертвенному камню. Немного постояла рядом. Странно, но того особого чувства единения с алтарем стаи больше не было. Кота задумчиво провела пальчиком по прохладной поверхности. Словно мертвый, камень никак не отозвался на прикосновение. Стало горько и тоскливо, как если бы она потеряла самого близкого друга. Много лет рассказывала камню обо всем, что творилось в девичьей душе, поведывала самые страшные тайны. А теперь сама стала другой. Закончилась прежняя жизнь — беззаботная и легкая. Что ожидает впереди? В памяти возникли слова Кродоса о том, что шакти редко живет больше пяти лет.
Подумалось, что вряд ли сейчас даже бег по лесу принесет то удовольствие, которое она ощущала каждый раз, становясь волчицей. Это было в прошлой жизни — жизни веселого щенка. Тяжело вздохнув, Кота направилась дальше. Угнетающие мысли пригибали плечи к земле, опускали уголки пухлых губ. Казалось, даже кусты выставляют наружу все колючки, чтобы лишний раз напомнить девушке, что она — шакти. А это — только боль и ожидание смерти…
— Ты пришла! — радостно воскликнул Лай. — Я уже отчаялся дождаться…
Кота удивленно огляделась. Оказывается, задумавшись, она дошла до самого замка харца. Впрочем, больше некуда было идти, ведь кроме стаи да Лая, девушка никого не знала.
— Что с тобой? — юноша пытливо всмотрелся в грустное личико подруги, и радостная улыбка растаяла без следа. — Что-то случилось?
— Случилось, — криво усмехнулась Кота и тряхнула черными волосами. — Но это не важно! Как ты?..
— Отлично, — воодушевленно начал Лай, громыхая принесенным оружием. — Я даже поупражнялся… ну, повторил то, что ты мне вчера показала! Ну что, продолжим?
— Ой, только не сейчас, — чуть поморщилась Кота. — У меня все тело ноет, голова трещит… И вообще, сегодня твоя очередь! Исполняй свою часть договоренности, учи меня порядкам горожан!
— А, — понурившись, протянул паренек. — Ну вот… — Но тут же воспрял. — Раз так, пошли в замок! Лучше всего изучать жизнь городскую на практике!
Торопливо свернув оружие, обмотал груду железа серой дерюгой и закинул на плечи. Кивнув, быстро двинулся в сторону мостика. Сердечко Коты забилось сильнее. Впереди снова ждало приключение. И теперь его не будут омрачать ни уродливое платье, ни натирающие чулки, ни неудобные туфли… ни заботливые братья. Черные глаза заблестели, все страхи и заботы остались за спиной — в лесу. А за высокими стенами другая жизнь. И теперь у Коты есть проводник в завораживающий, непонятный, порой даже смешной, мир.
Не в силах сдерживать воодушевление, охватившее все тело, Кота побежала вперед Лая. Но тот схватил девушку за ворот рубахи.
— Не туда!
Кота вывернулась и удивленно воззрилась на паренька.
— Но ворота же там!
— Ворота для плебеев, — высокомерно фыркнул Лай, презрительно поджав тонкие губы. — Для избранных есть особые пути. Один из них отец показал мне еще очень давно. Ты была лишь в предзамковом укреплении, а я покажу тебе внутренний двор замка. Он окружен внутренней круговой стеной. Обычным путем пришлось бы пройти несколько постов. А так мы выйдем прямо к главной башне. Здесь есть тайный ход!
— Тайный? — непонимающе повторила Кота. — А почему тайный? Ты от кого-то прячешься?
— Ну, это показывает, что мы выше других людей, — несколько смутился Лай, все его напускное презрение словно ветром сдуло.
— Выше? — еще больше удивилась Кота. — Ты, конечно, высокий… но Кродос выше тебя… и Врадес… и Солдес… и Ковес… и даже Авес! Да и на ярмарке я видела немало больших горожан!
— Выше в смысле — мы особенные, — совсем запутался Лай. — Наша семья богаче…
— Это как? — живо заинтересовалась Кота.
— Ну, у нас много денег, — опешив, пояснил Лай.
— А! — понимающе протянула девушка. — Это я знаю! Те блестящие плоские штучки, которые нужно давать людям, чтобы брать то, что хочется! У Солдеса их много-много ящиков!
— Так вы тоже богаты? — уныло пробормотал паренек, отворачиваясь. — Интересно, из какого такого золотого леса вы пришли…
Подойдя вплотную к стене, он скинул сверток и вытащил узкий меч. Вставив острие в небольшое углубление, с силой нажал сверху вниз. Часть стены со скрипом отъехала в сторону. Из темного углубления пахнуло затхлой сыростью.
— Фу, — зажала нос Кота, скользнув в грязный коридор. — Чем так воняет?
Лай, гордо демонстрирующий тайный ход, вздрогнул, как от пощечины.
— Да ничем особенным, вроде, — сконфужено пробормотал он, взваливая на плечо тяжелый сверток и следуя за гостьей. Конечно, когда-то давно он так же спросил отца, чем так плохо пахнет. Но получил подзатыльник. За несколько лет так привык к тошнотворному запаху, пропитавшему древние стены, что почти не замечал его.
— Надеюсь, идти тут не очень долго, — прогнусавила Кота, все сильнее сжимая нос. — Боюсь, я не выдержу этого смрада…
— Тогда пошли быстрее, — решительно скомандовал Лай, увлекая девушку за собой. — Скорее выйдем на поверхность. В следующий раз придется через ворота идти.
Кота бежала за пареньком, изо всех сил стараясь не дышать. Она вдруг подумала, что странный запах немного похож на тонкий дух, исходящий от самого Лая. Возможно, юноша пропитался им, прохаживаясь по этим коридорам. Но чутье подсказывало девушке, что пахло так от Лая еще в день их первой встречи. Просто на ярмарке девушка столкнулась с таким
