Холлоуэй выразительно сказал из кабины:
— Взлетаем, мистер Ричардс.
Поначалу самолет медленно двигался, со скоростью авиакара, потом возник кошмарный рев и Ричардсу захотелось завопить от ужаса.
Его прижало к мягкой спинке сиденья, взлетные огни снаружи вдруг начали проноситься со все возрастающей скоростью. Кустарник и чахлые деревца на пустыре, залитый восходящим солнцем горизонт неслись прямо навстречу им. Моторы все набирали и набирали обороты. Пол снова начал вибрировать.
Он вдруг понял, что Амелия Вильямс обеими рукам держится за его плечо, а лицо ее перекосилось в гримас ужаса и отчаяния.
Боже милостивый, она тоже никогда не летала!
— Мы летим, — сказал он. Он понял, что уже давно это повторяет и не может остановиться. — Мы летим. Мы летим.
— Куда? — прошептала она.
Он не ответил. Он только сейчас начал это понимать.
…Минус 025. Счет продолжается…
Два солдата на посту у восточного входа в аэропорт наблюдали, как огромный лайнер вырулил на взлетную полосу, набирая скорость. Его огни замигали оранжевым и зеленым в темноте, и вой его моторов больно ударял по барабанным перепонкам.
— Он летит. Господи, он летит.
— Куда? — спросил другой.
Они смотрели на темный силуэт, отделявшийся от земли. Его моторы издавали странный тихий звук, похожий на звук артподготовки холодным утром. Он круто поднялся в высоту, такой же реальный, как кусок масла на тарелке, и одновременно невероятный в своем полете.
— Думаешь, у него есть эта штука?
— Черт возьми, откуда я знаю?
Рев мотора доносился до них все слабее и слабее.
— Одно тебе скажу… — Тот, первый, отвел взгляд от исчезающих в темноте огней и приподнял воротник: — Здорово, что эта сволочь убралась вместе с ним. Этот Маккоун…
— Можно личный вопрос?
— Если только я могу не отвечать.
— Ты хотел бы увидеть, как он выдернет кольцо?
Солдат долгое время молчал. Гул мотора становился все тише и тише, пока не смолк совсем, заглушенный стуком сердца.
— Да.
— Ты думаешь, он это сделает?
Темноту осветил полумесяц улыбки.
— Приятель, представляешь, какой это будет потрясающий взрыв?
…Минус 024. Счет продолжается…
Земли под ними больше не было видно. Ричардс с интересом глядел в окно, не в силах оторваться от этого зрелища; весь свой тот, первый полет, он проспал, словно ожидая этого, второго. На горизонте потемнело небо, приобретя оттенок средний между бархатно-синим и черным. Застенчиво мерцали звезды. На западе, на линии горизонта о существовании солнца напоминала только ярко- оранжевая линия, совершенно не освещающая темную землю там, внизу. Там, где по его предположениям должен был находиться Дерри, виднелись очажки света.
— Мистер Ричардс?
— Слушаю вас. — Он вскочил с кресла, как будто его ударили.
— Мы сейчас вошли в контролируемую зону. Это означает, что мы описываем огромный круг над аэропортом Войт. Какие будут указания?
Ричардс задумался. Придется играть до конца.
— Какова минимальная высота полета у этой штуки?
Там долго совещались.
— Минимум — 600 метров, — осторожно сообщил Холлоуэй.
— Это, конечно, в нарушение Закона Северных Штатов об авиации, но…
— Это неважно, — сказал Ричардс. — В некотором роде мне придется положиться на вас, мистер Холлоуэй. Я мало что смыслю в летном деле и уверен, что вы на этот счет проинструктированы. Но прошу вас не забывать, что люди, замышляющие разбомбить меня, все находятся на земле и вне опасности. Если вы обманете меня насчет чего-нибудь, и я об этом узнаю…
— Никто из экипажа не собирается вас обманывать, — сказал Холлоуэй. — Мы заинтересованы лишь посадить эту штуку так же успешно, как подняли в воздух.
— Ладно. Хорошо. — Он принялся размышлять. Амелия Вильямс безучастно сидела рядом с ним, сцепив руки на коленях.
— Тогда летим на запад, — коротко произнес он. — На высоте 600 метров. Только, пожалуйста, называйте те места…
— Места?
— Которые мы будем пролетать, — сказал Ричардс. — Я до этого только раз летал.
— А-а, — в голосе Холлоуэя послышалось облегчение.
Пол у них под ногами качнулся, а темная линия рассвета в окне сместилась вверх. Ричардс был заворожен этим зрелищем. Сейчас солнце пробивалось косыми лучами сквозь толстое стекло, отбрасывая на иллюминатор загадочные, ускользающие отблески. Мы гонимся за солнцем, подумал он. Ну не удивительно ли это? Было шесть тридцать пять.
…Минус 023. Счет продолжается…
Спинка кресла перед Ричардсом сама по себе представляла для него откровение. В ней был кармашек с инструкцией по безопасности. В случае болтанки пристегнитесь ремнем. Если в салоне упадет давление, наденьте кислородную маску. Если забарахлит мотор, дополнительные инструкции можно получить от стюардессы. В случае неожиданной смерти при взрыве, надеемся, что у вас достаточно запломбированных зубов, чтобы облегчить опознание.
В панели сиденья на уровне глаз был вмонтирован экран Фри-Ви. Металлическая карточка внизу напоминала зрителям, что на каналы можно настроиться только при определенном уровне скорости. Панель ручной настройки канала была к услугам изголодавшихся зрителей.
Внизу и вправо от Фри-Ви находились канцелярские принадлежности с эмблемой авиации и шариковая ручка «Дженерал Атомикс» на цепочке. Ричардс вырвал листок из блокнота и неуклюже написал, прижимая листок к коленке: «Ставлю 99 против 100, что тебя чем-то начинили: микрофон в туфле или в волосах, а может, передатчик в твоей слюне. Маккоун нас подслушивает и, держу пари, ждет, когда ты снимешь вторую туфлю. Через минуту закати истерику и умоляй меня не дергать за кольцо. Я попробую повысить наши шансы на победу. Идет?»
Она кивнула, Ричардс помедлил, а потом написал: «Почему ты меня выгораживала?» Она вырвала ручку из его рук, с минуту ее рука застыла над его коленом,, где лежала бумага, а потом написала: «Не знаю. Ты заставил меня почувствовать себя убийцей. Твоей женой. И ты выглядел таким… — ручка остановилась, покачнулась и вывела: жалким».
Ричардс приподнял брови и усмехнулся — это выглядело обидным. Он предложил ей ручку, но она помотала головой. Он написал: «Приступай минут через пять».
Она кивнула, Ричардс смял бумагу и запихал ее я пепельницу, вмонтированную в ручку кресла. Он поджег бумагу. Она вспыхнула и ярко и мгновенно сгорела, отразившись крошечным отблеском в иллюминаторе. Затем листок рассыпался в пепел, который Ричардс тщательно растолок.
Через пять минут Амелия Вильямс начала стонать. Это звучало столь неподдельно, что Ричардс поначалу даже оторопел. Потом до него дошло, что она действительно не притворялась.
— Пожалуйста, не надо, — говорила она. — Пожалуйста, не заставляйте меня просить. Я ведь ничего тебе не сделала. Я хочу домой, к мужу. У нас есть дочь. Ей шесть лет. Она не знает, где ее мама.
Ричардс почувствовал, что брови его поползли вверх и дважды непроизвольно дернулись в тике. Он
