Глинис, больше всего ей понравился рассказ о том, как Йен влюбился в свою жену Шилес.
— После того как они поженились, Йен уехал от нее на пять лет? — переспросила Глинис.
— Да. Парню не очень понравилось, что его заставили произносить брачные обеты, приставив к спине кинжал, — пояснил Алекс. — И он винил в этом Шилес.
— Я рада, что их история имеет счастливый конец, — сказала Глинис с доброй улыбкой.
— Вам бы следовало остановиться и размять ноги, — предложил Алекс. Глинис отрицательно покачала головой. — Для женщины с дурным характером вы на удивление мало жалуетесь.
— Это только моя мачеха считает, что у меня дурной характер. — Глинис вздохнула. — И я действительно жалуюсь, когда она надеется, что я часами буду сидеть в комнате за рукоделием.
— Что ж, вы приятная спутница, — сказал Алекс. — У вас есть несколько преимуществ по сравнению с теми, с кем я обычно путешествовал.
— Правда?
— Ну, во-первых, вы красивее, чем Дункан и мои кузены, на вас приятнее смотреть. А во-вторых, вы не слышали раньше мои рассказы.
С другой стороны, если бы он ехал с одним из них, ему бы не пришлось удирать с дороги и прятаться, как пугливому кролику, всякий раз, когда он заметит группу воинов, направляющихся в их сторону.
— У вас талант рассказчика, — сказала Глинис, слегка покраснев. — Я не против послушать еще что- нибудь.
Алекс рассмеялся:
— Смотрите, вы еще пожалеете о своих словах! Путь у нас впереди дальний, а у меня в запасе историй только на три дня.
У Алекса, конечно, было в запасе гораздо больше историй, но далеко не все из них он мог поведать Глинис.
— Вы говорили про Йена. Может, настала очередь Дункана?
«С чего это она хочет знать про Дункана?»
После небольшой паузы Алекс сказал:
— Дункан — неукротимый воин. Я никогда не видел его побежденным. Ни разу.
— Он мне понравился, — сказала Глинис. — Этот мужчина производит впечатление… надежного.
Алекс сдержал стон.
— Да, Дункан очень надежный, даже чрезмерно. Он непоколебимый, никогда не дрогнет. Если решит, чего хочет, то как скала, никто не собьет, сделает, как задумал.
Ничего этого нельзя было сказать о самом Алексе.
— С рождением Дункана связана тайна, — сказал Алекс. — И даже немного волшебства.
Глинис посмотрела на него расширенными глазами.
— Ой, как интересно!
— Когда мать Дункана была еще шестнадцатилетней девочкой, ее однажды похитили с нашего берега, — начал рассказ Алекс. — Год спустя она появилась на том же самом берегу с младенцем на руках. Тем младенцем был Дункан.
— Кто же ее похитил?
— Его мать об этом ни словом не обмолвилась. Так же, как о том, где она была и кто отец ее ребенка. — Алекс помолчал. — Через восемь лет то же самое случилось снова.
— И она так ничего и не рассказала?
Глинис так сильно наклонилась в седле, что Алекс боялся, как бы она не упала с лошади.
— Эту тайну она унесла с собой в могилу.
Они ехали, Алекс рассказывал свои истории и при этом внимательно оглядывал зеленые холмы, на которых уже проглядывали кое-где весенние цветочки. Кэмпбеллы если и пустились в погоню, то должны были уже повернуть обратно, но по этой тропе через горы может ехать немало других людей, которые тоже могут представлять опасность.
— А с кем вы должны встретиться в Эдинбурге до конца месяца?
Алекс поморщился. Он надеялся, что Глинис не слушала, когда он сообщал об этом Кэтрин.
— А-а, понятно, это история из тех, что вы мне не хотите рассказывать. — Глинис подняла брови. — Конечно, теперь я только ее и хочу послушать.
Алекс потер шею. Ему не хотелось обсуждать с Глинис Макнил графиню или ее письмо.
— Так кто может ждать Алекса Бан Макдоналда в Эдинбурге? — Глинис постучала пальцем по подбородку. Алекс отметил, что подбородок у нее был очаровательный. — Определенно это женщина.
Алекс понял, что Глинис, обычно такая серьезная, его поддразнивает. В ее глазах заплясали искорки, и Алекс мог бы этим наслаждаться, выбери она другую тему.
— Должно быть, у этой загадочной женщины есть для вас нечто особенное. — Глинис прищурилась. — Не такая же «награда», какую вам обещала леди Кэтрин. Ведь совершенно ясно, что вам не нужно ехать за этим в такую даль, как Эдинбург.
— Ну, хорошо, я вам расскажу, — сдался Алекс.
Рассказ о Сабине получился коротким, потому что он опустил ту часть, которая касалась постели.
— Графиня, — сказала Глинис. Теперь в ее голосе послышались колючие нотки. — Наверное, это еще более впечатляюще, чем сестра графа.
Алекс никогда не притворялся другим, чем был на самом деле. Он нравился большинству женщин, и его никогда особенно не волновало, одобряют они его поступки или нет. Однако ему почему-то очень не хотелось, чтобы Глинис Макнил думала о нем плохо.
Когда они наконец остановились на ночлег, у Глинис так затекли ноги, что она еле ходила. Несмотря на это, она даже не заметила, как пролетело время. У Алекса Макдоналда была какая-то удивительная особенность, из-за которой, как подозревала Глинис, он притягивал всех женщин — от трех и до шестидесяти. И дело было не только в его внешности, хотя он и вправду был очень хорош собой. Когда он разговаривал с представительницей прекрасного пола, то умел создать у нее ощущение, будто на всем свете она — единственная, с кем бы он хотел быть.
Осознав, что ходит за Алексом вокруг их импровизированного лагеря, как щенок, Глинис остановилась. Пока Алекс занимался лошадьми, она собрала сухой мох и ветки для костра.
— А вы полезная женщина, — похвалил Алекс.
Он передал ей скатанные одеяла, а сам присел на корточки и стал разжигать огонь. Глинис посмотрела на одеяла. Прошлой ночью Алекс был обессилен после долгой гребли, но сегодня он вполне бодр, обаяние так и сочится из него, словно мед. Поэтому задача расстелить одеяла, по-видимому, приобретала большую важность, чем в прошлый раз. На каком расстоянии одно от другого их расстелить? По одну сторону от костра или по разные?
— Вы, наверное, устали. — Алекс улыбнулся Глинис, заходящее солнце золотило его волосы. — Присядьте.
Глинис села на камень и, прижимая одеяла к груди, огляделась вокруг, чтобы не смотреть на Алекса. Он выбрал симпатичное местечко рядом с небольшим озером, окруженным холмами.
Алекс протянул Глинис кусок вяленого мяса и овсяную лепешку.
— Утром я поймаю рыбу нам на завтрак, — пообещал он. — А сейчас мы наскоро поедим тем, что Бог послал, и ляжем спать.
Глинис чуть не поперхнулась лепешкой. Он говорил так, будто и еда, и постель — это то общее, что их объединило. Ну что ж, пока достаточно. Она сделала большой глоток из фляги с элем и сказала себе, что сейчас не лучшее время вспоминать, как он ее целовал, прижав к стене замка. Но раз уж это воспоминание пришло ей в голову, от него было невозможно избавиться.
Алекс потянул за одеяла, напоминая Глинис, что она все еще держит их на коленях. Он разложил их рядышком. Глинис еще разок отпила из фляги. Она спрашивала себя, хватит ли ей сил устоять перед ним. В ее голове промелькнул и другой вопрос: хочет ли она перед ним устоять?..
Алекс лежал без сна и смотрел на темные облака, плывущие по вечернему небу. Он старался думать о своих родителях: оживлял в памяти их громкие перепалки и надеялся, что это поможет ему держать руки
