занимался с ней любовью три раза и заставлял ее изведать ощущения, каких она никогда раньше не испытывала. Она хотела познать настоящую страсть с мужчиной. И только сейчас, слишком поздно, Глинис поняла, что, возможно, было бы лучше и не знать всех этих новых для нее откровений. Ей было бы легче жить, если бы она оставалась в неведении. Она вспомнила блаженство, которое испытала в объятиях Алекса, и вздохнула.
Но она не могла жалеть об этой ночи. Она не забудет ее никогда.
— Расскажи мне о своем браке, — попросил Алекс.
Теплая со сна Глинис повернулась и посмотрела на него сонными глазами.
— Почему ты заговорил об этом?
Алекс пожал плечами:
— Мне просто любопытно.
Ее глаза, как всегда, казалось, видели его насквозь — до самого его неверного сердца. В действительности Алексу давно хотелось расспросить ее о браке с Магнусом. При мысли о мужчине, прикасавшемся к ней во всех местах, к которым прикасался он сам, Алекс ощутил доселе незнакомую ему ревность.
— Между вами сейчас такая враждебность, что я подумал: когда-то вы друг друга очень любили. От любви до ненависти один шаг.
На примере собственных родителей Алекс имел возможность убедиться в этой расхожей мудрости.
— Видишь ли, Магнус Кланраналд не любит никого, кроме себя.
Она не сказала, что он был ей безразличен.
— Это собственник, который терпеть не может терять то, что ему принадлежало, — сказала Глинис. — И считает, что я — одна из его вещей.
— Почему ты от него ушла?
— Нас поженили на острове Барра, в замке моих родителей, и я тогда не знала, что меня ожидает в его доме. — Глинис помолчала. — Там находилась его любовница, она вышла нас встречать вместе с несколькими другими весьма любвеобильными женщинами. Магнус даже не пытался их скрывать и не видел причин это делать. Он даже позволил своей любовнице занять мое место за столом.
Это выглядело со стороны очень похоже на то, что было в доме отца Алекса. Но мать Алекса жестоко боролась, и между его родителями шла война, полная горечи.
— Магнус — никудышный вождь клана, хуже некуда. — Голос Глинис посуровел. — Мой отец иногда ошибается в своих суждениях, но по крайней мере он всегда пытается сделать так, как будет лучше для его окружения. А Магнус всегда ставит на первое место не интересы клана, а свои собственные.
Алекс подозревал, что истинной причиной, по которой Глинис ушла от Магнуса, было то, что она его раскусила и в конце концов возненавидела.
— Я пыталась защищать от него людей его же клана, но не могла. — Глинис досадливо смахнула слезу. — Видела, как он однажды убил человека в порыве гнева. Тому не понравилось, что Магнус проявил интерес к его дочери.
Алекс погладил ее по щеке.
— Когда мы видели Магнуса в замке Дуарт, вся его злость, похоже, была направлена на тебя. Он когда-нибудь причинял тебе вред?
— Нет. Он знал, что, если сделает это, мой отец придет к нему с боевыми галерами, полными воинов. Магнус не хотел неприятностей. Но это было до того, как я ударила его ножом и ушла.
Алекс подумал, что при всех его грехах он по крайней мере увез Глинис достаточно далеко, чтобы она оказалась в безопасности от бывшего мужа. Это ему зачтется.
— Хватит серьезных разговоров. — По лицу Алекса расплылась улыбка, он наклонился над Глинис, его зеленые глаза плясали. — Если у тебя есть силы заняться любовью до завтрака, можешь на меня рассчитывать.
Глинис могла позволить Алексу прикасаться к ней в темноте, но сейчас, при свете дня, — совсем другое дело.
— Ой, извини. — Алекс нахмурился. — Я, наверное, сделал тебе больно?
Ей было больно, но не так, когда она вспоминала свое прошлое.
— А то мы можем попробовать что-нибудь другое.
Он бросил на нее такой греховный, многообещающий взгляд, что ее сердце сбилось с ритма.
— Я в порядке, — ответила она тоненьким голосом.
— Тогда что ты предлагаешь, Глинис? Ехать так ехать? — Он погладил внутреннюю сторону ее бедра, и у нее сбилось дыхание. — Когда исповедуешься священнику, епитимья, наверное, будет одинаковая, согрешим мы один раз или двадцать.
— Двадцать раз?
Ее голос прозвучал еще тоньше.
— Ты передумала? — Алекс вдруг посерьезнел. — Если да, только скажи, и я оставлю тебя в покое.
— Нет, — сказала Глинис. — Я просто не ожидала, что ты захочешь сделать это снова.
— Почему ты так решила? — Алекс засмеялся. Потом встал на колени и стал отвязывать от дерева углы одеяла. — Здесь душно.
Когда он потянулся вверх, Глинис бросились в глаза мускулы на его спине. Он не только способен задавать ей самые интимные вопросы таким тоном, словно они беседуют о погоде, он еще и совершенно не стесняется своей наготы. Впрочем, он же очень красив. И знает это.
Одеяло упало на землю, и Алекса осветило солнце. Он повернулся к Глинис, солнце блестело в золотистых волосках на его широкой груди и ласкало его рельефные сочленения. Глинис перевела взгляд ниже и сглотнула: Алекс был вполне готов заняться любовью прямо сейчас.
Он потянул вниз одеяло, которое Глинис прижимала к груди.
— Ну же, позволь мне на тебя посмотреть.
Глинис вспомнила, как Магнус высмеивал ее, говорил, что у нее слишком маленькие груди. Это был наименьший из всех его грехов, за которые он будет гореть в аду, но от этого ее воспоминания не становились менее болезненными. Она спросила:
— А мы не можем заниматься этим так, чтобы ты на меня не смотрел?
— Уж не начала ли ты стесняться — теперь? — Алекс скрестил руки на груди. — Если я тебя не увижу, мы сейчас же все прекратим. Я слишком долго этого ждал.
Глинис пришла в ужас:
— Ты с самого начала рассчитывал, что я лягу с тобой в постель?!
— Вовсе нет. — Он усмехнулся. — Но это не означает, что я не представлял тебя обнаженной.
— Это не одно и то же, — сказала Глинис.
Алекс поморщился:
— Конечно, я видел тебя прошлой ночью, но было темно.
— У меня слишком маленькая грудь! — выпалила она. Ее щеки пылали.
— Какой дурак тебе это сказал? — Алекс снова осторожно потянул за одеяло. — Ну, пожалуйста, Глинис. Ночью я достаточно много прикасался к тебе руками, чтобы иметь представление, какие у тебя груди. Пожалуйста.
Было ясно, что он собирается умолять ее, пока она не сдастся. Когда он снова предпринял попытку увидеть ее наготу, она разжала пальцы, и покровы упали.
— Ох, дорогая, мое воображение меня жестоко обмануло. Ты прекрасна, как те русалки, которые заманивают мужчин в море на погибель.
Его слова и польстили Глинис, и одновременно смутили ее.
— Алекс, может, теперь ты ляжешь?
Вместо этого он встал перед ней на колени и стал покрывать ее поцелуями, начиная от пальцев ног и перемещаясь все выше, пока не остановился возле колена. Пощекотав его языком, он двинулся еще выше. В
