В светлых волосах Алекса играли отблески костра, пламя озаряло его волевое лицо. Холодало, но он закатал рукава, обнажив мускулистые предплечья. Заметив, что Глинис заворожено смотрит на него, он бросил на нее красноречивый взгляд, который прошелся по всему ее телу с головы до ног, местами задерживаясь в интимных местах, и у нее возникло ощущение, будто он провел пальцами по ее обнаженной коже.
Глинис знала, чего он добивается от нее, потому что хотела того же самого. Она целый день ехала с ним рядом, а каждую ночь спала в нескольких ярдах от него, и ее решимость слабела. Возвращаясь тем же путем, она слишком хорошо помнила, как они проводили ночи по дороге в Эдинбург. Глинис не собиралась навлекать позор на себя и на свою семью, открыто заведя роман с Алексом. Но она пришла к выводу, что если бы существовал способ сохранить их отношения в тайне, она бы согласилась. Однако поскольку сохранить связь в тайне в присутствии ребенка, горничной и двадцати мужчин, находящихся на расстоянии брошенного камня, было невозможно, Глинис решительно переключила все внимание на Сорчу.
— Один, два, три, четыре — повторяла она на гэльском, поднимая пальчики девочки. — Пять, шесть, семь… — Почувствовав на себе взгляд Алекса, она повернулась к нему. — Не надо на меня так смотреть.
По его лицу растеклась медленная улыбка.
— Как? Как будто я тебя хочу? Ничего не могу с этим поделать, Глинис, я и правда хочу.
— Думай, что говоришь! — прошептала она. — Ведь ребенок уже многое понимает по-гэльски.
Сорча положила голову на грудь Глинис, у девочки слипались глаза, но Глинис продолжила:
— Восемь, девять…
— Ради Бога, Глинис, бедный ребенок хочет спать. — Алекс поднял Сорчу на руки и помедлил, глядя на дочь с нежной улыбкой. — Жду не дождусь, когда мы с ней сможем выйти в море. Сразу видно, что кровь викингов в ней так же сильна, как во мне.
— Да. — Глядя на их светлые волосы, в которых плясали отблески костра, Глинис подумала, что они являют собой поразительную пару. — Когда ты сегодня взял ее с собой купаться, она плавала как рыбка.
Алекс уложил Сорчу в шатре рядом с Бесси. Потом вернулся и сел рядом с Глинис так близко, что они соприкасались рукавами. Глинис смотрела на огонь и старалась дышать нормально.
— У меня к тебе предложение, — сказал Алекс.
У Глинис екнуло сердце.
— Предложение?
Она надеялась, что со стороны ее голос не прозвучал так чопорно и напряженно, как показалось ей самой. Неужели нужно обставлять все столь формально? Было бы проще, если бы он ускользнул вместе с ней в темноту, подхватил на руки и стал покрывать поцелуями. Но это было похоже на Алекса — не дать ей подумать, что это он ее соблазнил, заставил покориться. Нет, он хотел, чтобы она признала, что она сама сделала свой выбор, решила согрешить с ним.
— Я согласна.
Она так крепко вцепилась в ткань платья, что пальцы побелели. Неужели он не может обойтись без долгих разговоров?
— Я еще не сказал, в чем состоит мое предложение.
— Тебе обязательно нужно все время меня дразнить? — Глинис так смутилась, что невольно опустила глаза. — Я же сказала, мой ответ «да». Только мы должны дождаться, пока все мужчины уснут, чтобы нас никто не увидел.
Алекс дотронулся до ее локтя, и от его прикосновения по ее руке пробежали горячие искры.
— Я не собирался тебя дразнить. — Его негромкий голос отозвался в ее теле. — И я не делаю тебе непристойное предложение, если ты это подумала.
Ее окатила горячая волна. Ответить «да» на предложение, которое не было сделано, в десять, нет, в сто раз постыднее, чем на одно, которое было сделано.
— Подожди.
Алекс держал ее за локоть, хотя она пыталась вырваться. Глинис чувствовала обиду и унижение, и ей хотелось побыть в одиночестве.
— Глинис, выслушай меня. — Она вырывалась, но Алекс крепко держал ее руку. — Я действительно хочу заниматься с тобой любовью.
Это было очень унизительно.
— Алекс, отпусти!
Он повернул ее к себе лицом.
— Поверь, Глинис, я тебя хочу.
Хрипловатые нотки в его голосе, огонь во взгляде совсем сбили Глинис с толку. Чего он, в конце концов, добивается?
— Спать с тобой — это лишь часть того, о чем я хочу тебя просить. — Он напряженно всмотрелся в глаза Глинис. — Но это не самая важная часть.
Теперь Глинис еще больше удивилась. Для Алекса Макдоналда существует нечто более важное, чем секс? Но когда он сидел так близко, она плохо соображала.
— Чего еще ты от меня хочешь?
Алекс отпустил ее и смущенно прокашлялся. Казалось, он вдруг почувствовал себя не в своей тарелке, что было очень странно для такого уверенного в себе мужчины, как Алекс. Интуиция подсказывала Глинис, что она должна быть начеку. Что бы Алекс ни собирался ей предложить, было ясно, что это нельзя принимать всерьез.
— Брак, — произнес Алекс на выдохе, словно ему пришлось выдавить это слово из себя. — Я прошу тебя выйти за меня замуж.
— Замуж?
Если бы к их костру слетелась дюжина фей, Глинис и то удивилась бы меньше.
— Тебе придется снова выйти замуж, — пояснил Алекс. — Ты ведь теперь это понимаешь?
Глинис пыталась смириться с этой мыслью с тех пор, как узнала, что родные ее матери настаивают на ее новом замужестве не менее упорно, чем ее отец. Но это была горькая пилюля.
— Мне неприятно даже думать о том, чтобы снова выходить замуж, — сказала она. — Но приходится признать, что, в конце концов, у меня может не остаться выбора. Но, Алекс, я не могу поверить, что ты всерьез хочешь жениться.
— Моей дочери нужна мать, — сказал он.
Ах, вот в чем дело! Как она сразу об этом не подумала?
— Но почему я? — спросила Глинис. — Найдется много женщин, которым нужен муж, среди них есть и дочери вождей кланов.
— Ты с самого начала понравилась Сорче. Она к тебе уже привязалась, и, думаю, ты к ней тоже.
Неожиданно для себя Глинис испытала острое разочарование.
— Ты будешь для нее хорошей матерью.
— Это и есть причина, по которой ты просишь меня стать твоей женой?
Ее голос прозвучал резче, чем ей хотелось.
— Мы с тобой неплохо ладим. — Алекс пожал плечами и улыбнулся своей дьявольской улыбкой. — Особенно в постели.
— Значит, спать с тобой будет входить в число моих обязанностей дополнительно к роли няньки? — резко спросила Глинис. — Интересно, Алекс, надолго ли?
Взгляд Алекса заметался, как пойманный в ловушку зверь, и сердце Глинис болезненно сжалось.
— Ты знаешь, что я сделала с моим первым мужем. — Она выразительно посмотрела на низ его живота. — Не боишься, что я могу это повторить?
Алекс расхохотался, запрокидывая голову.
— Глинис, мне начинает нравиться твой пыл.
Алекс подумал, что если ему удастся сохранить между ними легкий и непринужденный тон, то все должно быть хорошо или по крайней мере вполне приемлемо. Он был полон решимости растить дочь в доме, где нет ссор и криков, среди которых вырос он сам. На примере своих родителей он понял, что
