в боях воином. Пока Глинис в него верит, он может все.
Неделей позже Алекс проводил со своими людьми учения во внутреннем дворе замка, когда заметил, что у Шеймуса синяк под глазом. Парнишка все время отворачивался, по-видимому, не желая, чтобы его синяк кто-то увидел.
— На сегодня хватит! — крикнул Алекс своим людям. — Хорошая работа.
Он подошел к Шеймусу, который стоял, прислонившись к стене замка, и спросил:
— Ты подрался?
Обычно мальчишки гордятся, когда есть что показать после драки, но Шеймус еще ниже опустил голову и вжал ее в плечи.
— Ну, расскажи, что с тобой приключилось.
Шеймус крепко сжал губы и замотал головой. Тогда Алекс положил руку пареньку на плечо.
— Что бы это ни было, я тебе помогу, поверь.
Шеймус с опаской покосился на Алекса.
— Только никому не говорите, — прошептал он. — Пообещайте, что никто не узнает.
— Даю слово, — сказал Алекс. — На, возьми мой щит, и мы пойдем в оружейную.
Как только они остались одни в оружейной, Алекс сел рядом с мальчиком на низкую деревянную скамью. Делая вид, что разглядывает боевые топоры и другое оружие, развешанное на каменной стене, он ждал, когда Шеймус заговорит. Наконец мальчик пробормотал:
— Это из-за моей сестры.
«Понятно, семейные проблемы. Скучное дело».
— Что из-за сестры?
— Мой па… мой па…
Шеймус все никак не мог произнести нужные слова, и в голове у Алекса завертелись самые разные мысли, одна другой неприятнее.
— Твой отец ее ударил? — спросил он.
Шеймус кивнул, не поднимая глаз.
Алекс сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойно.
— Как я понимаю, ты заработал синяк, пытаясь ее защитить?
Когда мальчик снова кивнул, Алекса обуяла такая ярость, что он стиснул зубы, чтобы сдержаться. Отец Шеймуса на фут выше и раза в два тяжелее мальчика. У Алекса возникло желание проучить этого типа.
— Я знаю, что такое сердиться на отца, — сказал он, хотя его отец поднимал на него руку, только когда Алекс того заслуживал, а такое, что греха таить, случалось нередко. — Что он сделал твоей сестре?
Алекс сделал вид, что не замечает слез, которые полились из глаз мальчика, и глубоко вздохнул. Дело оказалось еще хуже, чем он предполагал поначалу.
— Ты храбрый парень, но пока маловат, чтобы справиться с этим делом, — сказал он. — Когда вождь нашего клана повелел мне быть хранителем замка Данфэйлиг, он назначил меня ответственным за безопасность всех членов клана на этом острове, включая тебя и твою сестру. Ты должен рассказать мне, что случилось, чтобы я мог выполнить свой долг.
Шеймус заерзал на скамье.
— Я точно не знаю. Он напился и выгнал меня из коттеджа, а дверь запер на засов, чтобы я не мог войти. Но я слышал, как сестра визжала.
Алекс грустно вздохнул. О Боже, сколько еще в этом мире зла.
— Когда он меня впустил, — сказал Шеймус еле слышно, — Уна лежала на кровати и плакала. А папа велел ей закрыть рот, а не то он проучит ее снова.
Этому мерзавцу следовало бы поскорее отправиться прямиком в ад, и Алекс не прочь поторопить его в этом путешествии.
— Ты правильно сделал, что рассказал мне, — произнес он. Плечи паренька заметно расслабились, словно он избавился от непомерной тяжести. — Я собираюсь нанести визит твоему отцу.
— Он отправился на рыбалку, — сказал Шеймус. — Вернется не раньше чем через несколько дней.
«Хоть бы он там утонул и избавил меня от хлопот», — подумал Алекс.
— Вам с сестрой нужно остаться в замке до тех пор, пока я не решу это дело с вашим отцом. Сейчас мы пойдем за Уной и вашими вещами.
— Не знаю, согласится ли она, — засомневался Шеймус. — Уна боится мужчин. Лучше мне сначала с ней поговорить.
— Я возьму с собой жену, — пообещал Алекс. — Она сумеет уговорить Уну.
Мальчик запаниковал:
— Но вы дали слово никому не говорить! Я же просил!
Алекс поднял руки, успокаивая мальчика.
— Хорошо, я пока не буду говорить моей жене. Иди домой, поговори с Уной, и после ужина я приду за вами обоими.
Алекс рассудил, что раз ее отец в море, несколько часов ничего не изменят.
Глава 42
В конце ужина Алекс сказал:
— Мне надо уладить дело с одним арендатором. — Он встал и поцеловал жену. — Это не должно занять много времени, но ты ложись, не дожидайся меня.
Ветер колыхал высокую траву, и она волновалась, как море. Алекс шел через поле в сгущающейся темноте, ориентируясь на тусклый свет в окошке маленького коттеджа на берегу моря. Его соломенная крыша, казалось, горестно поникла.
Алекс постучал в обшарпанную дверь коттеджа. Никто не ответил. Тогда он постучал снова.
— Шеймус, открой, это я.
Снова тишина. У Алекса возникло тревожное предчувствие. Подождав еще немного, он открыл дверь.
Алекс был воином и в свое время начал участвовать в сражениях почти в возрасте Шеймуса. Но при виде разгрома в однокомнатном коттедже замер на пороге, оценивая обстановку. Он окинул взглядом разбитую посуду, разбросанную по комнате, сломанный стол, перевернутые скамьи и, наконец, увидел труп. Отец Шеймуса лежал на спине в луже крови, из середины его груди торчал нож.
Алекс наконец осознал, что в комнате пахнет подгоревшей рыбой. Он подошел к очагу и, обернув руку полой рубашки, снял с огня котелок с горящим содержимым и поставил его на земляной пол. Потом взял чудом уцелевший среди этого разгрома кувшин с водой и плеснул в котелок. Тот зашипел и задымился. Алекс помахал рукой, отгоняя дым от лица, и снова оглядел коттедж. Матерь Божья, куда же подевались дети?
Тут он заметил, что из-под кровати выглядывает неподвижная босая ступня, и у него екнуло сердце. Он встал на колени среди черепков и заглянул под кровать. В темноте можно было разглядеть переплетение рук и ног. Алекс молил Бога, чтобы брат и сестра подали признаки жизни.
— Это я, Алекс, — сказал он. — Вы можете выйти, опасности нет.
Когда из-под кровати показались голова и плечи Шеймуса, Алекс испытал огромное облегчение. Он вытащил его наружу и усадил к себе на колени, как будто мальчик был ровесником Сорчи. Следом из-под кровати вылезла Уна с кочергой в руке. Девушка была вся в крови. Увидев, что Алекс обнимает ее брата, она заморгала и опустила руку с кочергой.
— Это сделала я, а не Шеймус, — пробормотала девочка. — Это я его убила.
