Урал улыбается

Хоть и должен был по чину

Чин способствовать почину,

Но, без видимых причин,

В стол упрятал Чин почин.

Жить спокойно, — чин по чину, —

Без почина легче Чину.

ТРУД И СЛАВА

Куску необработанному стали

Хотелось знатной стать деталью.

Что сбудутся мечты,

имелись все приметы:

Металл мог плугом стать,

Мог частью стать ракеты.

Для этого пойти б ему под молот,

Изведать жар печи,

узнать закалки холод.

Но он себя особенным считая,

Решил:

— Всем прочим не чета я!

Коль захочу, то как-нибудь

Найду короче к славе путь!

Тут в уголок он ловко закатился

И там живет, ржавея и брюзжа:

«В наш век прославиться нельзя!»

Пока он жалуется слезно,

Его друзья причаливают к звездам.

Андрей Копырин

Студент Свердловского архитектурного института. Показательно, что его карикатуры не прямолинейны, а проекты, наоборот, не выглядят карикатурами.

Феликс Вибе

Свердловский писатель-юморист, автор пяти книжек юмористических рассказов, редактор отдела сатиры и юмора журнала «Урал», много смеется по долгу службы.

ТРИ МАТЕРИАЛЬНЫХ ПОМОЩИ

Начальник модельного цеха Семен Кузьмич Пудвачов допустил слабость. К нему забежал как всегда запыхавшийся профсоюзный лидер Селиванов и предложил:

— Семен Кузьмич, сегодня последнее в этом году заседание цехкома, а деньги на материальную помощь не все израсходованы. Давайте мы выпишем вам оставшиеся двадцать рублей. Пригодятся на бензинчик.

Это он намекал на пудвачовский оранжевый «Москвич», обычно ожидавший хозяина у ворот цеха.

Семен Кузьмич заколебался. С одной стороны, вроде бы неудобно. Но, с другой, какой дурак откажется от неожиданно прихлынувших двадцати рублей? Тем более ничейных и как бы горящих? Словом, Пудвачов согласился…

Деньги, как обычно, быстро растаяли — таково свойство презренного металла, — и Семен Кузьмич о них, как говорится, и думать забыл, как вдруг наступил час расплаты. Монументально возвышаясь в президиуме цехового профсоюзного собрания и внимая вполуха докладу председателя Селиванова, он вдруг услышал:

— …Всего за отчетный период оказано три материальных помощи: многодетному столяру Несытых, матери-одиночке уборщице Маловой и начальнику цеха Семену Кузьмичу Пудвачову.

Хотя доклад читался в обычной манере монотонных усыпляющих подвываний, Семену Кузьмичу показалось, что посвященный ему абзац прозвучал как орудийный выстрел. По залу эхом пронеслись недоуменный ропот и смешки. Пудвачов готов был просто разорвать Селиванова вместе со всей его профсоюзной документацией, но потом здраво решил, что в подобных делах лучше молча проглотить пилюлю, не поднимая, как говорится, волны. Так он и поступил.

Однако история имела свое продолжение. Где-то через месяц Семен Кузьмич, сидел, ничего не подозревая, на заводской профсоюзной конференции. Сидел рядом с Анфисой Павловной, экономистом соседнего цеха, можно сказать, красивейшей женщиной завода. Пудвачов был в ударе, и после одного из удачных комплиментов обращенное к нему ушко Анфисы Павловны нежно зарделось. Именно в этот момент до шалуна и его дамы донеслось сообщение ревизионной комиссии:

— По модельному цеху оказано три материальных помощи: многодетному столяру Несытых, матери- одиночке уборщице Маловой и начальнику цеха Семену Кузьмичу Пудвачову.

Анфиса Павловна обратила свои прекрасные глаза к Семену Кузьмичу, и опустошитель общественной