чем. — Она ликующе поцеловала Алистера. — И мы всегда теперь будем с тобой мыться вместе, до конца наших дней! — Джейн от полноты чувств даже всплеснула руками.
— А, вот теперь-то я понимаю, почему ты вышла за меня!
— Именно. Из-за ванной. Ну и еще потому, что люблю.
Он заключил Джейн в объятия, и молодые люди весь остальной путь до аэропорта более никого и ничего не слышали.
Около девяти вечера они уже приближались к вилле Онор. Прислуга в ожидании гостей высыпала на крыльцо. Возглавлял чинную церемонию мажордом Гвидо. Именно он, словно суетливая нянька, проводил молодых в дом.
Белизна! Все было белым, даже пол выложен белым мрамором. Все, на что хватало глаз, — стены, полы, мебель, цветы, занавески, шторы, декоративный орнамент — все было белого цвета. Разве что развешанные на стенах полотна являли собой некоторый диссонанс. В спальне Джейн обнаружила розовые туберозы, наполнявших комнату дивным ароматом. Боясь ненароком обидеть Гвидо и повара, Алистер и Джейн сели ужинать. Подавали на белой мраморной террасе. Далеко внизу плескалось море; в воде отражались огни какого-то поселка. Теплый воздух ласкал Джейн, подобно легчайшей шерстяной шали. На черном небе полыхали мириады звезд: никогда прежде Джейн не видела такого обилия светил.
Алистер и Джейн вместе приняли ванну; в некое подобие бассейна вода наливалась из двух кранов, декорированных под позолоченных дельфинов. В шкафчике было припасено охлажденное шампанское, и молодые, нежась в ванне и вдыхая запах дорогого ароматизатора, тихонько потягивали напиток.
— Алистер, дорогой, смотрю я на все это и поверить не могу! Неужели это не сон? Такое чувство, будто я среди каких-то голливудских декораций.
— Да, тут действительно классно. Хотя мать моя считает, что у тетки довольно вульгарная обстановка.
— А мне, так очень даже нравится. Очень, хоть это несколько экстравагантно.
— Проклятый декаданс. — И Алистер рассмеялся.
Они забрались в просторную постель, застланную белоснежным бельем из чистого льна. Вся обстановка и здешняя атмосфера, пропитанная ароматами южных цветов и растений, лишь добавляли остроты чувственности. Когда Алистер уснул, Джейн вдруг остро почувствовала, что никогда и никого больше не полюбит так же сильно, как его. Она сама нашла Алистера и теперь намерена была сохранить любовь на всю оставшуюся жизнь.
Месяц вышел идиллический. В Лондоне, мечтая об Италии, они строили всевозможные планы, рассчитывали, что будут ездить, любоваться достопримечательностями, — но из этого ровным счетом ничего не получилось. Они лишь занимались любовью, попивали «Фраскати», ели недозревшие фиги, как и обещал Алистер, и нежились на солнышке. Всякий день им приносили новые блюда, да в таких неимоверных количествах, что молодые заметно прибавили в весе. Прислуга стремилась исполнить всякое их желание, так что Алистер с Джейн чувствовали себя этакими избалованными детьми.
Уезжать не хотелось. За месяц Джейн полностью отрешилась от былых проблем, привыкнув к постоянной опеке Алистера. Но пришло письмо из Англии, и Алистер здорово расстроился, что из-за матери все его планы летят к черту.
— Потрясающе! — воскликнул он, подняв глаза от письма. — Ты только послушай, дорогая, что матушка пишет: «Полагаю, ты прибудешь в Драмлок как обычно, в августе. Сообщи, приедет ли твоя жена. Сообщи непременно…» Ну, как тебе это нравится?! — гневно воскликнул Алистер, сверкнув глазами. — Стало быть, в конце этой недели нам нужно отбывать. Вернемся в Триник, начнем приводить в порядок наш дом. А остановиться сможем у отца. — Джейн недовольно скривилась. — Ничего, дорогая, все будет хорошо, вот увидишь. Мать в это время будет в Шотландии. Она всегда готовит дом к приезду остальных. Так что, поживем втроем: ты, я и отец.
Джейн слушала Алистера и одновременно обдумывала свои планы на ближайшее будущее.
— Знаешь, так бы хотелось всегда жить здесь, — со вздохом призналась она.
— Само собой, Джей, но погоди: увидишь Шотландию, обязательно полюбишь тот край.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 1957–1969
Глава 1
Не видя Бланш, Джейн чувствовала себя в Респрине достаточно счастливо. Руперт (он настоял, чтобы она именно так его называла) трижды помогал им подниматься на чердак и подбирать мебель для дома в Тринике. Джейн с Алистером как будто расхаживали по большому антикварному магазину, с той лишь разницей, что здесь ни за что не нужно было платить.
Несколько дней они провели в Лондоне — подбирали обои в комнаты и материал для штор. Супруги заходили лишь в те магазины, где продавались авторские изделия. Джейн с удовольствием и даже с наслаждением выбирала рисунок, фактуру ткани для мебели и штор: прежде она и представить себе не могла подобного разнообразия материалов. Внимательные и услужливые клерки готовы были предложить ей массу идей относительно целесообразности и моды. Однако все их советы Джейн напрочь отметала: перед ее мысленным взором давно уже вырисовался ее дом, таким, каким ей хотелось его видеть. Заказав ковры и шторы, Алистер с Джейн возвратились в Респрин с краской и обоями.
Джейн казалось, что все делается очень уж медленно. Рабочие не торопились: закончив одну комнату, переходили в другую, затем в третью… Леди Редланд тотчас начинала обставлять комнаты мебелью, вытирать пыль, развешивать картины, распаковывать фарфор, целые залежи которого обнаружились на бездонном чердаке респринского особняка.
Возбуждение Джейн не имело границ, как не имела границ ее новоявленная буржуазная гордость. Она с удовольствием бы довела дело до конца. Однако Алистер был непреклонен.
— Когда вернемся из Шотландии, у нас еще будет достаточно времени, чтобы все тут завершить. А за это время выветрится запах краски. Как бы то ни было, а шторы, которые мы заказали, все равно будут готовы только к нашему приезду.
Джейн обнаружила на чердаке одну из любимых игрушек Алистера. Она вытащила Фреда из темного угла, вымыла и насухо вытерла лошадку, осторожно расчесала гриву, хвост и поставила игрушку в холл.
— Странное место ты нашла для Фреда.
— А мне кажется, тут он очень даже смотрится.
Алистер отошел на пару шагов, внимательно присмотрелся.
— Впрочем, знаешь, а ведь ты права. Должен признаться, что тебе удается каким-то образом все вещи ставить на свои места.
— Тут и удивляться нечему.
— А тебе нечего нос задирать.
— Мог бы быть повежливее. Если я из рабочей семьи, это не значит, что у меня нет вкуса или что я не разбираюсь в цветовой гамме.
— Джейн, ради Бога, не взвивайся.
— А ты думал, я буду молчать?
— Если ты, дорогая, будешь такой скрипучей, я стану называть тебя колючкой. — Он улыбнулся, однако она насупилась.
— Извини, дорогая, я вовсе не хотел становиться ментором. Я так горжусь тобой. — Алистер вернул- таки Джейн хорошее расположение духа. Впрочем, она и сама испытывала такой прилив радости, что попросту не могла долго сердиться.
В эти две недели Джейн заметно сблизилась с отцом Алистера. Она чувствовала, что пришлась ему,
