— Нет, вряд ли. Я не выношу маленьких детей, да и вообще меня быстро утомляет однообразие. Может, я и получала бы удовольствие от общения с детьми, но только с детьми взрослыми. А сколько горя я принесла бы своим детям, пока они растут?! — Она невесело усмехнулась.
— Я, к сожалению, вовсе не образцовая мать.
— Ну и что с того?! У Джеймса отличный отец, не правда ли? Независимо от моего отношения к Алистеру как к твоему мужу, следует признать, он очень заботливый и любящий отец. Кто сказал, что ты непременно должна была стать хорошей матерью? Иметь детей, растить детей — это далеко не всякий может. Пока у самой не появятся дети, никогда ничего нельзя сказать заранее.
Джейн улыбнулась:
— Хотела бы я быть такой, как вы: уверенной, знающей.
— Глупости, никто не знает всего на свете. А у тебя, дорогая моя Джейн, одна-единственная проблема — ты слишком много думаешь. Весьма опасное занятие.
— Вот и Зоя говорит то же.
— Конечно, ты тратишь многие часы, раздумывая о любви, а ведь в это самое время ты могла бы встретить новую любовь! Лучше вообще не задумываться об этом, тогда и полюбишь.
— Но, Онор, вы не совсем понимаете! Мне никто больше не нужен. Никто, кроме Алистера.
— Боже! Нельзя же всю оставшуюся жизнь держаться за прошлое.
— Я вовсе и не держусь за него. Сейчас, сегодня — я люблю его. И знаю, что никого другого и полюбить не смогу. А без любви… Посмотрите, к чему привела моя связь с Томом?!
— Ну, Том — это сущее недоразумение, досадная ошибка, я бы сказала. Кто из нас их не совершал? — Онор пожала плечами. — Вот увидишь, пройдет буквально несколько недель, и Том превратится для тебя в пустой звук.
Джейн опять заговорила об отношениях с Джеймсом.
— Джейн, дорогая, пока ребенок находится в Респрине, ты совершенно ничего не сможешь предпринять. Это все из-за старой суки. Уверена, что именно она и настраивает внука против тебя.
Разговоры про Бланш Апнор были коньком Онор.
— Что раздражало меня в ней более всего, так это то, что она вечно меня критиковала. Всегда пристальным образом следила, осуждала, но при этом ни разу не сказала, как поступить, — посетовала Джейн.
— Но, дорогая моя, она ужасно глупа и чертовски нетерпима к другим. И раз Алистер позволил ей вновь переехать к нему, значит, он куда глупее, нежели я предполагала.
— А сам он задумывается над этим?
— Пока едва ли, но мужчины вообще странно относятся к своим матерям. Может, они таким образом подсознательно пытаются компенсировать всю ту боль, через которую проходят женщины, давая им жизнь? И в конечном итоге матери всегда побеждают, если ты заметила.
Джейн особенно любила слушать рассказы Онор о годах ее юности, о том, как тогда выглядел Респрин; о дебюте Онор в лондонском обществе. Это было все равно что слушать человека из прошлого века. Трудно было поверить, что все это происходило совсем недавно.
Время от времени и Джейн вдруг спохватывалась — ей бы пора уже вернуться в Лондон! Но Онор об этом и слышать не желала.
— Джейн, дорогая, в следующем месяце съедутся мои друзья. Ты не против?
— Да как же я могу быть против?! А кого мы ждем?
— Кого только здесь не будет! — улыбнулась Онор. — Очередной сезон: в жару здешние города пустеют, а виллы кишмя кишат. К середине лета в городах остаются только туристы да те бедняги, которые зарабатывают на жизнь собственным трудом. А у нас будет полно всяческих дел. Надеюсь, тебе понравится.
— Ну разумеется! — откликнулась Джейн. — Да только вам, должно быть, я ужасно наскучила.
— Глупости какие! Наоборот, мне так приятно, что ты с каждым днем все более расцветаешь. Вообще-то я в это время всегда куда-нибудь уезжаю, кручусь, знаешь, как белка в колесе. А сейчас благодаря тебе чувствую себя отдохнувшей. И чего я столько колесила, когда у меня такой прекрасный дом?! Нет, можешь мне поверить, с тобой не соскучишься… — Онор улыбнулась. — Как бы я хотела снова быть молодой. Я сделалась бы тогда хиппи. Вот было бы весело!
На неделе они отправились за покупками. Онор относилась к походам в магазины с той же серьезностью, с какой профессиональный полководец разрабатывает наступательную операцию. Сначала Онор перелистала массу журналов мод, затем обзвонила своих друзей в Лондоне и Париже, а уж потом составила список необходимого. Далее Онор исследовала свой гардероб и самым что ни на есть безжалостным образом выкинула все, что не соответствовало современным тенденциям. Туфли на вышедших из моды каблуках последовали за устаревшей одеждой, туда же полетели всякие шляпки. Все это заняло уйму времени, потому как, сидя на корточках с той или иной вещью в руках, Онор могла часами рассказывать Джейн о событиях давно минувших дней.
Наконец час пробил.
Они не покупали, а прямо-таки царили в том или ином магазине: при появлении Онор владельцы магазинов и приказчики бросали все свои дела, оставляли клиентов и устремлялись к тетушке Алистера, как если бы она была тут единственной покупательницей. В каждом из магазинов ее приветствовали как самого дорогого гостя. Ей тотчас предлагали стул, на столе появлялись напитки — и затем часами напролет Онор выбирала ткань и обменивалась последними сплетнями с хозяином. Если материал, не дай Бог, оказывался не совсем того оттенка, что хотела Онор, хозяева магазина тотчас делали заказ в Рим. У Джейн было такое чувство, что из реального мира она переселилась в мир шелка, крепа, шифона. Как только Онор останавливала свой выбор на той или иной ткани, начинались бесконечные визиты к швеям. У Онор для каждого вида одежды имелась своя швея, ибо, по ее словам, портниха, хорошо шьющая пиджаки, не сможет в равной мере безукоризненно сделать брюки, блузки или юбки. И поэтому Мария шила для Онор и Джейн блузки, Пепе — брюки, Франка — обычные платья, а Леле — вечерние. Ну а отделку платьев поручили Софии, потому как только ей Онор могла доверить подобную работу. Затем Онор и Джейн выбирали сумочки, а перчаточники предлагали им перчатки самых изысканных сортов и цвета кожи.
Едва ли не самым удивительным оказалась стремительность выполнения. В первый день материал был раскроен, на второй день состоялась первая примерка, на третий — исправлены досадные мелочи. Каждое платье смотрелось просто великолепно.
— Восхитительная работа! — воскликнула Джейн.
— Да, я вполне довольна.
— Но, Онор, я не могу позволить себе подобной роскоши. Одно-два, это еще куда ни шло, но целый гардероб!..
— Не смеши, дорогая, я все оплачу.
— Онор, я, пожалуй, не смогу от вас принять…
— Почему это? Не стоит так серьезно относиться к подобным пустякам. Разумеется, ты примешь платья в подарок. Это доставит мне большое удовольствие. Ну и кроме того, я не хочу, чтобы ты ударила в грязь лицом рядом с друзьями, одевающимися у «Марка и Спенсера».
— Да, но такие расходы…
— Не нужно быть вульгарной, дорогая, и — как сказала бы Бланш — говорить вслух про деньги. — Она рассмеялась, довольная собственной шуткой. — Поверь, я могу позволить себе подобные траты. Так что умоляю, не лишай меня такого удовольствия.
Джейн покорилась, да и немудрено, поскольку наряды были просто восхитительны. Когда привозили очередную коробку, Джейн с некоторым волнением раскрывала ее, вытаскивала обновку, прикладывала к себе и любовалась своим отражением в зеркале. Насыщенные, яркие краски обновок при солнечном свете великолепно оттеняли ее темные волосы.
Онор с удовольствием суетилась возле протеже, смотрела, хорошо ли сидит юбка, и время от времени расправляла очередную складочку на материале.
Всякий совет Онор Джейн, подобно хорошей ученице, принимала безоговорочно. И потому день ото дня делалась все более утонченной и уверенной в себе. Последнее было особенно важно.
— Вы так меня вконец испортите.
