лучше — пиво! Бочку, другую…
Подойдя к Жоре, он с любопытством посмотрел на его еще подрагивающее от пережитого лицо.
— И снова здорово! — Олег хлопнул его по плечу, потом протянул руку, и Жора от души ее пожал, потом, помедлив, легонько похлопал Ольгу по предплечью, и та едко усмехнулась. — Ну, и как ты умер на этот раз? Лично я красиво — разбился на новеньком 'ягуаре' в полный хлам!
— Я выпал… короче, из окна! — отозвался Жора, раздраженный, что Олег находит время шутить такими серьезными вещами, потом посмотрел на Харченко. — А ты?
— Застрелилась, — коротко ответила она, и ее снова передернуло.
На несколько минут они замолчали, выжидающе оглядывая безмолвные тускло сверкающие зеркала, щурясь от мириад свечных огоньков. Потом Жора мрачно произнес:
— И что — это все, что ли?
— Где же остальные? — Олег вопросительно взглянул на Алину, и она, глубоко вздохнув, опустилась на пол и обхватила голову руками.
— Мне кажется, они не придут.
— Думаешь, они слишком завязли в своих мирах? — Виталий присел рядом и тронул ее за плечо. — Думаешь, они тебя не слышали?
— Наверное, слышали, — она болезненно посмотрела на него. — Но… не смогли отказаться, как вы…
Олег в сердцах выругался.
— Ладно бы, Евсигнеев, он мудак, мне на него плевать! Но Петьку может как-то можно вытащить, а? И Маринку? Она всетаки баба, хоть и дура! Где их зеркала?..
Его оборвал громкий топот — кто-то стремительно взбегал по лестнице, и Виталий, Жора и Олег инстинктивно сдвинулись, заслоняя девушек, которые, верные своим инстинктам, вцепились им в руки и вытянули шеи, выглядывая из-за их плеч.
На лестнице появилась одинокая фигура. Отвергнутый благодетель в джинсовом костюме остановился на верхней ступеньке и уставился на них. Потрясение избороздило его лицо резкими линиями, и оно сразу же стало казаться очень старым и очень страшным — таким, каким должно было быть на самом деле.
— Что?! — тонким изумленным голосом произнес Лешка и сделал шаг вперед, углядев над плечом Виталия бледное лицо Алины. — Как ты сюда попала, дрянь?! Я ее ищу, а она… Как ты сюда попала?! Это мое место! Ты что натворила?! — он сделал еще несколько шагов, водя растерянным взглядом по лицам остальных, смотревших на него ненавидящими глазами. — Ты что наделала, а?!
— Просто открыла коекакие из твоих клеток, козел! — задиристо ответил Олег, и Алина за его спиной громко шепнула.
— Возьмите меня за руки! Держитесь за меня и друг за друга! Живо!
Люди послушно сомкнулись вокруг нее, и, убедившись, что они в точности выполнили ее указания, Алина подняла голову и выжидающе посмотрела на Лешку. Тот вздохнул, потом спрятался за безмятежной улыбкой.
— Ну ладно, это не беда. Не беспокойся, солнышко, я вовсе на тебя не сержусь. Сейчас я быстренько раскидаю их обратно, и мы продолжим наши показательные выступления, лады?
Его взгляд застыл, лицо окаменело, потом на нем появилось недоумение, сменилось растерянностью, сверху накатила волна злости, и Лешка огляделся по сторонам, и они поняли, что только что должно было что-то произойти.
Но не произошло.
— Проблемы? — ехидно осведомился Олег, и Жора тотчас пихнул Кривцова локтем в позвоночник.
— Не зли его!
Лешка повернул голову. Теперь его глаза казались черными провалами, из которых выглядывало нечто жуткое. Он шевельнул губами, потом его лицо начало мелко подергиваться.
— Не выйдет, — хрипло произнесла Алина. — Я их разбудила! Я их забрала! Они теперь в моем сне! Они мои!
— Твой сон ничего не значит! — прошипел Лешка, и по его лицу побежала рябь. Его черты плыли, и оно становилось то мужским, то женским, то детским, и в какоето мгновение Алина с ужасом узнала в нем свое собственное. — Он — лишь часть моего!
— Ну, тогда валяй дальше! — любезно предложила она и отвела взгляд, словно Лешка ее больше совершенно не интересовал. Жора в ужасе зашептал сзади:
— Аля, что ты делаешь? Зачем ты его раздражаешь? Мы не можем просто уйти?
— Нет, — зло отозвалась она. — Вы не возвращаетесь в его мирки, потому что я вас держу! А я не возвращаюсь в реальность, потому что он меня держит! Вы проснетесь, если смогу проснуться я! Но я не могу!
— Что же делать? — спросила Ольга, крепко сжимая пальцами ее руку. — Мы можем что-то сделать, чтобы он тебя отпустил?!
— Он должен отвлечься.
— Как?
— Не знаю! Не мешай! — Алина скрежетнула зубами, потом ее начало трясти, и все четверо испуганно вцепились в нее.
— Елки, да он сейчас просто напустит на нас… хоть стадо тиранозавров, и привет! — оптимистично предположил Олег. Алина замотала головой.
— Он не может! Это место… слишком логично. Слишком правильно. Если он разрушит его, то потеряет всех! Здесь можем находиться только мы и то, что является нашей частью. Подобные чудовища нашей частью не являются. Они для нас никогда ничего не значили. И для него тоже.
— А вдруг он тогда нам просто ноги отрежет?
— Это вариант. Но пока что он этого не сделает.
— Почему?
— Потому что я не поверю, что у вас отрезаны ноги!
— Я запутался! — жалобно сообщил Олег и замолчал. Лешка повернул голову и взглянул в одно из зеркал. Мягко улыбнулся.
— Вижу, всех забрать ты не смогла. Очень сложно отказаться от такого чудесного мира, правда? Честно говоря, я вас не понимаю. Что вас ждет в той реальности? Могилы, нищета, серость, боль. Я еще могу вернуть вас обратно в ваши миры. Я не сержусь на вас — она задурила вам головы…
— Это — всего лишь сны! — глухо отозвался Виталий. — Как бы они не были хороши, но это сны! А я хочу жить!
— Глупо, — Лешка вздохнул с искренним сожалением. — Тогда мне придется вас убить. Немедленно. Видите ли, если вы умрете здесь, то вы не проснетесь. Вы умрете везде! Удивительное место, — он повел рукой вокруг себя, и зеркала подхватили этот жест. — Сюда, рано или поздно попадают все снотворцы — такие, как я. Сюда попадал и Кирилл — о, он бы очень много мог рассказать… Теперь это место — мое!.. Но я не понимаю, как ты оказалась здесь? Ты не снотворец! Ты вообще никто! Твои фокусы ничего не значат!
— Аля, ты не можешь нас закинуть хотя бы в другое место? — всполошенно зашептала Ольга. — Я умирать не хочу!
— Будет только хуже. Кроме того, я могу растерять вас по дороге.
— Так чего мы стоим — давайте шлепнем его — и все дела! — недоуменно сказал Олег. — Вон он, голубчик! Онто тут тоже концы отдаст!
— Дурачок ты, Кривцов, — на губах Лешки появилась печальная улыбка, и он провел ладонью по волосам. — Дурачок. Это же мой мир. Здесь мои законы. Можно вылить воду из стакана, но разве может вода сбросить с себя стакан? Кроме того, вы сейчас станете очень сильно заняты.
Отвернувшись, он неторопливо пошел к лестнице — тонкий, безобидный со спины паренек, так обыденно позвякивающий ключами. Теперь, когда они больше не видели его лица, он был чем-то совершенно невзрачным, словно страх, который он нагонял, тоже повернулся к ним спиной, и Олег, не выдержав, рванулся было следом, но Алина дернула его обратно, потом кивнула в сторону зеркал, и Кривцов застыл, округлив глаза.
На этот раз зеркала не разбивались — они просто пошли рябью, словно вместо стекла в тяжелых золотистых рамах вдруг оказалась неспокойная вода, и из этой воды начало выбираться нечто — с уверенной неторопливостью, ибо зачем торопиться в мире, где не существует времени. Лешка не стал ничего выдумывать — он и не смог бы этого здесь сделать. Он просто отпустил на свободу то, что уже давным-давно являлось его частью, хотя многое из этого раньше принадлежало им.
Из одного из колеблющихся серебристых зеркал выпрыгнул взъерошенный пес и медленно пошел вперед, показывая в оскале великолепные клыки, и глаза его отливали зеленью, из другого хлынули пауки — сотни пауков, и начали расползаться по полу, стенам, потолку, неумолимо стремясь туда, где посередине зала стояло пятеро людей, испуганно оглядываясь. Они крепко держались друг за друга, и их взгляды кружились вокруг, и кружились зеркала, и серебро в них волновалось и расплескивалось вокруг пробирающихся тел, рук, ног, лиц, улыбающихся жуткими бессмысленными улыбками, потому что это были не человеческие существа, а лишь сгустки страха, облеченные плотью. Человек с бесформенной раздавленной головой. Женщина с изуродованным сожженным лицом. Еще одна — рыжеволосая, с располосованной шеей. Высокая морщинистая старуха с иссушенными глазами. Молоденькая девчонка с разбитым виском. Крепкий кряжистый мужчина средних лет, сжимающий в руке широкий плетеный ремень. Маленькая девочка с искривленным тельцем, неловко ступающая перекрещивающимися ногами и волочащая за руку резиновую куклу с изгрызенными ступнями. Пожилая женщина с окровавленной головой. Еще одна девочка — в очках с толстыми стеклами и подергивающимся лицом. Страх и боль выбирались из зеркал, если это можно было назвать зеркалами, и шли в центр зала, протягивая руки бездушно, словно механизмы. Лешка не побрезговал даже болью несчастного водителя, и по полу полз на дрожащих ногах и подворачивающихся ручках крохотный младенец с посиневшим личиком, и при виде его Алина ощутила еще большую ненависть к тому, кто наблюдал за ними, стоя на мраморных ступеньках лестницы, хотя ей казалось, что это чувство давно уже достигло предела. А из зеркал все выбирались и выбирались люди — теперь уже совершенно незнакомые. Были ли то незадачливые постояльцы 'Жемчужного', или участники предыдущего эксперимента, или их страхи, или все вместе взя-тое — она не знала, да это уже и не было важно, особенно, когда она увидела тех, кто вышел в последнюю очередь, и хуже всего было смотреть на одну из них, которая была ее зеркальным отображением. Другая, рыжеволосая, теперь мало волновала, но и она была тут.
— Господи! — вырвалось у Олега, который с ужасом и растерянностью переводил взгляд с одного человека на другого. Один был его точной копией. Другой был Олегом из сна — из того сна, выше ростом и гораздо моложе, и у обоих кепки были сдвинуты на затылок. Жора вытаращил глаза на самого себя, потом взглянул на гиганта с лицом Рока и мысленно выругал себя за такое идиотское желание, которому теперь ничего не стоило переломить ему позвоночник. Ольга хрипло вздохнула, глядя на своих близняшек, одна из которых выглядела гораздо ухоженней и счастливей другой. Виталий хмуро озирался, стараясь не смотреть в лица самому себе. Шла к ним Марина разбуженная и немолодая и шла Марина золотоволосая и прекрасная. Шли Евсигнеевы, обритая голова одного из которых блестела в свете свечей. Шли Петр молодой и Петр состарившийся. И только Кристина ступала одиноко, встряхивая чернокрасными волосами, и Борис, подтянутый и элегантный, шел один, и рядом со стройной и ладной Светланой тоже никого не было.
— Что нам делать?! — просипел Олег, вжимаясь в спину Виталия. — Они же нас разорвут! Аля, елки, вытащи нас отсюда!
— Я не могу! — в отчаянье крикнула она, потом шепотом добавила: — Пусть подходят. Пусть начнется свалка. Он будет слишком занят, он любит смотреть… и ему будет не до того, чтобы разбрасывать вас по разным мирам. Просто… держитесь друг друга.
— Ты хочешь попытаться уйти одна? — тихо спросил Виталий и зло ударил ногой по полу, раздавив добравшегося до него большого паука, и тот лопнул с неприятным треском.
— Да. Возможно, у одной меня получится. Мне нужно только несколько секунд, чтобы он не успел понять…
— Время здесь другое! — прошипела Ольга, яростно давя пауков и сбрасывая их свободной рукой себе под ноги, стуча зубами от ужаса. — Тебя может не быть целый месяц! А несколько секунд там… ты даже не успеешь дойти до него за несколько секунд!
— Я не знаю, что будет! Но другого выхода нет! Вы должны продержаться! Вы должны выжить, пока я не вернусь!
Она не стала говорить им главного — ни к чему им это было знать сейчас. Сон прервется, если Лешка умрет в реальности. Но если он умрет до того, как она вернется обратно, они не проснутся никогда. И если он успеет понять, в чем дело, и воспользоваться их незащищенностью и снова запихнуть в другие миры, они не проснутся тоже. Палка о двух концах. И самое
