ИНГЕ
Благодаря обширным познаниям Вильмы во всех областях старинного коварства они без особого труда обнаружили камень, запирающий ловушку. Открыть ее оказалось тоже не так уж трудно, - она, как и положено ловушке, мгновенно реагировала на легкий нажим руки, вооруженной железным ломом, и камень легко поворачивался в своем гнезде, увлекая за собой тело, которому эта рука принадлежит. Но именно эта мгновенная реакция и создавала главную проблему: нужно было сообразить, как удержать это тело от стремительного полета вниз в разверзающуюся под камнем дыру. Выхода не было, и Инге решительно привязала себя к ручке двери, отмахнувшись от протестов Вильмы, что ручка, дескать, проржавела и ненадежна, - все равно, в узком горлышке коридора больше не на чем было укрепить веревку, - и, цепляясь пальцами босых ног за неровности вырубленного в скале пола, начала нажимать ломом на прикрывающий ловушку камень. Она не ощущала холода под ногами и не помнила, как еще во дворе сбросила на бегу туфли и прошла по всем коридорам в одних чулках, она вообще ничего сейчас не чувствовала - ни страха, ни гнева, ни надежды - ничего, кроме вращательного сопротивления камня, уходящего вниз под давлением ее рук. Все ее чувства сосредоточились в той точке, в которой тяжелый лом упирался в камень, поворачивая его вокруг невидимой оси.
Под камнем открылась бездонная непроглядная тьма и больше ничего - ни вздоха, ни шороха, ни всплеска.
- Ури! - не узнавая собственного голоса, выдохнула Инге в беззвучную черноту и всем телом устремилась туда, вслед за камнем, до отказа напрягая удерживающую ее веревку. Где-то очень далеко, в другом мире, за гранью ее меркнущего сознания, заскрипела и ударилась о стену тяжелая дверь, и чья-то рука рванула ее прочь от дыры. Инге пошатнулась и, не удержавшись на ногах, шлепнулась на край холодной мокрой ямы, упрямо продолжая задерживать ломом рвущийся обратно камень.
- Не двигайтесь! - скомандовал голос Вильмы. Тонкая рука с фонарем протянулась через ее плечо и направила вниз, в черную дыру острый желтоватый луч, который внезапно выхватил из темноты мертвенно-бледное запрокинутое лицо Ури на фоне поблескивающей в свете фонаря водной поверхности. Неподвижные глаза его были широко раскрыты.
- Умер... - едва шевеля непослушными губами, почти беззвучно прошептала Инге.
Ресницы Ури дрогнули, и вынырнувшая из-под воды ладонь сделала тщетную попытку прикрыть глаза.
- Глупости! Он жив! - жестко отрезала Вильма. - Где вторая веревка?
Инге была в таком трансе, что потом она ни за что не могла вспомнить, как они с Вильмой сложно и муторно заводили веревки Ури под руки и с мучительным напряжением тщились вытащить его безвольное тело через узкий зев ловушки, пока он не пришел в себя и не начал сам выбираться из черной ямы. Когда он, наконец, оказался в коридоре, он поднялся на четвереньки и стал, как собака, отряхивать с себя воду, - на плиты пола под ним быстро натекла большая круглая лужа.
- Ты жив, - не веря себе самой, сказала Инге, коснулась ладонью его мокрой щеки и заплакала.
Ури огляделся по сторонам и увидел открытую дверь, к которой все еще была привязана обмотанная вокруг пояса Инге веревка. Пока Инге отвязывала веревку, Ури нетвердым шагом подошел к двери и пробежал пальцами по головке большого ключа, торчащего из замка.
- Откуда ты взяла этот ключ? - хрипло спросил он.
- Нам дал его Отто, - ответила Вильма, заметив, что к Инге все еще толком не вернулся дар речи. - Оказалось, что он все это время прятал его у себя под подушкой.
Ури прислонился спиной к стене, чтобы не упасть, и уставился на Вильму:
- Он его не прятал. Это я вчера нашел этот ключ и положил ему под подушку.
- Ты положил ключ ему под подушку? - вскинулась Инге, будто ее ударили. - Зачем?
- Чтобы он хранил его на всякий случай.
- Почему же он его отдал? Разве он не хотел тебя прикончить?
- Не знаю, - пожал плечами Ури. - Может, и хотел.
- Вы оба сошли с ума! - вскипела Вильма. - Вы не представляете себе, сколько сил стоило Отто вызвонить меня, чтобы я нашла Инге!
- Может, это его очередная хитрость... - начал было Ури, но Вильма не дала ему договорить:
- Интересно, где бы вы сейчас были, если бы не он? - вспыхнула она.
Потом всмотрелась в лицо Ури, маячащее перед нею в полутьме, и прикрикнула:
- Чего вы тут стоите? Ури весь мокрый и дрожит, его нужно срочно сунуть в горячую ванну.
Инге подхватила Ури под локоть и поволокла за собой к выходу, - он неожиданно сник и повис на ее руке, не в силах идти, не то, что бежать.
- А вы, Вильма, разве не идете с нами? - обернулась Инге уже на пороге второй, секретной, двери.
- Я еще немножко тут поколдую, раз уж я сюда попала. Я попробую найти то хитрое устройство, с помощью которого ваши предки спускали воду из цистерны.
- Как вы можете его найти?
- Отто показал мне на плане колодец в конце коридора. Я думаю, что пусковой механизм спрятан там.
Услышав в голосе Вильмы острые нотки профессиональной одержимости, Инге махнула на нее рукой и сосредоточилась на Ури, который настолько ослабел, что она почти на руках дотащила его до входа в рыцарский зал. Там она выкатила из кладовой старое кресло Отто и, усадив в него Ури, помчала его в ванную. Открыв кран с горячей водой, она начала сдирать с Ури мокрую одежду, вздрагивая каждый раз, когда ее пальцы касались его ледяного тела. Она пощупала его пульс, - сердце его билось медленно и вяло, просто чудо, что он так долго оставался жив, барахтаясь в холодной родниковой воде. Теперь нужно было согревать его медленно и осторожно, оберегая его сердце. Инге помогла ему встать во весь рост в ванне и, не разрешая ему плюхнуться в горячую воду, начала равномерно поливать его слабой струей из душа. Когда глаза Ури слегка прояснились, и пульс чуть ускорился, она разрешила ему сесть в ванну, а сама поспешила на кухню, чтобы приготовить ему живительный напиток, предупреждающий воспаление легких.
Когда она отсчитывала капли целительной настойки в бокал с нагретым красным вином, за окном кто-то закричал, пронзительно и страшно. Нельзя было понять, кто кричит - мужчина или женщина, крики были скорее птичьи, для человеческого уха бесполые и оттого особенно тревожные. Инге все же быстро докапала нужное количество капель, бегом отнесла напиток в ванную, сунула бокал в руку Ури и скомандовала: 'Пей!', все время прислушиваясь к воплям за окном, к которым в трагическом регистре присоединился Ральф. Убедившись, что Ури послушно поднес бокал к губам, Инге бросилась обратно в кухню и распахнула дверь: повалившись ничком на ступени крыльца, у ее ног билась в истерике Габриэла Штрайх, вокруг нее с громким лаем метался Ральф.
Инге сбежала вниз и тряхнула фрау Штрайх за плечо:
- Что случилось?
Та несколько раз ударилась головой о перила лестницы, и изо рта ее опять вырвался короткий птичий крик. На этот раз Инге поняла, что она все время повторяет одно и то же слово: 'Отто! Отто! Отто!'
- Что случилось с Отто? - повторила Инге, чувствуя, что запас ее сил на этот день исчерпан до дна.
Фрау Штрайх, не отвечая на вопрос Инге, продолжала выкрикивать: 'Отто! Отто! Отто!', а Ральф сорвался с места и побежал к дверям Отто. Увидев, что от фрау Штрайх все равно ничего добиться не удастся, Инге поспешила вслед за псом. День уже начал склоняться к вечеру, и Инге внезапно ощутила босыми ступнями осенний холод камней. По пути ей попались ее туфли-лодочки и она, не останавливаясь, сунула в них ноги, не в силах вспомнить, когда она их сбросила, - из ее сознания полностью улетучилась память о том, как она, гонимая страхом за жизнь Ури, совсем недавно бежала через двор, роняя по дороге туфли, сумку и ключи от машины. Она оставила сумку и ключи валяться на красных плитах двора и
