железным дорогам. При этом он оставался, как свидетельствует Спиридович, «москвичом», т.е. по своим симпатиям принадлежал к кругу Великой княгини Елизаветы Феодоровны, где, как известно, были очень сильны настроения против Распутина. Эти настроения как нельзя лучше соответствовали взглядам бывшей в оппозиции к верховной власти «общественности». В угоду этим настроениям генерал Джунковский решился выступить против Распутина в связи с историей в ресторане «Яр». Воспользовавшись правом делать Государю доклад по вопросам службы его ведомства, он 4 августа 1915 года доложил Государю все, что он считал нужным и что ему было известно о Распутине. Государь был крайне рассержен услышанным, вызвал Распутина и вновь, как и несколько месяцев назад после доклада Маклакова, приказал ему отбыть на родину. 5 августа Григорий Ефимович выехал в Покровское.
Однако все, что было сообщено Джунковским, не нашло подтверждение при негласной проверке сообщенных Джунковским сведений. Для этого в Москву был послан по поручению Государыни флигель-адъютант Саблин, а также по просьбе Анны Александровны сенатор Белецкий. «Стали собирать справки. Уволенный Московский градоначальник Адрианов сообщил оправдывающие Старца сведения».55 Адрианов заявлял, «что в знаменитом апрельском скандале у Яра Распутин ничего не делал и был оклеветан».56 Это же подтвердил и бывший градоначальник Юсупов. Если никаких компрометирующих Царя и Царицу фактов не подтвердилось, то посещение «Яра» было частным делом Распутина. Ничего предосудительного в этом не было. Но из этого посещения раздули историю, грязную историю, которая, как выяснилось, оказалась ловко сплетенной все теми же кругами «общественности» интригой, целью которой было подорвать авторитет верховной власти Русского Царя. Как и в случае с Мясоедовым, а затем с Сухомлиновым, в основе всего была злобная одержимость, подлость и ложь со стороны устроителей и заказчиков этого дела, а также глупость и болезненное ослепление со стороны тех, кто во все это с легкостью верил и безответственно распространял.
Наши выводы не претендуют на оригинальность, поскольку эта тема уже разобрана писателем Олегом Платоновым. Но православному русскому патриоту почему-то не хотят верить, его выводы серьезно не воспринимаются оппонентами, а сам он, как историк, обвиняется в неосновательности. Что ж, может быть, больше доверия вызовет мнение, раздающееся в противоположном по духу и по отношению к русской истории лагере? Чтобы покончить с волнующим многих вопросом о взаимоотношениях Григория Распутина с женщинами, приведем мнение тех, кого слишком остро интересует этот вопрос сегодня. Главным экспертом здесь выступает писатель Эдвард Радзинский. Не будем подробно разбирать его творчество. В Промысле Божьем и ему отведено определенное место в раскрытии правды. Укажем лишь на те выводы, которые сделаны на страницах газеты «Совершенно секретно» после прочтения книги Радзинского о Распутине. Считается, что эта книга написана на основе материалов «секретного архива Чрезвычайной Следственной Комиссии». Известно, что этот архив, который помимо следственных документов включает лжедневник, приписываемый Распутину, был вручен именитому писателю дирижером Ростроповичем. Ростропович же приобрел эти материалы на аукционе Сотбис.
Газета вынуждена констатировать, что материалы Следственной Комиссии, приведенные в книге Радзинского, не дают никаких оснований для обвинения Григория Распутина в развратной жизни. Ни одна из женщин, допрошенных комиссией, не призналась в связи с Распутиным. «Сексуальную близость категорически отрицали: певица Вера Варварова, «кокотка» Шейла Лунц, «проститутка» Трегубова, вдова казачьего есаула Воскобойникова. Более того, для Трегубовой было неприятной неожиданностью узнать от следователя, что она - женщина легкого поведения. Сексуальную связь со старцем отрицали и Лохтина, Головина, Ден, Вырубова… К слову, и другие женщины, близко знавшие старца - писательницы Жуковская и Джанумова, певица Белинг, княгини Шаховская, Сана и Долгорукова, - также отрицали близкие с ним отношения». Газета констатирует, что в секретном досье Распутина Радзинскому удалось разыскать только два документальных свидетельства, бросающих тень на Григория Распутина. Не будем копаться в приводимом газетой доказательстве того, что одно из них липа. Остановимся на втором, поскольку оно широко используется противниками Распутина в качестве доказательства его недостойного поведения.
Речь идет о случае с Марией Вишняковой - няней Царских Детей. «В пик антираспутинской кампании в Петербурге ходили слухи, что старец ее изнасиловал. Их источником была фрейлина Тютчева, которой Вишнякова поведала о своем горе. Событие это, по ее словам, произошло весной 1910 года, когда она по совету Императрицы гостила у Распутина на его родине в селе Покровском.
В 1917 году перед комиссией она показала: «Несколько дней Распутин вел себя прилично по отношению ко мне. А затем как-то ночью Распутин явился ко мне, стал меня целовать и, доведя до истерики, лишил меня девственности… Более ничего показать не могу. Прошу прекратить допрос, так как не в силах рассказывать больше о своем несчастии и считаю себя вправе уклониться от разъяснения подробностей!'».
Но, как выясняется, в этой душещипательной истории больше вымысла, чем правды. По свидетельству великой княгини Ольги Александровны, когда слухи об изнасиловании дошли до Царя, он незамедлительно назначил расследование. Однако вскоре оно было прекращено, так как «Мэри поймали с казаком императорской гвардии в постели». Если бы расследование подтвердило факт изнасилования, вряд ли Николай II разрешил Григорию Ефимовичу оставаться близким другом своей семьи.
К слову, Радзинский в своей книге высказывает предположение, почему Мария Вишнякова подняла скандал. По его мнению, старец отдалил ее от себя, и оскорбленная нянька объявила, что он ее изнасиловал».57
Изложенные подробности, а также то, что было сказано относительно поведения Григория Распутина в ресторане «Яр», помогают понять всю мелочную подоплеку отношений, сложившихся вокруг имени Распутина, пустоту тех претензий, которые высказывались в адрес Царя и Царицы по его поводу, а также человеческая низость тех, кто сочинял и передавал гнусные сплетни. Можно ли понять и оправдать тех, кто выражал свое недовольство и предъявлял претензии Венценосцам в момент крайнего напряжения сил и воли - и их собственных, и всей России - перед лицом тяжких испытаний жестокой войной?
Недоброжелательство к Ее Величеству в Москве было связано, главным образом, с деятельностью бывшей фрейлины Тютчевой, некогда уволенной Государыней и освобожденной от должности воспитательницы Великих княжон за недопустимое поведение в отношение Царицы и распространение грязных сплетен. Тютчева нашла себе место в окружении Великой княгини Елизаветы Феодоровны. Во многом благодаря ее деятельности формировалось отношение к Григорию Распутину и Анне Вырубовой со стороны московского общества. Именно на эти настроения ориентировался Джунковский, строя свою политику относительно Распутина и Вырубовой. Такая позиция Джунковского усугубляла недовольство им со стороны Императрицы. Благодаря ему приезд Государыни в Москву в декабре 1916 года прошел незаметно, что лишний раз причинило боль Государыне, которая прекрасно поняла проступившее в этом эпизоде холодное отношение к ней. Об этом подробно рассказано в воспоминаниях Анны Александровны.
Генерал Спиридович с горечью вынужден был констатировать, что «центром всего этого недоброжелательства в связях с Распутиным было ближайшее окружение Великой княгини Елизаветы Феодоровны во главе с упоминавшейся уже Тютчевой», и это несмотря на то, что «Распутин никакого участия в поездках Государя не принимал и отношения к ним не имел, но «московские кумушки» очень им интересовались и соответствующим образом настраивали Великую княгиню Елизавету Феодоровну».
После увольнения Джунковского появились статьи о Распутине в газете «Биржевые ведомости» и в «Вечернем времени», которую редактировал Борис Суворин. Если в первой из них, как отмечает Спиридович, «была вполне приличная биография, то во второй, считавшейся по имени Суворина правой и националистической, была сплошная клевета и клевета.
Этому не удивлялись, потому что Борис Суворин дружил с Гучковым. О Распутине говорили, что он якобы агитирует за сепаратный мир, пользуется покровительством немецкой партии, что за ним числится несколько судебных дел, прекращенных Щегловитовым. Все это было неправдой, но общество всему верило, полагая, что за всем этим стоит Императрица. Считавшийся патриотом Борис Суворин вел тогда самую преступную антипатриотическую деятельность».58
Позиция Суворина, как представителя «патриотической» печати, трудно поддается осмыслению. Как же так? Человек, мнивший себя патриотом, желавший блага отечеству, занимался враньем, оскорблял своего Царя и свою Царицу, сознательно желал им зла… Поневоле возникает объяснение, которое единственно здесь приемлемо, а именно то, что в отношении Распутина срабатывала уже опробованная схема действий. Источником клеветы был Гучков и круг его единомышленников, которые ненавидели Царя, Царскую Россию. Гучков был безусловный и законченный подлец. Предложенная им информация сначала осторожно, как жареный факт, была опробована в прессе в виде сообщения. Клюнувшую на наживку публику какое-то время выдерживали в недоумении, давая время для разрастания нездорового любопытства, ждали, пока созреет общественное мнение, а затем шокировали публику такими невероятными подробностями, что одурманенная откровенным бесстыдством лгунов публика просто захлебывалась от восторга, жадно смакуя каждую мелкую подробность наглой лжи, добавляя красок своим богатым воображением. Таким образом был погублен потомственный дворянин полковник Мясоедов. Таким же образом нанесли удар генералу Сухомлинову, верному Царскому слуге, таким же образом создали клевету о прогерманском заговоре в стенах Царского Дворца, таким же образом посмели обвинить в этом заговоре и Императрицу. Таким же образом оклеветали Анну Александровну Вырубову.
Таким же образом расправились и с Григорием Ефимовичем Распутиным, создав в обществе истерию вокруг его имени, сделав из его жизни мишень для плевков и ударов, а его искреннюю любовь к Царю и Царской Семье осмеяв, его добрые чувства и намерения поругав, его память осквернив, а его самого зверски убив. Но кто поддерживал и раздувал эту клевету? Разве не Великий князь Николай Николаевич? Разве не прочие члены Императорской фамилии и завсегдатаи великокняжеских салонов? Разве не московское общество? Разве не их честолюбивые амбиции подогревали ситуацию и как нельзя лучше содействовали революционным планам?
К сожалению, и сам генерал Спиридович, при всем к нему искреннем и глубоком уважении, хотя и ругает Распутина, но не приводит ни одного факта лично им проверенного, а значит достоверного, но почему-то и он верит, пусть и не всем, пусть некоторым, но все же верит небылицам о Распутине.
На этом закончим наш краткий обзор.
В заключение позволим себе лишь высказать мысль, что единственным оправданием всех вольных или невольных клеветников, всех тех, кто участвовал в травле Царской Семьи, может служить то, что в решающей атаке на Русский Престол были задействованы громадные силы, питаемые сатанинской злобой. Сам дьявол - клеветник и человекоубийца искони, во главе полчища своих слуг восстал на Помазанника Божьего, открыто объявив ему войну. Духовное воздействие было столь сильным, что даже такие столпы духа, как будущая преподобномученица Елизавета Феодоровна и ее духовник отец Митрофан Серебрянский стали пленниками досадных заблуждений. Но за грехи наши Господь попустил всему этому произойти.
Тем отчетливее и ярче на фоне всеобщего помешательства и предательства проступает подвиг бескорыстного служения своим Венценосцам Анны Александровны Вырубовой, безраздельной к Ним преданности и любви с ее стороны. В тяжелейший и напряженнейший момент русской истории это было бы невозможным, не будь внутреннего, духовного единства между этими людьми. Это единство определяло полное доверие, отсутствие каких бы то ни было сомнений в правоте монарших решений и деяний. Со стороны Анны Вырубовой такое отношение к Царю и Царице было окрашено глубоким религиозным чувством благоговения перед Царской волей Помазанника Божьего и его Августейшей Супруги.
Глава 6.
Возмущение русских людей
К счастью, Анна Александровна была не одинока в своем отношении к Царской Семье и ко всему происходящему вокруг Царского Трона. Не все русские люди оказались в плену лживых миражей, страшных по своей циничности, подлости и беспощадности к жертвам. Все происходящее не могло не возмутить тех, кто не поддался подлым наветам, сохранил трезвость ощущений и реальное восприятие действительности. Таковых, к чести русского народа, оказалось немало - верных своей присяге и своему долгу, преданных Государю не на словах, а на деле.
Вот письма одного из них - столоначальника управления Д. Измайлова, человека, по-видимому, не высокого чина и происхождения, но искреннего и верного царского слуги, благородство которого проявилось не в титульном величании, а в великодушном, самоотверженном поступке. Будучи не в состоянии на своем уровне прекратить возмутительную клевету на Анну Александровну, он решается обратиться к ней самой и к ее отцу, обращая их внимание на происходящее безобразие, при этом наивно полагая, что их влияние при Дворе способно положить всему этому конец. Первое письмо адресовано отцу Анны Вырубовой А.С. Танееву, второе - ей самой.
Письмо первое:
