«Многоуважаемый Александр Сергеевич, примите меры против того, чтобы не порочили доброе имя Вашей дочери г-жи Вырубовой. Среди военных в Петрограде про Вашу дочь и про Распутина и даже про государыню Александру Феодоровну распускает самые гнусные сплетни генерал Иосиф Карлович Гаусман. Этот генерал занимает довольно большой пост в военных сферах. Он - начальник Главного Управления по Квартирному Довольствию войск и очень любим Государем за свою энергию. Он вдовец, человек очень развратный и смакует все сплетни про Распутина с особым удовольствием. Но в этих сплетнях замешаны очень важные лица и Вам близкие.
И распускает их паршивый немец Иосиф Карлович Гаусман.
Д. Измайлов,
Столоначальник Управления».59
Письмо второе:
«Анна Александровна, про Вас в Петрограде распускают всякую грязь и про Распутина тоже. И это распускается главным образом среди военных генералом Иосифом Карловичем Гаусманом, начальником Гл. Управления по Квартирному Довольствию войск. Этот генерал - любя Государя - ненавидит Государыню и клянется спустить Распутина, в котором он видит главное зло и иначе как проходимцем и другом сердца Государыни не называет. Распускает этот генерал слухи про Государыню и о том, что она находится в близких отношениях с Саблиным Николаем Павловичем и что он - Саблин общий любовник с Вами».60
Бедный Д. Измайлов не понимал, что ни Анна Вырубова, ни ее отец, ни даже Государь не могли остановить эту вакханалию. Слишком большой размах приняло все это, слишком многие слои петербургского света были поражены этой эпидемией, слишком много высокопоставленных лиц, включая завсегдатаев великокняжеских салонов, оказались втянутыми в эту кампанию. Если Александру Пушкину пришлось, отстаивая честь жены, стреляться с одним Дантесом, чужеземцем, то Государю, избери он этот путь, пришлось бы вызывать на дуэль, наверное, половину своих добрых знакомых и даже друзей и родственников. А ведь он был Государь, их Державный Отец и Господин, а они - верноподданные слуги его, его надежная опора, лучшая часть его народа…
Такое впечатление, что Царь Николай II намеренно не хотел замечать всего, вернее сказать - был выше всего этого в силу своей благородной, истинно христианской натуры. Как тут не вспомнить евангельское слово: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…» (1 Кор. 13: 4 - 8). Он верил в людей, верил в их преданность и искренность и не верил гнусным сплетням. Он готов был открыто и доброжелательно отнестись к каждому, с каждым сотрудничать, искренне считая, что всеми движут самые лучшие побуждения в интересах России, в интересах его народа. Он готов был простить каждому ошибки, лишь бы это было искреннее заблуждение, а не коварство, не подлость, не предательство, не измена. Мог ли он допустить, что именно это последнее уже произошло, что измена проникла и в великокняжескую среду, т.е. в среду его родственников, которых он так любил и уважал, и в среду так обожаемой им армии, ее доблестного генералитета, которому он, безусловно, доверял. Наверное, это выше сил смертного человека, пусть даже и Помазанника Божиего…
Предвижу возражения и упреки в адрес Государя, что, мол, Он не имел права на личные переживания, когда речь шла о благополучии государства. Государь должен был решительно покарать измену, с корнем вырвать крамолу, в каких бы сословиях она ни пустила свои ядовитые ростки. Допустим, что так. Вспомним его великого пращура - Грозного Царя Иоанна, который вырвал крамолу, не считаясь ни с родом, ни со званием. Но вспомним и то, при каких обстоятельствах это случилось и чего ему это стоило.
Прежде всего Царь Иоанн Васильевич Грозный был в высшей степени Царь милостивый, и, обнаружив измену на смертном одре, он не стал мстить изменникам ни словом, ни делом, но великодушно простил всем и более не помнил зла, ничем не проявил злопамятства. Когда же воровство усилилось настолько, что сносить его безнаказанно, не ставя под угрозу интересы вверенного ему Богом Русского Государства, стало невозможно, Царь Иоанн понял, что он единственно может совершить. Но решиться сразу на этот шаг Он не мог. В скорби и душевном смятении Царь покидает столицу, чувствуя невозможность управлять царством по-прежнему. По существу это было если не отречение, то уход от дел, оставление царства, страшное, переломное для него и для всего Русского государства событие. Что же произошло за тем? Народ ужаснулся и вскоре ринулся во след Царя бить ему челом, плакать и молить о возвращении в Москву на царский трон. В этом порыве народ был един: и духовенство, и сановники, и простой народ. «Отправились… за духовенством вельможи… все бояре, окольничие, дворяне и приказные люди… также и многие гости, купцы, мещане, …чтобы ударить челом Государю и плакатися», - так в соответствии с летописями описывает это трагическое событие Н.М. Карамзин.61 Что же Царь? Он возвращается на царство, избрав единственно спасительный путь - решительного искоренения крамолы. Иоанн Грозный исполнил именно то, что требовали от Николая II его современники. Но исполнил не иначе как в согласии с волей народа, по его горячей мольбе. В данном случае это была воля православного русского народа, а не разнузданной и опьяненной ложно понимаемой свободой толпы, не распустившейся от безнаказанности черни. Выбор русских людей в данном случае не противоречил Божественным установлениям.
Кто-то скажет, что со стороны Царя Иоанна это была игра, ловко рассчитанный политический прием, вроде как Царь-батюшка покуражился и успокоился, потешил себя, поглумился над народом и все. Однако хорош кураж, если вспомнить те страшные перемены, которые вдруг произошли в облике Царя, открывая всем, какие переживания претерпел Царь Иоанн, прежде чем сделал свой выбор. Он вынужденно пошел на это, и только потому, что народ его просил, и народ проявил готовность подчиниться царской воле. Вот чего стоил ему этот выбор! Вновь обратимся к Карамзину: «Вид его изумил всех… Он был велик ростом, строен; имел высокие плечи, крепкие мышцы, широкую грудь, прекрасные волосы, длинный ус, нос римский, глаза небольшие, серые, но светлые, проницательные, исполненные огня, и лицо некогда приятное. В сие время он так изменился, что нельзя было узнать его: …все черты исказились, взор угас; а на голове и в бороде не осталось почти ни одного волоса…».62
По навету вражьему образ Царя Иоанна в истории был искажен, деяния извращены, а неправда эта закреплена в исторических трудах и вошла в учебники как непререкаемая истина. Многие из потомков до сих пор не могут простить Царю Иоанну его мнимую жестокость, которую ему приписали враги в ответ на вынужденную его суровость и строгость. Вот что стоило Царю Иоанну решительное искоренение крамолы на Руси и чего по существу требовали от Царя Николая.
Но Иоанн Грозный боролся с крамольниками и ворами - такими, как князь Андрей Курбский, - но не с народом, который в то время не мыслил своего бытия без Царя. Николаю II пришлось бы развернуть репрессии против своего народа, который требовал от него свобод, конституционных перемен, ограничения Самодержавия и т.д. На это Русский Самодержец пойти не смог и в этом он не нарушил Правды Божией, но, напротив, исполнил Божью волю. В схожей ситуации Царь Николай II не сделал такого же выбора только потому, что народ не стоял горой за своего Царя, в лучшем случае был равнодушен и безразличен к его судьбе и судьбе Самодержавия. Тем самым Николай II, как Помазанник Божий, как Русский Самодержец, был предан своим народом. Можно предположить, что Царь если и не осознавал до времени этого вполне, то чувствовал и тяжело переживал, видя нежелание народа подчиняться его Царской воле, видя в народе отступление от исконных идеалов Святой Руси. А 2-го марта во Пскове, находясь в окружении своих боевых генералов, которые заставляли его отречься, он это отчетливо понял: «Кругом измена, и трусость, и обман!». Дальнейшее упорство стало бессмысленным, и, не желая напрасно проливать русской крови, Русский Царь смирился.
Но вернемся к Анне Танеевой. Приведем еще одно свидетельство - горячее, возмущенное письмо, обращенное к ней. Автор письма, к сожалению, неизвестен. Судя по стилю и характеру письма, можно предположить, что это был будущий священномученик протоиерей Иоанн Восторгов, тем более, что среди других документов в архиве Анны Александровны есть и письмо за его подписью, откуда следует, что между ними поддерживалась постоянная переписка. Но это только наше предположение.
В этом письме содержится точная, трезвая оценка происходящего и вскрыта неблаговидная роль целого ряда общественных деятелей. И хотя автор письма ошибся в оценке Алексея Николаевича Хвостова, как это показали дальнейшие события, связанные с деятельностью Хвостова на посту министра внутренних дел, тем не менее письмо настолько точно и полно отражает специфику момента, так глубоко вскрывает причины и механизмы происходящих событий, что достойно всякого удивления. Существо дела раскрыто столь ясно, образно и сжато, что комментарии, как говорится, излишни.
Что же касается характеристики Хвостова, то она касалась скорее вообще типа государственных деятелей, в которых так остро нуждался Государь и которых, увы, не оказалось рядом с ним в самый решающий момент его царствования. Хвостов же, внешне производя благоприятное впечатление, внутри не соответствовал изображенному в письме идеалу, но оказался на поверку фальшивым интриганом. Это было искреннее заблуждение автора письма, который тем не менее верно, с болью и сильным чувством отразил чаяния русского человека в тот момент, а также существо происходящего в России накануне февральского переворота. А потому это письмо является очень важным свидетельством, заслуживает самого пристального внимания и тщательного изучения. Вот оно (текст письма отпечатан на машинке):
«Глубокоуважаемая Анна Александровна.
Я чуть не умер от разрыва сердца, прочитав полученный от нашего дорогого владыки Варнавы прилагаемый при сем духовный журнал «Отклики жизни «. Боже мой, какие патентованные мерзавцы господа Самарин и Щербатов. Дальше этого идти некуда. Я позволил себе подчеркнуть Вам все вопиюшие грязные подлости поганого попа Востокова, законоучителя дома Самариных, которого мало вверх ногами повесить [Да простит благочестивый читатель резкость выражений, допущенных автором письма относительно священника Востокова. Несомненно, что возмущение касалось самой личности этого человека, а не его священнического сана, который он не мог носить достойно, занимаясь таким грязным делом, как клевета на Помазанников Божиих, на их верных слуг и молитвенников. Письмо пронизано ревностью о Святой Церкви, которую дискредитировали эти недостойные люди, и о Святой Руси, в самое сердце которой наносился ими смертельный удар. Считая, что слово «поганый» не должно сочетаться со словом «поп», тем не менее простим великодушно автору письма допущенную в праведном негодовании некорректность]. Он, как Вы изволите усмотреть из подчеркнутых мест, говорит о развале Церкви, а между тем своими заведомо ложными, митинговыми статьями расшатывает все основы Церкви и христианской этики. То, что проповедают разные жидки в своих газетах «Дне», «Биржевке» и других, все это бледнеет пред писаниями этого служителя нашей Церкви. Не подлежит никакому сомнению, что без поддержки Самарина и его компании, этот зарвавшийся поп не посмел бы писать такие мерзости. Они сами не верят в то, что приписывают Распутину и Варнаве, но посредством нападок на них, они стремятся поколебать Престол, авторитет власти и посеять в стране смуту. Это последнее обстоятельство заставляет именно обратить серьезное внимание на всех этих зловредных лиц. Особенно возмутительно прошение Министру Внутренних Дел князю Щербатову на странице 139, поданное ему священником Востоковым и его прихожанами 2 сего сентября. В нем говорится, что Григорий Ефимович «явно сочувствует преступной немецкой партии и что он более вредный, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции».
Как изволите видеть, простой, бесхитростный русский сибиряк, беззаветно преданный нашей ЦАРСТВЕННОЙ Семье, является для этих господ более опасным и вредным, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции. Это ясно показывает, куда метят поп Востоков и его вдохновители Самарин, Джунковский, Гучков и другие. И как эти клеветники хорошо знают, чем можно возмутить народ.
Заслуживает также внимания на стр. 143 телеграмма на имя Великого князя Николая Николаевича, в последних строках которой говорится: «Суд Божий да постигнет жестоких врагов и всех злых и развратных предателей нашего Отечества», а также ответ Великого князя на эту не лишенную скрытой злости телеграмму. Если сопоставить эти последние слова со всеми предыдущими суждениями попа Востокова, то станет ясно, что «злые и развратные предатели нашего Отечества» - это Распутин и Варнава.
Как же бороться со всем этим? Здесь не помогут никакие Стремуховы, ни Волжины, ни Любимовы, ни вообще все кандидаты слишком порядочнаго, но устаревшаго, к сожалению, Ивана Логгиновича [Горемыкина]. Здесь нужны люди, полные энергии и жизни, и вместе с тем люди, беззаветно преданные нашему ГОСУДАРЮ и нашему государственному строю.
ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР отлично знает и понимает нужды народа, ОН стоял близко к нему во время пребывания в Преображенском и Гусарском полках, ОН входил в близкое общение с ним в дни СВОИХ поездок по России, ОН стоит теперь лицом к лицу с народом, ведя его на защиту Родины. И кому же знать лучше желания нашей крестьянской Руси как не ЦАРЮ- БАТЮШКЕ. ГОСУДАРЮ нужны также помощники-министры, которые вели бы Россию в согласии с этими народными желаниями, а не в угоду разным политическим авантюристам и реформаторам.
