ловушку, расставленную для них теми, кто называл себя верноподданными Русского Царя.
Известно, что князь Андронников для достижения своих целей рассылал повсюду множество писем, в том числе и Анне Александровне, в которых расхваливал кандидатуру Хвостова. Как уже было сказано, в искусстве притворяться Андронников оказался непревзойденным гением, но гением злым. Он умел прекрасно излагать именно то, что надо было именно данному человеку и именно в данный момент. Он отлично понял, в ком нуждался Государь. В сложившейся ситуации в личность Хвостова легко было поверить, на многих он производил впечатление действительно того человека, о котором говорится в письме: именно пламенного патриота, именно преданного Государю и именно способного круто изменить дело в нужную сторону.
Все выше изложенное дает основания предполагать, что автором приведенного письма мог быть князь Андронников. Однако ситуация была такова, что в тот момент Алексеем Николаевичем Хвостовым мог быть очарован и любой честный человек, в том числе и протоиерей Иоанн Восторгов, авторство которого мы предположили вначале.
Если же действительно это письмо принадлежит Андронникову, остается только с сожалением констатировать, что Андронников сыграл роль пламенного патриота и сыграл ее блестяще, сказав то, что должен был думать и выразить Государю каждый из его помощников, будь то генералы, министры, князья или любой верноподданный огромной Империи. Но вся трагедия в том, что в тот момент для этих слов не нашлось никого, кроме афериста Андронникова.
Но кто бы ни был автор и каковы бы ни были его мотивы, значение сказанного в письме невозможно умалить, и оно заслуживает внимательного рассмотрения, так как в нем правильно изложено существо дела, точно указаны персонажи, тонко расставлены акценты, справедливо выражено возмущение.
Невозможно отрицать и того, что среди друзей Анны Александровны находились замечательные, честные люди, истинные патриоты, мировоззрение которых было замешано на здоровых национальных началах. И хотя это совершенно естественно, все же следует, по нашему мнению, это обстоятельство еще раз подчеркнуть в связи с его важностью для характеристики облика самой Анны Александровны. Ведь и письмо было рассчитано лишь на то, что высказанные в нем мысли и настроения непременно найдут отклик в душе подлинно русской женщины.
В связи с этим неудивительно и, по-видимому, совсем не случайно, что среди других документов архива Анны Вырубовой оказалось письмо одного из лидеров черносотенного движения Георгия Васильевича Бутми, хотя оно и не адресовано непосредственно Анне Вырубовой. Это письмо касается ритуального убийства православного мальчика Андрюши Ющинского, совершенного весной 1911 года евреем Бейлисом. Процесс по этому делу проходил в Киеве с 25 сентября по 28 октября 1913 года. Данная тема не могла не волновать Анну Александровну, как и ее Венценосных друзей и покровителей. Письмо дает косвенные основания предполагать, что и Анна Александровна находилась в рядах Союза Русского Народа, по крайней мере, была близка к кругу его активных членов.
«Санкт-Петербург, 25 апреля 1911 г.
Александровский просп. 21.
Многоуважаемый Георгий Епифанович.
Поручение Ваше исполнил. Ни в каком случае не допускайте погрома. Не только [киевские - не очень разборчиво], но и парижские и франкфуртские руководители жидовства не пожалеют средств, чтобы вызвать хотя бы маленький погромчик и тем отвлечь внимание от несомненного факта ритуального убийства. Да и нашим покровителям жидов будет дан повод утверждать, что киевские черносотенцы сами убили мальчика, подделываясь под ритуальное убийство с единственной целью вызвать погром… - Нет, на этот раз надо, скрепя сердце, стерпеть жидовское надругательство, но иметь неусыпное наблюдение за ходом следствия, и если есть среди союзников [членов Союза Русского Народа] охотники до розыска, вести частный розыск убийц, и весь добываемый частным розыском материал направлять в Земшину [газета СРН].
Будьте здоровы.
Жму Вашу руку.
Г.Бутми». 64
Глава 7.
Предупреждения Григория Нового (Распутина)
Имена русских людей, так или иначе причастных к свержению Русского Царя, больно произносить… Ведь это наши соотечественники, родившиеся на русской земле и имеющие все основания называться русскими, которые и были таковыми, но, к сожалению, только по происхождению, а не по духу. Многие из них обладали замечательными достоинствами и могли стать гордостью России, если бы… если бы не отступили от Православия и не предали своего Царя. Подумаем читатель, не стоят ли и наши имена в этом списке… Быть может, и мы своим равнодушием, пусть даже и молчаливым согласием с ложью, отвержением воли Божией, нежеланием, согрев сердце в горячей молитве, ревностно следовать Божиему персту, указующему, где истина, где Божия Правда о нашем святом Царе, - не предали ли и мы всем этим своего Царя? А если так, то можем ли мы называться русскими? Не уподобились ли мы жидам, распявшим своего Царя, а нашего Бога? Ведь предательство - это их отличительный признак. Но не наш! Мы русские - с нами Бог! А если с нами Бог, то с нами и Царь - Его Помазанник. Сердцем почуем эту святую правду. Сердце - вещун для русской души, оно не обманет. Да будет нам всем примером сердце простого русского мужика, сибирского крестьянина, народного праведника, Божьего странника - Григория Ефимовича Распутина-Нового.
Вот свидетельство одной мужественной русской женщины, которая, исполнясь ревности о Боге и Божией правде, не погнушалась посетить отца Григория лично, чтобы самой, а не понаслышке, не из грязных сплетен понять, кто он. Не будем воспроизводить полностью замечательный рассказ, взятый из книги Федора Винберга «Крестный путь». Скажем только, что пришла она в его дом 16 декабря 1916 года, накануне его убийства, настроенная самым решительным образом, желая обличить лукавого мужика и потребовать от него прекратить обманывать Царскую Семью и терроризировать Россию. «'Читали ли Вы русскую историю, любите ли Царя, как его надо любить?» - спросила женщина Григория Ефимовича. И он ей ответил: «Историю, по совести скажу, не читал - ведь я мужик простой и темный; читаю по складам только; а уж пишу - и сам подчас не разберу… А Царя-то, как мужик, во как люблю! Хоть, может, против Дома Царского и грешен во многом; но неволею, клянусь крестом… Чувствуется, матушка-голубушка, что конец мой близок… Убьют-то меня - убьют, а месяца так через три - рухнет и Царский Трон…». Много еще говорила с Распутиным старая писательница, и он слушал ее жадно, как бы впитывая каждое слово… Наконец она поднялась и стала прощаться… «Матушка-Барыня, голубушка Ты моя! Уж прости ты меня, мужика, что на «ты» Тебя величаю… Полюбилась Ты мне, и от сердца это говорю… Перекрести Ты меня, хорошая и добрая Ты… Эх. Как тяжело у меня на душе…». Маленькая ручка, освобожденная вновь от перчатки, осенила Распутина крестным знамением, и он услышал: «Господь с Тобой, брат во Христе…'».65
Господь со всеми братьями и сестрами во Христе, кто вслед за Григорием Распутиным так горячо и искренне, до смерти возлюбит своего Царя! Как явствует из этого рассказа, за достоверность которого ручается Федор Винберг, Григорий Ефимович предвидел свою кончину, а вслед за ней и скорое падение Царского Престола.
В своих загадочных телеграммах, которые хранятся в архиве Анны Вырубовой, Григорий Распутин пытался хоть как-то повлиять на развитие роковых событий, неумолимо влекущих Россию в бездну. Григорий Ефимович вовсе не навязывал свою волю и не пытался диктаторски вмешиваться в государственные дела, но лишь осторожно и ненавязчиво и в то же время настойчиво предлагал ключи, помогающие в иносказательной, образной форме простонародной речи раскрыть истинную подоплеку событий, помочь своим Венценосным Друзьям принять верное решение в крайне запутанных государственных делах. Вот два коротких письма, где он, судя по всему, имея в виду Хионию Гусеву, раскрывает смысл злодейского нападения на него в селе Покровском. Он просит не замыкаться на формальной стороне дела, но смотреть глубже и видеть тех, кто стоял за внешним фасадом событий, намекая на заговор и вовлеченность в него влиятельных лиц. Далее речь идет о том, что надо воспрепятствовать втягиванию России в войну, что России война не нужна и все будут только благодарны, если ее удастся избежать. Известно, что Григорий Распутин был против начала войны с Германией, предрекал неисчислимые бедствия и доводил свою позицию до Государя, полагая, что его подталкивают к этому роковому шагу его ближайшие советники и прежде всего Великий князь Николай Николаевич, образный намек на которого находим во втором письме. По нашему мнению, письма через Анну Вырубову направлялись самому Царю.
«Новый Петергоф
Вырубовой
Милый дорогой, ведь она не одна, за ней есть другия. Разсмотрись хорошенько. Один [по смыслу скорее - они] от гордости мутят. Не давай повода к распрям. Они же будут спасибо давать [т.е. говорить], что устояли [т.е. не поддались распрям]. Вся Россия за это - не плюнешь в глаза, что на мири успокоились. А для них все верти хвостом».
«Новый Петергоф
Вырубовой
Не забудьте неурожай, бедствия, везде худой признак. Не будет ли против нас природа. Не смотри на шпоры, что они побрякивают».66
Косвенное подтверждение того, что телеграммы на имя Вырубовой адресованы именно Государю, находим в недавно вышедшей книге С.В. Маркова «Покинутая Царская Семья». Вот отрывок из нее, который поможет лучше раскрыть эту тему и дополнит приводимый нами материал:
«Тремя телеграммами и письмами он [Григорий Распутин] пытался воздействовать на Государя в сторону недопущения Последним войны. В бытность мою в Тюмени в 1918 году зять Распутина, Б.Н. Соловьев, показывал мне это письмо к Государю в подлиннике, так как Государыня передала до этого Соловьеву на хранение ряд писем Распутина и другие документы.
Вот текст этого, безусловно, исторического письма. Привожу его с соблюдением орфографии:
«Милой друг есче раз скажу грозна туча нат Рассеей беда горя много темно и просвету нету. Слес то море и меры нет а крови? Что скажу Слов нету неописуемый ужас. Знаю все от Тебя войны хотят и верныя не зная что ради гибели. Тяжко Божье наказание когда ум отымет тут начало конца. Ты Царь отец народа не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ вот германию победят а Рассея? Подумать так воистину не было горше страдалицы вся тонет в крови велика погибель бес конца печаль. Григорий''67 (текст письма выделен составителем).
Это же письмо приводит в материалах следствия об убийстве Царской Семьи судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде Н.А. Соколов - протоколы 105 и 106. Он поясняет, что этот документ был предъявлен ему в г. Париже 12 июля 1922 года князем Николаем Владимировичем Орловым и мистером Вильямом Астором Чанлером. «Представляя сии предметы, означенные лица… объяснили мне, судебному следователю, что, интересуясь делом об убийстве Царской Семьи, они через майора американского Красного Креста мистера Бекмана, находящегося в Вене в составе американского Красного Креста, вошли в сношения с проживающей в том же городе Матреной Григорьевной Соловьевой и приобрели у нее перечисленные предметы за сто пятьдесят (150) американских долларов. При этом означенные лица объяснили, что Матрена Григорьевна Соловьева, продавая им перечисленные предметы, сообщила, что письмо, значащееся в пункте 1-м, было написано ее покойным отцом Григорием Ефимовичем Распутиным перед началом Великой европейской войны 1914 года; что это письмо хранилось Государем Императором у себя и было возвращено им ее мужу Борису Николаевичу Соловьеву через камердинера Государыни Императрицы
