не хватит слов во всех земных языках вместе взятых! Так велико получаемое от чтения Великой Мантры…
Ко всему прочему: удивительная вибрация во время чтения Мантры. Сам попробуй прочитать ее несколько раз подряд, и ты услышишь, что будто нежный космический музыкальный инструмент вибрирует в тебе, и вскоре ты сам, все твое тело становится этим вселенским звучанием! Но, продолжу…
Все кришнаиты, конечно, и я теперь, — вегетарианцы! Мы едим очень вкусную пищу, которую готовим сами, но первое блюдо, возвышающееся над всеми, это, конечно же — прасад! Я думаю, что тебе не станет скучно и ты не будешь возражать, если я перескажу тебе рецепт приготовления прасада. Если попробуешь приготовить — уверен, пальчики оближешь! Для этого нужна глубокая кастрюля, в которой, желательно, никогда не приготавливалось мясо. Берешь рис, сколько хочешь, моешь его, перебираешь. Потом растапливаешь в кастрюле сливочное масло на малом огне, высыпаешь туда рис и поджариваешь его до золотистого цвета. А в это время готовишь остальные компоненты прасада: чистишь и режешь картошку на ломтики. Делаешь салат из овощей: шинкуешь капусту, морковь, петрушку, помидоры, ну и другое что, по желанию. Все это перемешиваешь в глубокой посуде. Как только рис стал едва золотистым, тут же добавляешь к нему картошку, периодически помешивая. Если необходимо, добавь масла. Потом закладываешь в эту же кастрюлю приготовленный салат, снова хорошо все перемешиваешь, продолжая поджаривать. Последний этап: посоли все это на глаз; залей прасад водою до уровня компонентов, добавь перца, только красного! Ну, и различные вкусовые приправы для аромата, кроме чеснока и лука! Кастрюлю прикрываешь крышкой и на среднем огне пропариваешь хорошенько ее содержимое, можно время от времени помешивать прасад, но это уже зависит от кастрюли, потому что прасад неплохо готовится в скороварке, без помешивания. Готовность определяй по опыту, и не более того! Как хочешь, но пробовать прасад — нельзя! Ни в коем случае этого делать нельзя, пока он не будет приготовлен окончательно и предложен Кришне. Приготовление прасада требует тщательной чистоты и аккуратности, хорошего настроения, все продукты во время очистки, резки, шинковки тоже пробовать нельзя! У тебя должна быть на голове косынка, чтобы волосы не сыпались — это важно…
Первым должен вкусить твой прасад — Кришна. Делается это так: положи из кастрюли одну-две ложки на тарелку или в какую иную посуду, но из которой никто не ел, и мысленно предложи Кришне, можешь пропеть или проговорить нараспев девять раз Мантру, которую я тебе написал. Только тогда можно есть прасад всем желающим. Но есть его необходимо до конца в своей тарелке: нельзя оставлять прасад для отходов! Да, чуть не забыл: те две ложки прасада, предложенного Кришне, тоже можно есть — они наиболее ценные! Разложи их по маленькому кусочку по всем тарелкам желающих, прасад нельзя выбрасывать в отходы! Я тебе скажу, что у нас, например, есть один человек, весьма образованный, известный, фамилию не называю, так вот он, когда мы собираемся у кого-нибудь на квартире есть прасад и читать Мантру, просто пообщаться, доедает прасад со всех тарелок, если где-то кто-то, в основном из новеньких, не рассчитал свои силы и положил прасада больше, чем сможет осилить! Вообще прасад надо предлагать всем друзьям, товарищам, родственникам, соседям, даже незнакомым, по случаю, — это первое, благое дело!.. Кроме прасада у нас масса и других великолепных вегетарианских восточных блюд, но прасад — это основное блюдо и его готовить и есть надо обязательно! В разумном сочетании с чтением шестнадцати кругов в день прасад незаменим на пути просветления Преданного! «Преданным» именуется каждый кришнаит…
У нас есть и священные книги, их много, но на русский язык пока переведены Источник Вечного Наслаждения (жизнь бога Кришны), Бхагавадгита — как она есть (из Вед), Книжка Иддийского мышления, и то все это в основном у нас имеется, к сожалению, пока в ксероксах. Есть среди нас и большие авторитеты — это Оля и Слава! Прекрасные люди, глубоко преданные. Если хочешь, я тебя с ними познакомлю, когда приедешь в Москву. А в самом деле: когда же ты приедешь? Уж не женился ли ты там? Да и на письмо мне, на последнее, не ответил, Сергей! Не отмалчивайся! Может, что случилось? Пиши мне и обязательно приезжай в гости, — я столько интересного тебе расскажу и покажу! Сходим на занятия в Литинститут, если хочешь, сам убедишься, как мы там обучаемся. Слушай, есть предложение: в …..месяце, …..цатого, будет открытие памятника Сергию Радонежскому в селе Радонеж. Вот и приезжай, прогуляемся, пообщаемся, вырвемся из городского лабиринта улиц на поднебесные просторы, так сказать! А?.. Ты согласен?.. Обязательно напиши мне и обязательно приезжай! Всего в письме не опишешь…
Жду! До свидания!
Твой друг Юра Божив.
Здравствуй, Юра! Привет из Р…
Только что прочел твое письмо, проснулся утром и прочел. Правда, я его получил еще вечером, но у меня вчера был весьма трудный день, и я сунул твою дорогую мне весточку к себе под подушку, не распечатывая. Извини… Юра! Ты напрасно думаешь, что я отнесусь настороженно к твоему увлечению кришнаизмом. Во-первых, удивительно, но факт! Мы с тобою параллельно друг другу идем к одной цели! Во-вторых, у меня для тебя тоже есть сюрприз!
Но прежде вот что: я только что звонил одному своему товарищу и он согласился поехать вместе со мной на открытие памятника, так что через месяц жди в гости — нагрянем! Я не женат. Впрочем… Подробности при встрече, но я сейчас очень счастлив, Юра!.. Не буду многословным, а то ты, я чувствую, сидишь уже, как на иголках, в ожидании обещанного сюрприза! Понимаешь, я тут недавно приобщился, так сказать, к одному уникальному труду, мне кажется, что тебе будет небезынтересно хотя бы чуть-чуть с ним познакомиться. Вот сейчас заворожу тебя, а потом ты целый месяц в томлении проведешь, уверен! Высылаю тебе из первой части этого труда небольшой отрывок моего конспекта.
Вера — это направленность нашей души, которая стремится как бы закольцеваться, ограничиться лишь собою едино, будто в круг, отвергая при этом, не воспринимая иные любые утвержденности в целом свете! Вера имеет и свое Высшее развитие — экстаз — это полный отход от мира, отстраненность от опыта, чувств, какой бы то ни было авторитетности, отход от своего «я». Тогда мы полностью канем в бездонье души и ее сокровенности и возникнем в осознании восторга — 'азь есмь'. Непостижимо высоко и непередаваемо это состояние духа человеческого! Он становится абсолютным. И такой дух — это все. Он не имеет жажды, неверия, устремления и других состояний, мешающих ему торжествовать. Веру можно воспитать. Но самое интересное то (здесь я еще не разобрался до конца), что возникновение веры возможно (и, или — лишь, не знаю!) — при воздействии внешней среды, которая посылает тебе страшные, иной раз и кровавые испытания, позывные, дабы произвести тот единственный, необходимый толчок на путь просветления и торжества духа! Вера — это бодрость души и качество ее самосознания.
Воля — это направленность нашей души, способной рассмотреть в самой себе, посредством разрозненных своих потенций, которые находились, как возможности, самою себя. Воля, она как и вера, имеет Высшее свое проявление — экстаз это уход в проявленный мир, отрицание пассивности, ее разноцветности протекания, утверждения только своего «Я». Мы целиком уходим в последующее развитие проявленного мира, где выявляется элемент созерцания: великолепие форм, обманчивость красоты их, и мы всем этим упиваемся, существуем в это время вне себя, сливаемся с феноменальными проявлениями, срастаемся с ними, существуем их существованием, а обратную сторону сути нашей мы направляем опытом, в свою основу и фундаментируем в неприкосновенность свое «Я». Иными словами, мы низвергаем себя и осуществляем!
Творчество! Таким великолепно и противоречиво, оно и происходит: мы осознаем свое несравненное величие и тут же ниспадаем до своей мизерности и незначительности. Но это может понять только тот, кто сам испытал магию творчества. И Воля и Вера едино принадлежат 'чистому духу', связаны в одно целое по происхождению. Воля — это утверждение Веры вовне, а Вера, наоборот, — утверждение Воли внутри себя! Волю невозможно произвести без Веры, а Вера сопровождает всегда сам акт воли! 'Короче говоря, — прочь сомнения, и вперед!' — это от меня.
Ну вот и написана крохотная частица моего сюрприза…
Итак, жди в гости!
Твой друг Сергей Истина.
До свидания, Юра!
До свидания — в Москве!
— Стой! — крикнул покойник.
— Я никуда… Саша! Я никуда не пойду! — испуганно сказал я и с невероятным трудом повернул прочь, но ноги!..
Мои ноги, будто ватные и тяжелые!
— Нет! Ты пойдешь со мной, — заорал, сотрясаясь от гнева, покойник.
— Уйди прочь! — оскалился я.
— Идем! — злобно и торжествующе прошипел Саша, потянулся ко мне, и схватил холодной рукою меня за руку, и сжал ее крепко, и начал тащить меня. Его пальцы, словно когти, впивались в мою кожу. Я метался взглядом по сторонам: какой-то двор, клочки двора, и в нем — два низеньких деревянных дома, прилепленных друг к другу: один синий, а другой зеленый. Боже мой, это же его двор! Саша в нем жил до смерти! Вот на этом месте стоял в тот день его гроб. Я вырывался изо всех сил и неуклонно продолжал пятиться к калитке: 'Может, удастся выскочить на улицу!..' — думал я.
— Нет… Нет! — сопротивлялся я, но покойник был силен. — Прочь, нечистая сила, прочь! — орал я растерянно.
— Идем! — продолжал настаивать Саша. — Я уведу тебя в лучший мир! — И он впивался мне в глаза безжалостно ледяным взглядом и снова тащил меня за похолодевшую руку за собою. Как из трясины, с огромным трудом, я вырвал свою руку. Я поднес ее, обессиленно дрожащую, ко лбу своему и все же перекрестился! Я преодолевал сопротивление Саши, который, в буквальном смысле, повис на моей руке, пытался оторвать ее от лба, живота моего, одного плеча, другого! А я, в остывающих усилиях, продолжал невероятное притяжение своей руки к себе и молился, хотя рука пыталась вытянуться куда-то вперед и утащить меня. Я молился, шатаясь от напряжения, и читал громко вслух молитву Господнюю… и она помогла мне. И тогда я стал открывать глаза, просыпаться от этих ужасов, а когда совсем пришел в себя, то застал себя лежащим на диване, усердно крестящимся отяжелевшей и похолодевшей рукою, будто Саша продолжал еще незримо виснуть на ней, больно уцепившись за нее, и я действительно ощущал присутствие покойника и его мертвую хватку!..
Ото лба к животу, от живота к плечу одному, к плечу другому: ото лба к животу, от плеча к плечу, ото лба к животу, от плеча к плечу… Крестился я усердно. Все рассеялось и угасло… Я окончательно проснулся, но была еще ночь: я лежал в клейком страхе и боялся пошевелиться, ибо мне все казалось, что покойник где-то здесь: вынырнет снова из ночного мрака моей крохотной комнаты и злобно повиснет у меня на руке!..
Будто он притаился и ждет, когда я закрою глаза… 'Отчего он так на меня зол?.. — раздумывал я, продолжая лежать в оцепенении на диване. — В какой лучший мир он меня тащил?! Все… Больше я не пойду к нему на могилу — никогда! Дьявол какой-то!..
Господи!.. Избавь меня от лукавого! Прости, если в чем согрешил, и помоги, и укрепи!..' Впрочем… Надо самому себя укрепить!..
Что это я, совсем раскис и ошалел от страха!
Я тут же встал с дивана, подошел к окну, отдернул тяжелую штору. Но узорчатые снежные занавески на стеклах отдернуть нельзя было: из-за них не видно улицы… Я приоткрыл форточку, достал сигарету из ячейки отопительной батареи под подоконником, я там сушил целую пачку, и закурил; ночной зимний холод облил мне лицо, плечи, грудь, он стекал по ногам, и теперь я будто стоял в незримой, ледяной луже по щиколотку. Дым от сигареты уползал из комнаты в черную отщелину неба над моей головой. 'Обычный сон… — думал я. — Это обычный сон… Но когда же… Когда же я смогу выйти из тела!..' Я выбросил окурок в форточку и закрыл ее, задернул штору, прошел через комнату, и лег на диван, и укутался теплым одеялом. Я не уловил момент, когда уснул снова!..
Утром, в семь часов, меня разбудил будильник.
В девять я собирался посетить отделение милиции; документы, требуемые от меня следователем Васильевым, теперь лежали приготовленные во внутреннем кармане моей куртки. Чтобы ничего не забыть поутру, я позаботился об этом еще с вечера, но нынче у меня появился иной план. Я решил не направляться сразу же к следователю, а прежде заглянуть с этими документами на прием к начальнику отделения милиции, некоему Липкину, именно эта фамилия значилась у меня в качестве подписи на моей недавней повестке, я помнил. Ровно в десять я уже был в отделении милиции у двери начальника, и уверенно постучал в его дверь, и незамедлительно приоткрыл ее внутрь.
— Можно? — поинтересовался я, но тут же получил ответ:
