задев головой страшных челюстей. Керамир проехался на животе по гладкому полу и очутился шагах в трех-четырех за столбами. А сзади уже напирала толпа. Керамиру дважды наступили на руку. Он едва успел вскочить, и тут же был подхвачен толпой. Его опять понесло людским потоком.
Краем глаза он успел заметить жуткую картину, похожую на кошмарный сон: впереди была лестница, и эта лестница убегала из-под ног, как живая. Керамир рванулся в отчаянном прыжке. Ему даже удалось отступить на два шага от заколдованной лестницы, но толпа была неизмеримо сильнее. Подхваченный живым потоком, Керамир в мгновение ока оказался на лестнице. В глазах его потемнело, и Керамир из последних сил вцепился в черный липкий поручень. Шаткий поручень все время уползал вперед и Керамиру приходилось время от времени перебирать ногами, чтобы не отстать от поручня.
А лестница уносила его все глубже и глубже под землю. По расчетам Керамира, он находился сейчас намного ниже самых глубоких гномьих пещер, а конца заколдованной лестнице было не видно.
Наконец, когда Керамир уже потерял всякую надежду на спасение, впереди мелькнул просвет. Дьявольская лестница кончилась. Керамира вынесло на подземную площадь.
Тут толпа несколько поредела, и Керамиру удалось отбежать в сторону и приткнуться к стене. Отдышавшись, он с изумлением оглядел подземелье.
Богато отделанная пещера, судя по всему, служила прибежищем духов и представляла собою подземный храм, посвященный местному божеству.
Керамир открыл рот от удивления.
Перед ним на гранитном постаменте возвышалось огромное бронзовое изваяние, похожее на те, каким поклоняются пещерные дикари Гайсинских пустынь, но выполненное несравненно художественнее.
Не было никакого сомнения, что статуя изображала волшебника.
Бронзовый человек был одет в длинный, до пят балахон, какие носят волшебники, и на голове у него был островерхий колпак. Правда, колпак был какой-то странный — маленький, низкий, и у него были опускающиеся уши (поразмыслив, Керамир пришел к выводу, что идея пришить к волшебному колпаку опускающиеся уши чрезвычайно полезна — тогда собственные уши не будут мерзнуть в холодную погоду, — и решил при первой возможности приспособить к своему колпаку такие же). В правой руке бронзовый маг держал волшебный посох, и вид этого посоха заставил Керамира завистливо вздохнуть. Посох был большой, раза в три больше керамирова, и обладал по-видимому, колоссальной магической энергией. Массивное древко заканчивалось длинной трубкой с острым трехгранным наконечником для привлечения духов неба, а книзу посох был сделан широким и плоским — для постоянной и прочной связи с духами земли. Сбоку на посохе имелась кривая рукоять с шаром на конце — вероятно, для пускания шаровых молний. Но главное было не в этом. В ногах у волшебника сидел бронзовый волк, и левой рукой волшебник спокойно и властно придерживал страшного зверя за холку. Керамир едва не задохнулся от зависти. Волшебный волк в Полусреднем мире был невообразимой редкостью. Точного поголовья этих зверей не знал никто, но по мнению большинства волшебников, оно колебалось где-то между нулем и единицей. Приручить же волшебного волка было совершенно невозможно. Во всяком случае, Керамир никогда не решился бы приблизиться к страшному зверю; он даже старался лишний раз о нем не думать — всем известно, что волшебные волки с легкостью читают мысли. Керамиру вовсе не хотелось в безлунную ночь повстречать на лесной дорожке серую тень с горящими глазами и оскаленными клыками величиной с палец.
Бесспорно, статуя волшебника должна быть одной из главных культовых ценностей этого мира.
Низко поклонившись статуе, Керамир последовал дальше по пещере, и обнаружил в следующей нише еще одну статую. Второе изваяние было еще диковиннее первого.
В неудобной позе, наполовину согнувшись, полусидел-полустоял человек. Керамир попытался воспроизвести эту позу, но поскользнулся и растянулся на холодном мраморе. В правой руке человек сжимал диковинную штуковину, отдаленно напоминающую подсвечник. На голове у него нелепо сидела уродливая, блином, шляпа. Человек был перепоясан многочисленными амулетами, среди которых Керамир различил крестообразный амулет для защиты от погони, большой оберег от стрел и дротиков и несметное количество одинаковых мелких талисманов, предназначения которых Керамир не знал.
Поразмыслив, Керамир пришел к выводу, что скорее всего, статуя изображает вора. Вор, запечатленный в момент кражи подсвечника, надеется с помощью амулета отвести погоню и скрыться с награбленным. Правда, оставалось неясным, отчего вору была оказана честь быть увековеченным в бронзе, но на это Керамир ответил самому себе, что от жителей чертового города можно ожидать чего угодно. Подивившись на бронзового вора, Керамир проследовал дальше.
Следующую статую он узнал сразу. Грудастая богиня любви Чмут привольно раскинула свои пышные телеса в треугольной нише, кося на Керамира блудливым глазом. Богиню окружали волшебные птицы. Керамир припомнил, как где-то читал, будто они поют чарующими голосами, а услышавший их пение становится неотразимым любовником и вдобавок излечивается от хронического простатита.
Керамир с удовольствием обозрел пышные формы богини. Если судить по изваянию, дела с любовью в городе обстояли в высшей степени превосходно.
Тут Керамиру пришла в голову заманчивая мысль — забраться на статую и усесться между бронзовыми грудями. Он вспомнил, что один алхимик говорил ему, будто к тому, кто посидит между грудями Чмут, вернется мужская сила. И хотя Керамир уже порядком подзабыл, что делать с этой самой мужской силой — последний раз он пользовался ею лет девяносто назад, — но все же полез на богиню.
Статуя оказалась скользкой, и Керамир дважды едва не сорвался, но в конце концов ему все же удалось вскарабкаться на Чмут и усесться между ее полушарий.
Некоторое время он провел, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь определить, вернулась к нему мужская сила или нет, как вдруг вдалеке послышался какой-то гул. Подул ветерок, и на статуе стало холодно. Звук быстро приближался, и Керамир решил от греха подальше слезть с богини. Но тут обнаружилось, что это совсем не просто. Он так сосредоточился на идее возвращения мужской силы, что совершенно не подумал о том, как будет спускаться. И теперь Керамир сидел как дятел на высоте шести локтей, растеряно озирая окрестности. Он застрял. Слезть с гладкой статуи не представлялось возможным, а прыгать с такой высоты Керамир боялся. Мимо то и дело сновали люди, однако на Керамира никто не обращал внимания. Керамир робко попробовал позвать на помощь, но его призывы потонули в шуме подземелья. Проанализировав положение, Керамир с огорчением признал его безвыходным.
А шум стремительно приближался. Вскоре гул перешел в жуткий вой и грохот. Звуковая волна неудержимо накатывалась на Керамира.
Обезумевший Керамир, решивший, что это возвращается ураган, не помня себя от страха, грохнулся с Чмут, и, прихрамывая, поскакал к ближайшей арке прятаться.
Зрелище, представшее его глазам, заставило его пожалеть, что он не остался на статуе.
Из черной дыры показалась огромная змея.
Глаза ее горели, как тысячи солнц. Сквозь прозрачную брюшину было видно, как во вместительном чреве томятся люди. На их лицах было написана мука и желание поскорее освободиться из ужасного плена.
В мгновение ока змея подлетела к Керамиру, который от страха застыл на месте, не в силах пошевелиться. Змея застыла и приготовилась к прыжку.
— Энтеросептус! — взвизгнул Керамир. Он и не подозревал, что до сих пор помнит разрывающее заклятие.
Змея отчаянно зашипела и издохла. Брюхо ее лопнуло сразу в нескольких местах, и в образовавшиеся дыры хлынули граждане. Освобожденный народ со всех ног бросился прочь от змеи. Радость спасенных была столь велика, что они едва не снесли Керамира с ног, когда мчались прочь от ужасной змеи.
Но самым поразительным было то, что на место освобожденных граждан стали в распоротое чрево покорно полезли другие. Эти несчастные жертвы и не подозревали, что Керамир уже освободил их.
— Опомнитесь! — закричал Керамир. — Змея повержена! Она поражена моим заклятьем! Нет больше страшного гада! Вы больше не должны приносить ему жертвы! Я ваш освободитель!
Но граждане его не слушали, и продолжали лезть прямо в брюхо. Некоторые из них были настолько напуганы змеей, что бежали от самого входа, чтобы успеть влезть в ужасное чрево.
— Остановитесь безумцы! — закричал Керамир, но было поздно.
Хлынувшая с заколдованной лестницы толпа подхватила Керамира и втащила его в брюхо.
И тут произошло чудо. Змея вздохнула и ожила. Раны в ее боках стали стремительно зарастать, и не успел Керамир охнуть, как они полностью затянулись. На места прежних разрывов указывали только черные шрамы.
Ловушка захлопнулась. Змея яростно зашипела и поползла. Плотно прижатый к прозрачной брюшине Керамир увидел, как поплыли назад арки и колонны подземелья. Змея ползла все быстрее и быстрее. Внезапно наступила темнота. Змея нырнула в нору.
Чудовищная какофония звуков обрушилась на Керамира. Оглушительный грохот, вой и стук совершенно парализовали его. Керамир, прижатый к прозрачной змеиной брюшине, с минуты на минут ждал смерти, тихонько скуля от ужаса.
И тут внезапно тьма кончилась. Змея выскочила из норы и замерла. Брюхо ее снова лопнуло и полумертвого Керамира вынесло на подземную площадь. Толпа тут же подхватила его и понесла к заколдованной лестнице. Теперь она двигалась вверх.
Вскоре толпа пронесла его через каменный коридор. Мелькнули белые плоские столбы, прозрачная слюдяная дверь напоследок хлопнула его по заду, и Керамир пулей вылетел из подземного храма. Охая и потирая ушибленное место, Керамир отошел к стене и огляделся.
Он находился в неглубоком подземном зале, освещенном несколькими мутными светильниками под потолком.
Длинная пустынная зала напоминала коридор, по которому взад и вперед сновали люди. Каменная лестница справа от Керамира вела наверх, на улицу, а солнечный свет, проникающий в коридор слева, свидетельствовал, что и там есть такая же лестница. Никакой мебели в зале не было, не было даже скамеек вдоль стен. Стены, выложенные сероватыми глазурованными плитками, были грязны и неопрятны. Хотя пол в зале был покрыт той же твердой коркой, что и дороги чертового города, под ногами хлюпала грязь.
И тут Керамир наконец увидел волшебника.
В том, что это именно волшебник, не могло быть никаких сомнений. Все признаки были налицо.
Во-первых, он был старый, и у него была длинная седая борода.
Во-вторых, он был одет в серый балахон, такой грязный и рваный, что Керамир невольно почувствовал уважение — ибо только истинный волшебник может быть столь погружен в высокие размышления, чтобы с таким презрением относится к своей внешности.
И главное — у него было целых два посоха! Они стояли рядом, прислоненные к стене (чтобы не случайно не поразить окружающих заклятием! — догадался Керамир) — большие, красивые, сделанные из блестящего металла, скорее всего, серебра, удивительно изящной треугольной формы.
Кроме того, волшебник непрерывно пел заклятия, помогая себе аккомпанементом на потрепанном бубне. Прислушавшись, Керамир даже сумел различить отдельные магические фразы:
