первая ласточка. СССР как виновник Холодной Войны. Причем виновник бессознательный. Коллективный параноик, а с параноика что взять?
Начали со здравия, а закончили заупокой. Начали со Сталина, а закончили всеми вами. Нравится? Начали с Брежнева и кем же закончат? Зато как славно, как весело, как остроумно можно шутить, как можно забыться, как можно прыгать на одной ножке и, кривлясь и высовывая язык, гласно, смело распевать: 'Ма-раз-ма-тик, па-ра-но-ик! Ма-раз-ма-тик, па-ра-но-ик!' Ах, как хорошо… 'Ма-раз-ма-тик, па-ра-но-ик! Ма-раз-ма-тик, па-ра-но-ик!' О да, ради этого стоило жить!
Луковица – 7
Стены здания нашей реальности совершенно так же, как и стены здания, в котором мы с вами сейчас сидим, покоятся на фундаменте. Фундамент реальности сложен из гигантских блоков-стереотипов. Одним из самых главных стереотипов является следующий – благодаря пропаганде массовое сознание рассматривает другие государства через призму личностных отношений. И эта точка зрения всячески поддерживается самими государствами, всемерно заинтересованными именно в таком положении вещей, когда публика-дура рассуждает о другом государстве в терминах 'друг', 'союзник', 'государство, близкое нам в культурном смысле', 'цивилизационная близость' и тому подобная ахинея. Горькая же правда жизни состоит в том, что государств друзей не бывает. Их не было в прошлом, их нет сегодня и их не будет в будущем. Никогда не будет. Государство государству – волк. Да не просто волчок-серый-бочок, а Волчище. Государство (причем абсолютно без разницы какое именно, тоталитарное ли, демократическое ли, рабовладельческое или 'постиндустриальное') другому государству – волк, дракон и ехидна в одном лице. 'Чудище обло.' Эта основа основ тщательнейшим образом драпируется в чепуху, вроде 'экономики' и делается это именно для того, чтобы скрыть пугающую истину.
Верить пропаганде насчет добрых чувств, которые испытывает одно государство к другому, можно, конечно. Человек вообще устроен так, что он с готовностью верит 'во все хорошее'. Но давайте попробуем повнимательнее разобраться в отношениях государств 'союзников', да вот хотя бы в Первой Мировой Войне. Там, помнится, тоже 'добро' сражалось со 'злом'. Поскольку мы русские, то и те события интересены нам лишь в том смысле, в котором они затрагивали Россию, а Россия была одним из главных субъектов, а потом, к сожалению, и объектов тогдашних событий. События проявляют себя в людях, и одной из таких личностей, вытолкнутых на авансцену истории, был небезызвестный нам товарищ Троцкий. Почему я хочу рассмотреть взаимоотношения государств через треснувшее стеклышко старинного пенсне, вы поймете из дальнейшего.
Начало Первой Мировой застало Троцкого в Вене. Он поспешно перебрался в нейтральную Швейцарию, а оттуда – во Францию. Во Франции он пробыл почти два года, пока терпение французского правительства не лопнуло и оно в сентябре 1916 года 'выдворило' товарища Троцкого в Испанию. Причина высылки была очевидна – во Франции Троцкий занимался 'антивоенной деятельностью', что французами было совершенно справедливо расценено как работа на Германию. Как только французская полиция перепихнула Троцкого в Испанию, тот был немедленно арестован и отправлен в Мадрид. Оттуда – в Кадис, а затем в Барселону. Если посмотреть на карту Испании, то можно увидеть, что испанцы зачем-то таскали Троцкого по всей Испании, пока, наконец, в Барселоне не посадили на пароход под названием 'Монсеррат' и не отправили в Америку. 13 января 1917 года левая нога Льва Давыдыча ступила на нью- йоркский пирс. Поздравим Америку с ценным приобретением.
Три следующие месяца Троцкий жил в Нью-Йорке и работал репортером в газете 'социалистической направленности' под названием 'The New World'. Правительственный куратор, надзиравший за разношерстной толпой 'отщепенцев', кучковавшихся вокруг 'Нового Мира', был, наверное, любителем симфонической музыки и завлекательное в своей двусмысленности название газетенке дал после того, как послушал Дворжаковскую девятую симфонию. Однако музыка музыкой, а политика политикой.
Уже после войны, в 1919 году, сенатский комитет провел расследование того, каким образом Германии в годы войны удавалось вести в США 'большевистскую' пропаганду. Звучит, конечно, замечательно и чрезвычайно знакомо – 'большевистская пропаганда на немецкие деньги'. До 'запломбированного вагона' дело не дошло, однако и без вагона выяснилось кое-что интересное. Во время слушаний в Сенате среди прочего всплыло и имя симпатичнейшего товарища Троцкого. Оказалось, что, прибыв в Нью-Йорк, Троцкий снял stylish apartment, в котором имелись телефон и холодильник, и внес плату за три месяца вперед. Телефон и холодильник тогда имел далеко не каждый американец. Очень, очень далеко не каждый. Замечу, что произошло это после несколькомесячного мотания из Кадиса в Барселону и обратно за счет испанского налогоплательщика, а также после того, как те же испанцы оплатили трансатлантическое путешествие 'буревестника революции'. Неплохое начало для обремененного семьей нищего эмигранта, чей суммарный заработок за три месяца жизни в Америке составил 244 доллара. Деньги эти он получил за свою деятельность в 'Новом Мире' и за 'лекции'. Кроме обладания 'стильной резиденцией' Троцкий еще имел глупость появляться на публике в автомобиле с приданным тому шофером. О, эта неистребимая провинцальная привычка пускать пыль в глаза. Как правы американцы, давно заметившие, что old habits never die.
Кроме писания 'колонок' и 'заметок' Лев Давидович иногда разнообразил свое существование произнесением пылких речей перед кучкой таких же, как и он, политических эмигрантов. То ли действительно со скуки, то ли 'набивая язык'. Но долго скучать ему не пришлось – после февральской революции в России европейские события понеслись вскачь. Резко активизировалась деятельность 'держав' на русском направлении. Да это и понятно. Мировая война была в самом разгаре, тогдашняя единственная 'сверхдержава' Британская Империя одержала хотя и промежуточную, но, тем не менее, очень важную победу, выведя из числа претендентов на послевоенные плоды своего 'союзника' – Российскую Империю, и теперь складывала новую конфигурацию на европейском театре. Россия была развалена и ослаблена до уровня 'Республики Россия' и теперь англичане видели свою задачу в удержании в войне 'своего верного союзника по Антанте' уже в таком, урезанном виде. Поскольку Австро-Венгерская Империя тоже испытывала определенные трудности, то было, очевидно, сочтено, что ослабление России делу окончательной победы не повредит. Тот самый пресловутый 'баланс сил'. Ослабляя врага, не забываем и о 'союзнике', которого тоже неплохо бы ослабить. Но ослабление ослаблением, однако окончательное уничтожение России как государства в тогдашние английские интересы никак не входило. Эта же ситуация повторяется сегодня у нас на глазах в случае удержания на плаву уже 'РФ', только сегодня место англичан заняли американцы. Но вернемся в 1917 год.
С точки зрения англичан, тогдашний Восточный фронт должен был оставаться каким-никаким, но фронтом. За спиной продолжавшей сражаться Германии должен был маячить русский мужик. Причем Англия полагала, что все складывается как нельзя лучше, ведь теперь, поддерживая или лишая поддержки ту или иную политическую партию в новоявленной 'республике', она могла усиливать или ослаблять Россию уже напрямую, а, следовательно, очень быстро, не прибегая к долгим и утомительным международным интригам. Так виделась картинка англичанам. Но не так она виделась другой стороне.
Германия, финансируя левые, 'социалистические' партии России, тоже решала текущую, тактическую задачу. Что там будет после войны – это еще вилами по воде писано, а пока все силы нужно бросить на то, чтобы вывести из войны Россию, ну, а если и не вывести, то хотя бы максимально ослабить. То-есть, до определенного момента интересы Англии и Германии (стран, находившихся в состоянии войны друг с другом!) в отношении России совпадали. Опять картинка маслом из нашего совсем недавнего прошлого – точно так же до определенного момента (но только до очень определенного!) совпадали интересы США и Европы в отношении СССР.
После февраля положение в России было следующим – Англия имела 'влияние', а если называть вещи своими именами, то она попросту имела в кармане 'официоз', то-есть приведенное ею к власти Временное Правительство и подчиненные ему государственные структуры, в том числе и армию, а Германия имела точно такое же 'влияние' в резко усилившихся в результате революции левых партиях. Это все та же диалектика, или, как то давно заметил догадливый русский народ, та же палка у которой, как известно, два конца. Победа проанглийских ставленников, имевшая целью уничтожение русской монархии и ослабление русского государства, была невозможна без эксплуатации революционных лозунгов и революционных идей, которые, в свою очередь усиливали радикальные 'социалистические партии', за которыми стояла Германия. Картинка была, конечно же, сложнее – и в правительстве были прогерманские симпазанты и в рядах 'социялистов' имелись англофилы, но в основе своей, в глубинной сути российская реальность в начале 1917 года была именно такова. Следующий этап борьбы предусматривал уже схватку за контроль над политическими партиями, между Англией и Германией началась война за русские умы.
Ну, а теперь вернемся к Троцкому и 'союзникам' по Антанте.
Луковица – 8
Что мы имеем на апрель 1917 года, когда разыгрываются рассматриваемые нами события? Имеем мы следующее – на карте мира есть две силы, сцепившиеся в смертельной (смертельной в самом буквальном смысле) схватке. Силы эти – Англия и Германия. К Англии примкнула Франция, к Германии примкнула Австро-Венгрия. Америка сидит за морями-океанами и сидит тихо. Думку думает. Как Опанас. Думает она, как ей жить дальше. Россия, 'верный союзник' великих демократий, выведена из борьбы совместными усилиями как 'врагов', так и 'друзей'. Бедная Россия была чрезвычайно невыгодна победителю, кто бы этим победителем ни оказался, и ее развалили загодя, в профилактических, так сказать, целях. Превентивно. 'Нанесли упреждающий удар.' Без всяких баллистических ракет. Бац! и нет больше Российской Империи. Англия рисковала, конечно, но, очевидно, было сочтено, что Россия как со- победитель будет ничем не лучше Германии, за что боролись-то? В этом смысле Америка в качестве 'союзника' выглядела более приемлемо, в конце концов Америка была далеко, а Россия – пугающе близко.
Америка же после раздумий решила, что хватит быть овцой. Да и победитель в Первой Мировой становился победителем отнюдь не одном только европейском смысле, слово 'глобальный' появилось именно тогда, победитель получал все, весь 'вертится, вертится шар голубой'. Съедал все тот, кто был смел. И Америка решила быть смелой, да у нее и выхода-то, честно говоря, другого не было. Она решила влезть в самый-самый гадюшник, в святая святых – в борьбу Держав на континенте. Америка справедливо рассудила, что не влезь она в войну сегодня сама, завтра влезут с войной к ней. Другие.
Вопрос был не в 'воевать или не воевать', вопрос был совсем в другом – на чьей стороне воевать Америке? Как мы все знаем (нас ведь тому честно учили в школе) Америка вступила в войну на стороне Антанты и именно эта гиря перевесила чашу весов в пользу 'сердечного согласия', в результате Первой Мировой 'демократии' победили, а 'гунны' проиграли. Победили 'мир, дружба, жвачка'. Для мозгов. Америка в Первой Мировой, которая, собственно, и сделала Америку Америкой, воевала вовсе не на стороне некоей 'Антанты', Америка воевала совсем на другой стороне – она воевала на стороне Америки. 'Союзничество' Англии и Америки это тоже та еще 'луковичка'. Давайте снимем пару шкурок, посмотрим, что там скрывается.
Вы еще не забыли про товарища Троцкого? Как он там мается в своей нью-йоркской 'стайлиш' квартирке? Маяться ему пришлось недолго, не засиделся наш стиляга без дела. 'Давай, чувак, давай! Работать, работать надо!'. Ну, и чувак поехал. Поехал работать. Как нам рассказывают, он поехал делать в России революцию. При этом как-то упускается из виду, что вообще-то революция в России уже произошла, примерно за месяц до описываемых событий. Так зачем же ехал Троцкий? Ответить на этот вопрос легко. Поскольку держать язык на привязи он не умел, то о цели своей поездки Троцкий сообщил во всеуслышание и все, кто хотел его услышать, товарища Троцкого услышали. Да его и трудно было не услышать. 'Буревестника' распирало от счастья, он оказался вновь востребован и он кричал на каждом углу и кричал так, чтобы его даже и глухие услышали (очень уж ему хотелось, чтобы добрые люди узнали, как хорошо идут дела у будущего 'наркомвоенмора' и за него порадовались), что едет он в Россию для того, чтобы 'свергнуть Временное правительство и остановить войну с Германией'.
27 марта 1917 года наш 'миротворец', пробыв в Америке всего три месяца, уже плыл в обратную сторону на борту парохода 'Кристианияфьорд'. Плыл он, однако, недолго. У канадского порта Галифакс 'Кристианияфьорд' был остановлен англичанами, подвергавшими досмотру все корабли, пересекавшие Атлантику. Война, знаете ли, как никак… Мировая. Государства в войну не шутят. Не шутили и англичане – товарищ Троцкий был снят с корабля и попал он отнюдь не на бал. Вместе с ним с борта были сняты его жена с двумя детьми и пятеро спешивших вместе с Троцким домой сподвижников. Пятеро 'троцкистов'. В Галифаксе жену с детьми и баулом оставили на улице, а великолепную шестерку после очень недолгого разбирательства отправили дальше – этапом. Приговор был короток и обжалованию не подлежал – 'немецкие шпионы'. Отправили Троцкого со товарищи в городишко Амхерст, что примерно в ста двадцати километрах от Галифакса. Расстояния в то время значили не то, что они значат сегодня, и то, что 'троцкистов' не оставили в портовой каталажке, а отправили за сотню верст в глубь замечательной страны Канады, свидетельствовало о том, что выпускать их на следующий день никто не собирался. Причина, по которой их отправили именно в Амхерст, состояла в том, что
