Повертев в руках тушь, я кладу ее обратно, решив, что макияж мне уже не поможет. Выйдя из туалета, я покупаю кофе в ближайшем кафе и, со стаканчиком в одной руке и сумкой в другой, подхожу к табличке, неровно прицепленной резинками к высокому штативу, где Игорь, работник «Арейона», практически живущий в Шереметьево весь сезон, уже раздает туристам темно-синие конверты с ваучерами, страховкой и билетом.
Заметив меня, он вскидывает свободную руку:
– Привет, Тамара. Подождешь?
Я киваю и, бросив на пол у колонны раскрытый на середине журнал, усаживаюсь на него, стараясь не расплескать кофе. Теперь мне видны только нетерпеливо перетаптывающиеся ноги туристов. Однако наблюдаю я за ними недолго – вскоре обзор мне закрывает присевший передо мной на корточки Сережа Воробей, гид из Белека.
– Воробей, привет! Какая удача! – восклицаю я, обрадованная его появлением. – Сто лет тебя не видела!
– Да, где бы нам еще повидаться. Пошли купим еще кофе, а то я умираю.
– Сомневаюсь, что этот кофе тебя спасет. Скорее наоборот. Только у меня рублей уже совсем не осталось. Угостишь, что ли?
Он обиженно цокает языком:
– Что за вопрос?
Облокотившись о высокий шаткий стол, мы едим бутерброды с жестким, приподнявшимся уже по срезам сыром и запиваем их переслащенным кофе. Воробей оживленно рассказывает мне о двух днях, проведенных им в Москве:
– Я вчера приезжал сюда уже. На утренний рейс. А Игорь сказал, что места есть только на вечерний. Предложил потусоваться в Шарике до вечера, но чего я здесь не видел? Решил съездить в город, купить все, что жена и бабы мои просили.
– Как Вика, кстати? – перебиваю я его.
– Да болела. Я же тогда на собрание с Айдыном даже не поехал, с ней был. Но сейчас все нормально. У них-то в Тезе не только рабочее разрешение делают, но еще и докторов оплачивают, это мы, как нигерийцы какие-то… Ну, на вечерний рейс я не успел – позвонил знакомым и задержался вот… до очередного утреннего. Ух, чего мы только не пили. Ты тоже, я смотрю, выглядишь несколько бэу.
– Мог бы и смолчать, Воробей! Уф, надеюсь, трансфером по прилете меня не наградят.
Он пожимает плечами:
– Еще неизвестно, улетим ли мы. Пойдем узнаем, что ли?
Мы подступаем с двух сторон к Игорю, но он не обращает на нас внимания, надрывно объясняя туристке, недоверчиво глядящей на него, что никто ей отель менять не собирается и то, что она слышала о заменах, «слухи, лишенные основания». Он на мгновение замолкает, а потом резко поворачивается к Сергею:
– Вот, кстати, гид наш из Анталии. Он вам подтвердит, что мы отели не меняем!
– Да-да, – послушно подтверждает Воробей. – Вы нас с каким-то другим туроператором перепутали! Мы не меняем! Это другие!
Не переставая недоверчиво коситься теперь уже на двоих представителей компании, женщина все же отходит, сжимая в руке полученный от Игоря конверт. Игорь с облегчением вздыхает и, отступив в сторону, говорит:
– Спасибо. Заманала она меня уже.
– А в какой отель она едет? – спрашиваю я.
– Да я смотрел, что ли?
– Отлично. А мы в какой отель едем?
Щелкнув резинкой, он вытаскивает из своей стопки два нижних конверта и протягивает их мне:
– Вот ваучеры, страховка, обратный билет. А что у вас теперь всегда на границе такой комплект требуют?
– Еще бы! С такими-то паспортами! – восклицает Сергей. – Они эти паспорта еще и друг другу показывают: «Bak! Bak!» (смотри –
И он очень убедительно изображает одного пограничника, показывающего паспорт другому. Я смеюсь. Игорь тоже, хотя он вряд ли видел когда-нибудь такую сцену. Тут к нам подходят туристы, запыхавшиеся и взволнованные:
– Мы не опоздали?
Игорь ищет их ваучеры, заученно отвечая на вопросы о времени полета и температуре в аэропорту Анталии. Наконец он показывает туристам, куда идти на регистрацию, и поворачивается к нам.
– Вам, кстати, мест пока нет, – объявляет он. – Подождем, может, какие туристы не появятся.
– О господи! – восклицает Воробей. – Так и по работе соскучиться недолго! Мотаться каждый день в Шереметьево!
– Ну ладно, ладно, – успокаивает его Игорь. – Думаю, вы все равно улетите. Посадим вас в трюм к ручной клади, сегодня экипаж нормальный, договоримся.
– Нормальный экипаж! – почти вскрикивает Сергей. – Да мы же погибнем первыми! Они офигеют от такого нарушения техники безопасности, когда будут расшифровывать черный ящик. – Он достает сигарету, закуривает и возмущенно выдувает дым. – Ну, ладно, в трюме все равно лучше, чем на кухне.
– А чем тебе кухня не понравилась? – интересуюсь я, вспоминая, как холодно лететь на нижней палубе.
– Да я у них на взлете-посадке боксы с едой держал. Вот так… – Он расставляет руки и ноги и слегка присаживается. – На взлете в одну сторону между стеночками раскорячился, на посадке – в другую. Армагеддон, блин!
Когда до взлета самолета остается меньше сорока минут, Игорю наконец-то удается договориться с кавээсом[29]. Сунув нам у стойки регистрации второпях напечатанные посадочные талоны, он вскидывает руку, сжатую в кулак: «Удачи!». Мы проталкиваемся через очередь на паспортном контроле, приговаривая, что опаздываем на самолет, и скоро оказываемся по другую сторону пограничных будок.
– Так, Тамара. Давай ты беги в «косметику», – объявляет Сергей, протягивая мне мятый листок со списком, – а я в «алкоголь». Тебе чего взять?
– Сереж, мы же вроде опаздываем?
– Ничего, подождут.
– Ну, виски возьми бутылку.
Купив по списку две туалетные воды, несколько кремов и термальную воду для Марины из «Голден Бич», я устремляюсь к шестнадцатому выходу, около которого уже нетерпеливо поглядывает по сторонам Сергей. Мы забегаем за стеклянную дверь, ее тут же закрывает за нами раздраженная женщина в синей униформе.
– Быстрее-быстрее! – взмахивает она ру ками. – Вас же только ждем!
Когда мы заскакиваем в салон самолета, к нам поворачивается одна из стюардесс, стоящих в проходе.
– Анечка! – радушно восклицает Сергей. – Как ты прекрасно выглядишь!
– Боже, они еще и в дьюти-фри успели! – отвечает та, игнорируя его лесть. – Давайте, спускайтесь! Время же!
Мы спускаемся в душный отсек с полками, заставленными сумками, колясками и небольшими чемоданами. Стюардесса присаживается наверху лестницы и протягивает нам два одеяла, литровую бутылку «Фанты», пакет сока и стопку прозрачных стаканчиков.
– А колы нет? – спрашивает Сергей.
– Мало, – строго отрезает Анечка. – Оборудование не трогать, кнопки не нажимать, никуда не лезть!
– Анечка! Ну что мы первый раз, что ли? – разводит руками Сергей. – Мы тихо. Даже в туалет не будем ходить.
Она захлопывает крышку, и мы остаемся вдвоем в трюме, залитом тусклым светом.
– Ты что, всех стюардесс знаешь, Воробей?
– Ну, не всех. А с Анькой мы еще в Шарм летали. Садись, – по-хозяйски предлагает он, раскладывая низкую табуретку с сиденьем цвета хаки и бросая на нее одеяло.
– Прям номер люкс у нас тут с тобой, – бормочу я, сбрасывая на пол сумку и пакеты с косметикой.
– Да. Только я чувствую себя немножко мексиканцем-нелегалом. Ты как?
– Да я уже летала тут в прошлом году. Только нас восемь человек было, и летели мы в Москву в конце сезона. Весело, но шумно и прохладно.
– Так есть, чем согреться! – заявляет он, раскрывая вторую табуретку. – Сейчас взлетим и…
Самолет сотрясает слабая дрожь, и мы чувствуем, что катимся по взлетной полосе. Я оглядываю наше пристанище, в котором мы проведем следующие три часа: одна из стен при ближайшем рассмотрении оказывается приоткрытым шкафом с кнопками, рычагами, тумблерами, датчиками и шкалами. Перехватив мой взгляд, Сергей качает головой:
– Мы туда не полезем, правда?
Самолет разгоняется и спустя несколько мгновений тяжело отрывается от земли. Багаж на полках, завешенных сеткой крупного плетения, опасно дрожит и кренится.
– Ну вот, теперь можно выпить, – объявляет Сергей. – А потом разберемся с покупками. Ты чеки не забыла, а то я на всю свою ораву набрал.
– Слушай, Воробей, мы же на работу летим. Может, не будем?
Но он уже наливает, словно не слыша моих слов:
– Ладно, если мы разобьемся и кто-то до гадается проверить содержание алкоголя в мо ей крови, – он поворачивается ко мне и пристально вглядывается в мое лицо, – и в твоей тоже, то они подумают, что мы сюда залезли сами, перепутав двери.
– Какие двери, Сережа?
– Ну, проходы. Неважно. В общем, бедную вдову капитана не лишат пенсии. Твое здоровье, Тамара!
Он вручает мне стаканчик, наполовину наполненный виски.
Я покорно принимаю его и тянусь к стоящему перед нами пакету с соком:
– Твое здоровье тоже, Воробей! Хотя о ка ком здоровье может идти речь, если столько пить и так летать?
Я отпиваю и морщусь – рот моментально наполняется слюной, чтобы избавиться от инородного вкуса и запаха.
Убрав бутылку в пакет, мы разбираем косметику и считаем, кто кому сколько должен. Сергей рассказывает про свою «ораву» – девчонок-гидов, начальником которых он был назначен в этом году.
– А все такие дети, Тамара! – восклицает он. – Не поверишь. Все, абсолютно все, на второй же месяц спутались с турками! У нас пансион превратился в какой-то публичный дом. Я их согнал в одну комнату как-то вечером – как мадам, блин, – и устроил разбор полетов… – Он хмыкает: – Или, скорее, залетов.
– Да ты что! Уже залетел кто-то? – ужасаюсь я.
– Машка! Но у нее самый нормальный мужик, кстати. Фронт-офис в «Аркадии». Жениться собираются.
Мне кажется, что в его голосе звучит гордость, и я бросаю на него недоверчивый взгляд. По-моему, единственный способ облегчить себе отношения с турками – не иметь с ними отношений. А уж замуж…
– Слушай, у тебя деньги с собой есть? – спрашиваю я, глянув на часы и прикинув, что нам остается лететь чуть меньше двух часов.
– В смысле, туркам показать, если на границе проблемы будут?
