местными. Сейчас отдыхаю, тоже с ними. Сам я издалека. А ты?»
«Я — здесь. Родился. Вчуялся/вслушался. Увидел свет. Увидел
…Пересказывать весь мысленный диалог не стану. Во-первых, это долго, во-вторых, из-за значительного несовпадения «полос чувствительности» и особенностей моего собеседника он отличался изрядной сумбурностью. Разум, с которым я наладил удалённый контакт (вот чёрт, как звучит-то, а?! Но как ещё назвать подобное?), мыслил предельно конкретно, не плавно, а этакими пульсациями, то и дело возвращаясь к тому, что мы уже вроде бы обсуждали. Кроме того, в его образах, передаваемых мне, очень много места занимали трудные для понимания узоры запахов, а с собственно образами, то есть визуальными картинками, дело обстояло не блестяще.
В общем, я понял так, что обмениваюсь мыслями не с человеком, а с кем-то вроде собаки. Весьма умной собаки, надо заметить, в иных вещах понимающей куда больше меня, но всё же не обладающей ни полноценным абстрактным мышлением, ни пониманием времени, сходным с моим, ни даже именем — и вдобавок куда более эмоциональной.
Ещё я понял, что таких собак по окрестностям бегает несколько десятков, что они давно и упорно охраняют что-то. Люди — знакомая для них порода существ, хотя и довольно бесполезная: убивать и есть их без команды Хозяина нельзя, а Хозяина давно нет. Поэтому Стая прячется от людей, которые пахнут страхом, чтобы ненароком не нарушить запрет на убийство. Страх — это соблазнительно: как учуешь, сразу хочется догнать-порвать! Поэтому иногда щенки балуются: загоняют и съедают человека-другого, но только одиночек. Группы Стая не трогает. Ещё я понял, что похож на Хозяина, но не Хозяин — правда, почему так, не понял. К тому же мой собеседник сам толком не знал, по какому принципу отличает Хозяина от прочих двуногих (кстати, да: этот самый Хозяин точно был человеком или кем-то вроде, во всяком случае, внешне, что дало мне ещё одну причину сравнивать Стаю со стаей именно собак). Под конец я уговорился, что позволю себя обнюхать, если ни меня, ни моих спутников никто не будет догонять-рвать, и на этом получасовой (примерно) разговор закончился.
Свернув поработавший не по профилю магорадар, я мысленно хмыкнул. Разумные собаки, ну надо же! Интересно будет познакомиться с этаким феноменом поближе…
Спустя несколько часов знакомство успешно состоялось — правда, оно стоило четырём моим спутникам-людям, пожалуй, доброго литра холодного пота и бог весть какого количества сожжённых нервов. Оказывается, у моих ночных знакомцев среди местных двуногих репутация ещё та. И я понял, почему Стаю так отчаянно боятся. Штука в том, что Мохнатый со своими клыкастыми сородичами обладали великолепной врождённой скрытностью. Их очень не просто заметить обычным зрением, даже в движении и даже днём они оставались почти совершенными невидимками. Более того: для магического восприятия в «нижних» аурных спектрах Гончие Тени тоже оставались незаметны почти до дистанции прямого броска! Именно поэтому я никак не мог найти их с помощью двух первых лучей магорадара: зверушек прикрывало нечто вроде аурного зеркала. Зацепиться за его скользкую гладь своим магическим восприятием я мог метров за тридцать пять, за сорок, да и то не очень уверенно.
Можно представить, сколь страшны и неотразимы были атаки Гончих Тени под покровом ночной темноты — ведь размером взрослая Гончая ничуть не уступала кавказской овчарке и даже без своей невидимости могла, пожалуй, в одиночку заломать не сильно крупного медведя! А ведь основной силой Стаи были не клыки, не выдвижные костяные шпоры на лапах и даже не особые роговые наросты на лбах, предназначенные для атак на бронированных противников. Основной силой Стаи служило телепатическое единство и недюжинный ум каждого её члена, позволяющий координировать атаки с эффективностью, доступной не всем подразделениям людей-ветеранов.
В общем, не хотел бы я в одиночку выйти против коллектива таких вот собачек. Нет, не хотел бы! Я, может, по натуре авантюрист, но не самоубийца. Одно то, сколь качественно Гончие Тени повывели в Сумеречье и ближних окрестностях всю мало-мальски крупную живность, наглядно свидетельствует о том, сколь успешно поработал над ними некий древний маг. (То, что явно избыточный для обычных тварей набор способностей не мог возникнуть сам по себе, для меня в отдельных доказательствах не нуждается. Тут не без водолаза… тьфу, химеролога!).
По поводу живности я, кстати, в процессе тесного общения дал Мохнатому и Ко совет. В сущности, я не изобрёл ничего нового. Просто посоветовал заняться скотоводством. В некотором роде. При всех своих достоинствах, Гончие не могут полноценно питаться растительностью, и я намекнул им, что нынешнюю пустоту Сумеречья неплохо дополнили бы зайцы, олени и прочие травоядные. А чтобы снова не извести этот «скот», надо запретить щенкам охотиться на молодняк и паче того — на беременных либо кормящих самок. Их, конечно, тоже можно съесть — но откуда тогда возьмётся новое мясо?
Мохнатый подумал, посовещался с сородичами и сообщил, что хоть я не Хозяин, но в мыслях своих подвоха не имею, так что Стая попробует ввести новые запреты на добычу пропитания и посмотрит, что получится. После чего мы расстались, довольные друг другом. Особенно доволен был я: как ни крути, а опыт мысленного общения дорогого стоит, не говоря уже о крутящихся в голове соображениях по поводу заклятий маскировки.
После того, как чужак свернул общение с незримой погибелью, прежней расслабленной походочкой вернулся к ним и знаками разрешил продолжить путь, Мирг почти всухую сплюнул на мох, не шибко густо прикрытый палой листвой. Сунул в колчан стрелу, снял тетиву с лука…
— Ты что делаешь, Охотник?
— А то ты сам не видишь, брат Маррех.
— Объяснись, Мирг! — это уже Сульхасий. Явно хотел бы устроить допрос чужаку, да только что толку с того желания? К тому же страшновато оно: повышать голос на саорэ Иан-па. На того, кто бестрепетно Гончих Тени по шерсти гладит.
А вот Ухобой — он свой, на него пошипеть можно невозбранно.
Охотник снова сплюнул, чуть обильнее. Тщательно свернул тетиву, убрал в особый кармашек с клапаном на широком поясе, воском ради спасения от сырости обработанный. При этом не спешил: не хотел показать объяснимой, но всё едино постыдной дрожи в пальцах.
— Тут и объяснять нечего, — проворчал. — Против Гончих мне лук не поможет, а против того, что могло бы сохраниться в соседстве с ними — не поможет тем более. Так что идём дальше. Раз до сих пор эти демоновы твари не напали, вся надёжа, что не нападут и впредь.
— Да, да! Пойдём, брат Сульхасий, пока Высочайший и Пресветлый милостив к нам!
Анира промолчал, но явно был полностью солидарен с Маррехом и проводником.
— Ладно, — выдохнул брат Сульхасий. — Идём дальше, братья во Свете. Не станем медлить.
И они пошли дальше.
Ориентируясь по одному ему ведомым приметам, Мирг повёл отряд почти что напрямик, через влажную низину меж двумя пологими холмами. Оно, конечно, суеверие это, что нечисть бегучей воды пересечь не может; и уж Гончие Тени-то точно не из тех, кому любая речка, любой ручей — непреодолимая межа. Но Ухобой хотел выйти из Сумеречья (и избавиться от общества скользящих по краю зрения жутких тварей) как можно быстрее.
Даже если для этого придётся намочить ноги — пусть!
Кстати, во время перехода через самое низкое и топкое место, где четверо варрэйцев вязли в грязи чуть не по колено, саорэ Иан-па опять отчудил: сложил руки перед грудью в какой-то диковинный знак и прошёл по топи, аки посуху. И медленный, но широкий ручеёк одолел в пять шагов, едва подошвы омочив — словно посвящённый в тайны магии воды. Но очередное малое чудо осталось почти не замеченным. Разве что вязнущий сильнее прочих по причине некоторой тучности брат Сульхасий пару раз зыркнул неприязненно, но и только.
Привала после топи делать не стали, пошли дальше. Перевалили через гребень холма, чем-то похожий на лысину, едва прикрытую с одной стороны стоячей щетиной черноствольных сосен, а с другой — прилизанной щетиной куцехвойного стланика. Сама «лысина» из-за крупных пятен лишайника на бело- жёлтом камне, казалось, принадлежит драчливому пропойце, обильно да щедро разукрашенному синяками своими же недавними собутыльниками. Точь-в-точь на гребне группу настигла редкая, мутная стена дождя, накатившегося-таки откуда-то спереди-слева.
