форспуша, с трёх до пяти?! И даже этот прогресс произошёл не по моей личной инициативе, а больше как следствие занятий с Ларагом и пассивного применения буст-дриминга.
Хороший раб. Безо всякого Чёрного Ветра. Тьфу ещё раз!
Однако до полной п… привычной пассивности я всё же не докатился. И слава всем ками. Потому что перенестись в другой мир, чтобы там изображать ровно то же самое, что и дома, ещё позволительно спецназовцу или студентке-стерве-недоучке, но не человеку мыслящему. А уж для потенциального Тёмного Властелина это тем более слабость недопустимая, ха-ха-ха!
…вообще-то все эти высокоумные рассуждизмы можно было заменить простым, коротким и честным киплинговским: «Мужчине нужна подруга». Не для лечения острого спермотоксикоза, не подумайте, хотя это тоже дело нужное. Я ведь, хотя натура увлекающаяся и даже порой сильно увлекающаяся, но всё же не монах-отщельник (ага — именно так, через Щ). Нет. Просто мало что способно пробудить в мужчине лучшие качества, если рядом нет Той, Ради Которой Не Лениво.
Даже дружеское соперничество, если подумать, не столько вещь в себе, сколько способ заявить свои права на Ту, Ради Которой. Ещё есть, конечно, присяга и верность идеалам, клану-родине-корпорации- банде-наставнику (вписать недостающее, нужное подчеркнуть) — но я не до такой степени идейный борец за добро и справедливость, чтобы мордоваться ради абстракций. Ими я слишком ловко умею вертеть в нужную сторону. Увы, но таким, как я, нужна
— Эй, Ложка!
— Ась?
— И откуда ты только выуживаешь эти свои словечки? Выдумщик хитроплётный…
— Ближе к делу, пожалуйста. И не так громко: на слух я не жалуюсь.
Губа хакнул, пуще обычного оттопыривая свою и без того выдающуюся губу, но громкость поубавил и пристроился рядом.
— Я что спросить хотел… ты щас опять в Архив засверлишься?
— Ну.
— Тут это… у тебя со звонкими как?
— Не жалуюсь.
— Может, вильнём вечерком в «Тысячу лепестков»? А?
Делая вид, что раздумываю, я мысленно поморщился.
Что такое «Тысяча лепестков», я представлял прекрасно. Догадался бы, даже если бы Губа не лучился вожделеющим предвкушением. Бордель — он где угодно бордель. Конкретно названное заведение служило чуть ли не официальным местом отдыха для Охотников и учеников гильдии. Заведение сравнительно чистое, пристойное, не шибко дорогое (хотя за дополнительные услуги там могли слупить весьма прилично, отчего Губа и стремился зазвать меня, а не идти в одиночку; поощрительная стипендия для будущих Охотников своими размерами не потрясала). Но…
Но.
Сколько себя помню, в общении с противоположным полом я страдал от «завышенного уровня притязаний», как это один литературный персонаж формулировал. Те, кто был не прочь со мной, как правило, не устраивали меня, а тех, с кем был бы не прочь я, не устраивала уже моя персона. И если на родине я просто слишком часто расходился с девушками по параллельным курсам, то здесь… эх. В новом мире ситуация приобрела черты чуть ли не безнадёжности.
Во-первых, завышенный уровень притязаний никуда не делся. Селянки не подходили мне ни эстетически, ни интеллектуально, ни — называя вещи своими словами — гигиенически. То есть категорически. С пухлыми купеческими дочками — аналогично. Горожанки… большинство их, едва миновав стадию «мечта педофила», превращались в заморённых работой бесполых существ, ходящих в положении «очи долу». Исключениями являлись замужние женщины, в массе своей весьма строгого нрава. Да. Именно патриархальная мораль портила дело с особой жестокостью.
О дворянках лучше вообще не задумываться. Примерно с тем же успехом на родине можно было вздыхать, созерцая актрис и фотомоделей. С той разницей, что актрис с фотомоделями сложно выцарапать из телевизора, а благородных дев — из охраняемых поместий… да и самим этим девам мезальянс с пришельцем невесть откуда ночами не снится.
Им, благородным, княжичей подавай. На крайняк — баронетов, но только богатых.
Конечно, всегда остаются тараканы… простите, ночные бабочки. Среди этой категории нашлись бы и достаточно привлекательные внешне, и даже такие, с кем можно было бы общаться не только интимно. Только облизываться на шлюх… думаю, дон Румата Эсторский понял бы, в чём заключается проблема. Ему- то с Кирой повезло — но он валандался по Арканару, изображая богатенького придурка, приставая с беседами о высоком к представителям самых разных сословий. А я неделями не вылезаю с полигонов и из Архива. Ограниченный круг общения, угу.
Чёрт дери! О чём я только думаю? Я же фактически нелегал, мне в Сигнаре появляться вообще не рекомендуется: конфликт с Орденом Щита отнюдь не рассосался сам собой. Так что даже девушки из «Тысячи лепестков» мне не улыбаются.
— Не, Губа. Не выйдет.
— Ты чего?
— Слушай, если хочешь, я тебе звонких ссужу. Только не уговаривай. Лады?
— Скучный ты. Можно подумать, я тебя только ради денег с собой зову!
Надо же, обиделся… надо выправлять положение.
— А ты, никак, решил, что мне для друга монет жалко? Вот уж не ожидал.
— Эй, да я же… я не хотел…
— Не считаешь меня жадиной? Ну-ну.
— Ложка, я ведь…
— Верю. Пошли ко мне, у меня с собой только пустые карманы.
— Да ладно, зачем? Не надо мне ничего. Я просто вытащить тебя с базы хотел…
— Понимаю. Спасибо за заботу. Но я никак не могу составить тебе компанию. Извини.
— За что извиняться-то? Тебе ж хуже.
— Молодец, что напомнил, — ухмыльнулся я криво и злоехидно. Губа даже онемел. На миг.
— Ну тебя!
— Да-да, я скучный. Слышал уже. Придумай что-нибудь новенькое.
Однако природе не терпит пустоты, и мужчины так или иначе находят себе пару. Так что и для меня, добровольного затворника, нашлась та, которую я бы согласился считать своей подругой. Боевой, угу. Но как именно это произошло — отдельная чёрная комедия положений.
И рассказать её надо: из песни слова не выкинешь.
Только сперва ещё одна лекция про то, как и чему учат Охотники.
Второй этап обучения в гильдии тоже делится на части. Всего на две. Сначала вчерашней ребятне, а ныне уже взрослым и ответственным людям невеликого возраста дают более-менее общие дисциплины. На теории — виды отрешённых земель, не то порождаемых, не то плодящихся там химерических тварей и «бродячих чудовин», научно именуемых «блуждающими магическими проявлениями». Помимо профильной информации, Охотники изучают основы законодательства и этикета (кстати, крестьянский этикет будет посложнее дворянского — уже хотя бы в силу того, что единых норм даже для вежливых обращений у деревенских нет: в разных местах одно и то же приветствие может вызвать улыбку, а может и глухую враждебность). Также в теорию, правда, с элементами практики, входит первая помощь (на уровне «как правильно остановить артериальное кровотечение», «как зафиксировать сломанную кость» и «как обработать кусаную/рваную/резаную рану, чтобы маг жизни, снимая бинты, ругался поменьше»).
А чисто практические дисциплины — это обучение владению оружием. Дальнобойным (лук, арбалет, в обязательном порядке, почему, поясню позже, праща), дистанционным (метательные ножи, звёзды, иглы и прочее, вплоть до боевого кнута) и ближним (древковым и клинковым во всём разнообразии холодняка). Упор делается в основном на оружие дальнего боя и что-нибудь сравнительно лёгкое для ближнего. Хоть я
