Ростислав Ангельский
Октябрь 1964 г. ознаменовался новой блестящей победой советской космонавтики — запуском первого в мире многоместного космического корабля «Восход». Но некоторые советские люди, преисполненные гордостью за новое свидетельство неоспоримых преимуществ социализма, тем не менее, обратили внимание на то, что здание ЦК и МК КПСС на Новой площади почему-то в поздние, абсолютно внеурочные часы сияет всеми окнами, как новогодняя елка. В результате происходивших там событий герои-космонавты В.М. Комаров, К.П. Феоктистов и Б.Б. Егоров отправились бороздить космические просторы при одном вожде, а вернулись уже при ином…
Октябрьский (1964 г.) пленум ЦК КПСС стал истинно историческим событием. Важнейшим его итогом явилось освобождение, якобы по состоянию здоровья, от всех партийных и государственных постов Никиты Сергеевича Хрущева, с октября 1953 г. — первого секретаря ЦК КПСС, а с 1958 г. — также и Председателя Совета Министров СССР. Хрущев не снискал ни любви, ни боязни широких народных масс, которые восприняли его уход из политической жизни с «чувством глубокого удовлетворения». Но особое облегчение в связи с политическими переменами испытали руководители Вооруженных Сил и, в значительной мере, военно-промышленного комплекса, которые и до того почти не скрывали недовольства вмешательством некомпетентного «кукурузника» в и без того бурный и малопредсказуемый процесс военно-технической революции.
Согласно почти общепринятой точке зрения так называемые «волюнтаризм и субъективизм» — этим новоязовским термином советская политология стала именовать период правления Хрущева, поскольку даже имя его оказалось вычеркнутым из истории, — нанесли огромный ущерб развитию советских Вооруженных Сил и военной техники. Считалось, что в своем неуемном увлечении ракетостроением и ядерным оружием Никита Сергеевич пресек развитие обычных вооружений, отправил почти весь флот на металлолом, а самолеты — на полигоны для расстрела в качестве мишеней. Подобная судьба якобы постигла пушки и танки, другую боевую технику Сухопутных войск.
Подобная оценка военно-технической политики Н.С. Хрущева оказалась весьма живучей. Редкий мемуарист или современный историк, касаясь развития Вооруженных Сил в 1950-1960-е гг., удержится от того, чтобы лишний раз не помянуть недобрым словом Никиту Сергеевича. Эта позиция проявляется и в названиях информационных продуктов последнего времени: книжка «Флот, который уничтожил Хрущев», видеофильм «Удар по своим»…
Но, как и во многих других ситуациях, полезно взглянуть на фактическую сторону имевших место событий, отдавая при этом отчет в том, что даже легенды и мифы не возникают на пустом месте и чаще всего являются следствием объективно обусловленной оценки обществом исторических событий и итогов деятельности первых лиц.
Для начала постараемся объективно оценить свершения «хрущевской» эпохи, сравнив положение дел в различных военно-технических областях в начале и в конце пребывания Хрущева на важнейшем по тому времени посту первого секретаря ЦК КПСС, т. е. в начале 1950-х и в середине 1960-х гг. При этом поостережемся отнести на счет заслуг Никиты Сергеевича факторы общемирового прогресса науки и техники, оценивая «рост производства телевизоров в сравнении с 1913 г.». Учтем и то, что в первые годы рассматриваемого периода Хрущев еще не обладал всей полнотой власти и, следовательно, должен делить ответственность как за свершения, так и за провалы с другими партийно-правительственными руководителями. Кроме того, развитие военной техники в эти годы в значительной мере определялось решениями, принятыми еще И.В. Сталиным.
Начнем с области, в те годы определявшей исход военно-политического противостояния социалистического и империалистического лагерей, — с ядерного оружия. Не надо забывать, что вплоть до середины 1960-х гг. руководители сверхдержав были еще бесконечно далеки от адекватного осознания патовой ситуации в гонке вооружений, приведшей к гибельности ядерной войны как для СССР, так и для США. Ядерное оружие все еще рассматривалось как реальное средство ведения военных действий с целью достижения победы в мировой войне.
Как известно, советские Вооруженные Силы приступили к освоению ядерного оружия только в 1953 г., через четыре года после испытательного взрыва заряда РДС-1 под Семипалатинском. Первые ядерные бомбы складировались в месте производства, в Арзамасе-16. Предполагалось, что они поступят в войсковые части для подготовки к боевому применению в так называемый «угрожаемый период». Число советских ядерных зарядов исчислялось единицами. К середине 1960-х гг. Советский Союз располагал уже сотнями термоядерных зарядов мегатонного класса для баллистических ракет. Были созданы достаточно малогабаритные ядерные заряды для применения в морских торпедах, зенитных и тактических ракетах, артиллерийских снарядах.
Советскими учеными и конструкторами был разработан уникальный заряд мощностью 100 Мт, 27 октября 1961 г. испытанный на половинную мощность на полигоне на Новой Земле. Это свершение имело больше политическое, чем военное значение: весящая более 25 т термоядерная «кузькина мать» оказалась неподъемной даже для созданной к 1965 г. мощнейшей ракеты УР-500 («Протон»). Но пропагандистский эффект был достигнут: весь мир убедился в том, что советские ядерщики «могут все». В те же годы был испытан и сопоставимый по энергетике заряд для головной части ракеты Р-36, ставшей самой мощной в мире и до сих пор не превзойденной по этому параметру. Были созданы все предпосылки к созданию зарядов умеренной мощности, сопоставимых с примененными в массово развертываемых американских ракетах «Минитмен» и «Поларис».
Конечно, свершения Советского Союза в области разработки ядерного оружия, прежде всего, были проявлением общемирового научно-технического прогресса и прямым следствием героических усилий по формированию советской атомной науки и промышленности, приложенных еще в сталинскую эпоху. Но, с другой стороны, неизвестны какие-либо адресованные Хрущеву и его окружению упреки в недостаточном внимании к разработке и производству ядерного оружия. Все, что можно, делалось, без оглядки на стоимость проводимых работ.
Тот же щедрый подход имел место и применительно к развитию стратегического ракетного оружия. Уже на королевской Р-7 были решены основные принципиальные вопросы создания межконтинентальных баллистических ракет (МБР), в том числе и обеспечения работоспособности головной части при входе в атмосферу с почти космической скоростью. С ноября 1961 г. на боевое дежурство встали созданные под руководством М.К Янгеля вполне полноценные МБР Р-16. К концу 1964 г. их число приблизилось к двум сотням. Раз и навсегда наша страна обрела возможность нанесения всесокрушающего ядерного удара по США Противоракетной обороны, способной противостоять массированному удару МБР не было, нет и, скорее всего, не будет, во всяком случае, при жизни нашего поколения. Еще до начала развертывания МБР на вооружение поступили сотни ракет средней дальности Р-12, а затем и Р-14. Европейцы и японцы в очередной раз стали заложниками в советско-американской тяжбе за мировое лидерство.
Конечно, техническая политика в ракетостроении отражала реальные возможности советской промышленности: на вооружение поступало не то, что хотелось, а то, что можно было сделать. Так ракеты Р-12, Р-14 и Р-16 не могли постоянно стоять в заправленном состоянии. Это важнейшее свойство было обеспечено только на следующем поколении ракет. Ракеты начала 1960-х гг. были слишком велики, и их развертывание в количестве, соизмеримом с американскими «Минитменами» и «Поларисами», потребовало бы непомерных затрат.
Поэтому Постановлением ЦК и Совета Министров от 4 апреля 1961 г. № 316–137 была предпринята попытка направить развитие советского ракетостроения по американскому пути — с оснащением головных частей малогабаритными зарядами умеренной мощности, с использованием в ракетах постоянно готовых к применению твердотопливных двигателей. Однако эта задача была решена лишь частично. Современное твердотопливное ракетостроение требовало создания практически «с нуля» мощнейшей сырьевой и промышленной базы. Начинать пришлось со строительства заводов для производства промежуточных
