Отвхранительная работа
Часть первая
Вред и польза упаковочной продукции
— Молодой человек! Вы потеряли!
Я обернулся, передо мной стояла низенькая, пухленькая бабулька, типичный божий одуванчик с палочкой в руках, которой спокойно можно прибить упитанного мамонта, протягивающая мне красный продолговатый футляр.
— Извините? — не понял я.
— Вы потеряли!
Она буквально впихнула коробку мне в руку и с максимальной скоростью для её «трёх» ног скрылась в арке двора.
Я проводил её удивлённый взглядом мерса въехавшего в Камаз, сунул футляр в карман и пошёл туда, куда ходят, когда их посылают, то есть на работу.
Вечером, злой, уставший и голодный я заглянул в холодильник, в котором от количества свободного места могла повеситься целая стая мышей, кроме заплесневелого куска сыра и бутылки минералки открытой мной… в общем, давно, в нем было пусто. Громко хлопнув дверкой, я решил сделать подвиг и дойти до магазина.
Набрав целую тележку снеди и дойдя до кассы, я к своему несчастью, понял важную вещь, я забыл кошелёк и теперь стою перед кассиршей, как богатырь на распутье, и думаю, что делать дальше, когда заместо так необходимого кошелёчка с кредитками и бумажками в руке обнаружился красный футляр? Любовался я на него, пока добрая кассирша не привела меня в чувство, требуя денюшку. Не сводя с футляра глаз, я похлопал себя по карманам и что-то ей протянул, странно, но хватило (слава моей бестолковость и хомячьим задаткам, и вообще, я люблю эти штаны!). Быстренько сгребя всё в пакеты, я вылетел из магазина, взлетел на 15 этаж на первой космической, закинул пакеты куда подальше, уселся за стол, положив футляр перед собой и тупа начал на него пялиться. Что-то я к нему неровно задышал, но открывать побоялся, точно зная, что ничем хорошим это не закончиться. Вспомнив, что в роду у меня рентгеновских аппаратов не было и вот так прожигать его взглядом бесполезно, я внял еле слышимому голосу разума и спокойненько отправил симпатичный красный футляр в мусорное ведро, удовлетворённый собой лёг спать.
Проснувшись, долго и нудно матерясь и чертыхаясь о своём юношеском склерозе и поставке верного будильника на моё пробуждение, как, всегда не позавтракав (между прочим, со вчерашнего обеда крошки во рту не было) я, ну очень добрый, погрёб в проклятое всеми возможными и невозможными проклятиями место моего труда и обороны. А работаю я переводчиком, работу свою я люблю, но коллег и особенно шефа на дух не переношу и сижу там только потому, что работать в этом чёртовом городишке больше негде. (Заметили, какой я добрый? Вы меня ещё злым не видели, обхохочитесь!)
После тяжёлого рабочего дня, дома меня ждал сюрприз, даже два. Ну во-первых, я обнаружил приветливо взломанную и распахнутую мою входную дверь, вместе с последующем обнаружением перевёрнутой с ног на голову обстановки внутри самой квартиры, а во-вторых, меня жёстко, но очень близко познакомили с ковром два таких скромный шкафчика размерами с кин-конга в детстве. Нет, я, конечно, попытался возмущаться — Э-э-э… тьфу… како…уро… тьфу…грязно…да я…тьфу…понатоптали!!! — вот где-то так, но разве мне это помогло?
— Ну и где он? — спросил сердитый голос.
— Хто он? — промычал я в ковёр.
— Футляр где? — шкафы одновременно устроили мне долби эффект в оба уха, чуть не сделав инвалидом по слуху.
— Вы ещё громче покричите. А то в Китае не все слышали. У меня со слухом всё в порядке… было, до этого момента. О футляре, ничего не знаю! — продолжил я чистить носом пыльный коврик. Пчи! Надо бы пропылесосить!
Шкафы вздёрнули меня на ноги, в добровольно — принудительно порядке любезно прошманали по карманам, потом уже насильно усадили в кресло, опустив каждый мне на плёчо по своёй загребущей лапище. Я мельком осмотрел свой конвой из типичных близнукоподобных качков в строгих костюмах, чёрных очках (ну что они в них ночью видят?), а заодно и остатки комнаты и ужаснулся размерам разрушения (тут не только пылесосить придётся!). Я страдальчески вздохнул, сделал лицо попроще, обладателя премии идиот года, и уставился на хозяина сердитого голоса. Тот оказался седым тощим старичком лет так 80 — 90, в бежевом костюме тройке, висящем на нём, как чехол от дирижабля на Тутанхамоне. Одной рукой он опирался на трость, видимо боялся улететь в глубь дивана или совсем улететь. Второй рукой он старательно подворачивал седой длиннущий ус.
— Семён Семёныч Вист — представился дедушка.
— Очень приятно — протянул я — Егор. И как я вижу, вы уже убедились — я окинул комнату взглядом — Что у меня никаких футляров, коробок, банок и прочей упаковочной тары не имеется — скрестил руки на груди и обвинительно (интересно, они, что помойкой побрезговали?) уперся в него глазами.
— Ну, прости. Мои мальчики (я хмыкнул, тоже мне мальчики — зайчики) чуточку перестарались — он ехидно улыбнулся, махнул рукой и близнюки меня отпустили — А теперь поговорим как взрослые разумные люди. Да Егор?
Я кивнул.
— Егор, пожалуйста, верни мне мою вещь, будь любезен, порадуй старика — его лицо стало добрым, добрым, а голос чуть ли не боготворящим меня.
— Уважаемый Семен Семеныч (меня тоже потянуло на вежливость), я вам честно говорю, я клянусь, нет у меня ваших вещей, а если бы были, вы б их давно нашли.
— Молодой человек! (ох, где-то я это уже слышал, ну спасибо доброй старушке) — трость глухо стукнула об пол — Не доводите до крайности, отдайте по-хорошему и разойдёмся с миром.
— Нет у меня — я подскочил, близнюки сразу вернули меня в положение сидя.
— Юноша не стоит так нервничать — улыбнулся старичок.
— Да я не нервничаю — крикнул, снова попытавшись встать, почувствовал резкую боль в обоих плечах (чёрт, теперь синяки будут), пришлось быстро плюхаться, точнее меня плюхнули обратно в кресло и легонечко так прижали, за всё те же плечи (а синяки будут большими).
— Видите Егор, мы можем быть и не такими добрыми.
— Вижу — я стряхнул с себя клешни амбалов и принялся растирать ошарашенные плечи — Но что я могу поделать, если у меня ничего нет?
— Егорушка, поправьте меня, если я не прав, вчера в 7:38 утра, некая бабушка N передала вам некий предмет (ещё раз ей за это долгих лет жизни), в виде красного футляра, который вы засунули в правый карман своего пальто, после чего отправились на работу, улица Речная, дом 3, офис 10, после вернулись домой, по дороге никуда не заходили — он замолчал, пристально смотря мне в глаза (какого он обо мне стока знает?).
— Всё так — скорбно согласился я.
— Значит, не будем ломать комедию, договорились?
Я закивал головой.
— И где же моё имущество?
(ну, раз они такие добрые, вот возьму и тоже буду добрым, и скажу где футлярчик, хи-хи).
Я виновато взглянул на ковёр — Я его в помойку выбросил… но вы не переживайте мусоровики лишь каждое утро приезжают (говорю ж, добрый я).
— Что??? — старикашку чуть удар не хватил, он схватился за сердце, стал медленно менять окраску в красный, потом в зелёный, синий (хамелеоны тихо плачут в сторонке), дальше простите не разглядел, добрые шкафчики, рванули к нему, загородили весь обзор, а я так по стеночке, по стеночке бочком к выходу.
Выскочив из оккупированной квартиры, как пробка из шампанского, вихрем слетел вниз на свежий воздух, где был тут же познакомлен носом с сугробом (кто-то начал повторяться, хорошо хоть снежок, такой серый, а не желтенький), придавленный чьим-то телом.
— Молчи, хочешь жить, слушай меня, понял? — прорычали мне в ухо, скручивая руки за спиной (ой чё-то мне это всё дико не вериться).
Я промычал, что понял. С меня поспешили слезть, поднять на ноги, заботливо отряхивая от налипшего снега.
— Что вам всем от меня на… — я не успел договорить, к лицу придавили вонючую тряпку, и я начал медленно проваливаться в сон (кажись и так знаю что им всем от меня нужно). Последнее что помню, как меня запихивали в зелёную машину, кто-то кричал в подъёзде, где-то лаяла собака…
Это, то есть я, очнулось от настойчивого тыканья меня бедного пальцем куда-то в область ноющего плеча (единственно, чем оно отличалось от столь же болящего левого, оно было правым, а так…). Я вяло, отмахнулся от доставшего пальца, повернулся к нему спиной и сильно пожалел, получив от своего же организма подарочек — жуткую головную боль (к чёрту всех старичков, бабулек и их долбанные футляры).
— Оооооо — схватился за голову, громко застонав, требуя к себе внимания и жалости (ну хоть от кого-нибудь).
Внимание я привлёк, брякнувшаяся мне на лоб мокрая тряпка, тому доказательство.
— Уф — я вцепился в кусочек спасительного холода, попытался сесть, на что всё тот же любезный организм отозвался рвотными порывами, которые я успел таки пресечь, откинувшись обратно на подушку. Кое как разлепив глаза пальцами (жаль другого оборудования под рукой не оказалось, был бы рад неимоверно) я поплыл по комнате, либо комната решила отправиться в плавание, причём кругосветное. Я зажал рот рукой (подумаешь, морская болезнь разыгралась, с кем не бывает?). Почему такое чувство, что меня не усыпили, а хорошенько заехали по башке ломиком, пару раз (а ещё и дружно по мне прошлось не особо большое стадо крупного рогатого скота юрского периода).
— Где футлярчик? — женский голос разорвал мою бедную голову.
Ухффффффффха-ха-ха — проныл я (лучше б меня все-таки ломиком долбанули… насмерть).
— Я жду ответа! — меня больно ткнули пальцем в бок (вот очухаюсь, все тыкальки пообломаю!).
— Да хватит уже меня тыкать!!! — взвыл я, резко подскочил, в глазах потемнело, в ушах зазвенело, в голове прозвучал удар в гонг, а организм ещё раз сказал большое и ласковое спасибо. — Фууууу, что ж так плохо-то? — провыл я (зато уже сижу!), ища поддержку у спинки дивана.
— Я всё ещё жду ответа!
— Ну и жди — огрызнулся я.
— Вы посмотрите — возмутилась моя оппонентка — Его спасают, холят, лелеют, а он хамит и отбивается! (ничего себе заявочки! Это они меня так называется, спасли!)
— Ну спасибочки! Квартиру взломали, порядок там навели, пол мною протёрли, в сугробе поваляли, да ещё и похитили! Зашибись!
— Мы похитили? — моя похитительница чуть не задохнулась от возмущения — Вот тебе и благодарность. За каким чёртом его спасали? В следующий раз оставим тебя на милость Вистовских амбалов.
— И, пожалуйста, с ними хоть весело.
Девушка закатила глаза, что-то пробормотала на непонятном мне языке (непонятном мне! Какой удар по моему самолюбию! Надо срочно исправлять несправедливость!).
— Не понял, что ты щас сказала? — полюбопытствовал я.
— Не твоё дело — буркнула она, записывая чего-то на планшетке — Так, где футлярчик?