находилась аптека, куда он вошел в условленное время. Мужчина — фармацевт, доброжелательно улыбнувшись, проводил его в кабинет, где находилась особа женского пола. Вид миловидной девушки его удивил, и он, несколько обескураженный, присел на предложенный стул. По мере того, как она стала говорить, Мозер смекнул, что первое его впечатление было ошибочным.
— Интересующий вас фигурант часто приезжает в Берн к своей старенькой матери. Иногда он бывает не один, а с женой, — сказала она.
— Швейцария — это его родина?
— Да, здесь он родился, учился и начинал карьеру, а затем работал в одном из филиалов концерна «Фишбах». Головное предприятие находится в Германии.
— Что это за концерн и чем занимается?
— По нашим сведениям, концерн занимается секретными разработками в области авиации. Это засекреченное предприятие, и доступ в него закрыт.
— Вы пытались к ним проникнуть?
— Попытки не увенчались успехом.
— Как часто он приезжает в концерн?
— Мы выяснили частоту посещения концерна и некоторые детали, они нас привели в замешательство.
— Выражайтесь ясней.
— Совсем недавно наш наблюдатель видел его с женщиной выходящим через проходную концерна. Мы прослушали их беседу и выяснили некоторые секреты концерна «Фишбах».
— Расскажите мне о них.
Девушка вынула из сейфа большой конверт, прошитый и опечатанный сургучной печатью, и вымолвила:
— Отчет в этом конверте. Передайте его лично группенфюреру.
Вскоре Гейдрих получил донесение из резидентуры в Швейцарии. Мозеру удалось раньше заглянуть в эти документы, чтобы понять, что концерн «Фишбах» находится под особым контролем Геринга. Именно там находится уникальный летательный аппарат неземного происхождения. А все то, чем занимается профессор Зэхт — это лишь научный эксперимент по созданию первоначального аналога, который после его испытаний должен пойти в серийное производство.
«Да, Геринг мудро поступил, разделив проект «Юпитер» на две части», — подумал Ханс Мозер.
Генрих Штайнер получил распоряжение и был откомандирован в конструкторский центр, расположенный в Кеннигсдорфе. Он стремительно ехал по дороге на своем «Опеле-Олимпия». Его путь лежал строго на северо-запад. Проезжая мимо огромного водоема, он невольно залюбовался местными красотами. В голове мелькнула шальная мысль: «Эх, поудить бы рыбку в этих чудных местах!» Но настоящая действительность возвратила его к другим, более важным размышлениям. В последние дни он много думал о своем окружении, о тех людях, с которыми он ежедневно общался. Их было много, но тех лиц, которые его больше всего интересовали, было мало, и пересчитать их можно на пальцах одной ладони. Генрих сделал для себя очень важное открытие: любой из его приятелей был интересен по-своему, и лицемерием, которое они использовали как оружие, владел каждый из них в совершенстве. Все они преследовали выполнение своей, только им известной задачи. И чем ближе он продвигался к своей намеченной цели, тем четче вырисовывался образ каждого из интересующих его субъектов.
Его прибытие в секретный центр было воспринято работающими сотрудниками по-будничному, без эмоций, ибо персонал уже привык к появлению и внезапному исчезновению новых фигур. Все были увлечены своей непосредственной работой и, в сущности, не обращали особого внимания на перемещения специалистов. Каждый выполнял свою функциональную задачу и отвечал за нее по всей строгости тех правил, которые здесь были установлены. Множество различных помещений, больших и малых, располагалось на территории центра, и в каждом из них работали специалисты из различных областей. Здесь был свой проектный отдел, были специалисты, занимающиеся непосредственно двигательной системой, системой корпусной механики, аэродинамики, приборами и оборудованием, электрооборудованием, вооружением и прочим. Как руководитель центра, профессор Зэхт был строг и требователен к своим подчиненным. Без его разрешения здесь ничего просто так не происходило. Любой участок работы, даже не столь значительный, контролировался им весьма тщательно, и в случае отклонения от нормы установленной им, он реагировал очень болезненно. Это вызывало его бурное возмущение и решительное отстранение виновника. Вероятно, поэтому и происходили частые смены среди работающего персонала.
Для достижения своей цели Эйген Зэхт шел напролом, не считаясь ни со временем, ни с усталостью и даже с мнением важных особ. Его упорство помогало ему в решении сложных технических вопросов, и это воспринималось высшим руководством положительно, однако его чрезмерная активность и бескомпромиссная требовательность к смежным предприятиям порождали раздражение у некоторых его руководителей, чем вызвали недовольство отдельных влиятельных чинов и даже враждебность.
Генрих Штайнер сразу окунулся в работу, полагая, что именно практический опыт поможет ему в освоении новой техники и непосредственном знакомстве со специалистами. В теоретическую механику его посвящал профессор. Среди инженерного состава Генрих встретил своего знакомого Вальтера Гертца, который был явно удивлен появлением Штайнера в центре. Прежнего общения, как раньше, у них уже не было, ибо единожды солгавший солжет и второй раз. Помня это, Генрих с ним больше не сближался и старался держаться на удалении от него, чем вызвал его настороженность и обиду.
В центре присутствовали и некоторые ученые, о которых Генриха предупреждал профессор Зэхт. Среди них Генрих заметил и своего бывшего знакомого профессора Листа, который часто навещал центр. Однако господин Лист при виде Штайнера даже вида не подал, и в этой связи Генрих сделал для себя вывод, что Лист действительно забыл его или сделал вид, что не помнит. В любом случае это было на руку Генриху, лишний раз не объясняя свое появление в центре.
Шли дни и недели кропотливой работы. Генрих со свойственной ему деловой активностью трудился сам, как технический работник, и к этому уже все присутствующие привыкли. Он перезнакомился практически со всем персоналом центра и, уже представляя характер каждого, легко находил общий язык с любым сотрудником. Своим деловым упорством он завоевал к себе снисхождение, а затем и некоторое уважение присутствующих, что в последующем помогало ему найти контакт с теми учеными, которые со своим высокомерием держались обособленно от других, в том числе и от инженерно технического состава.
Частые появления в конструкторском центре крупного чиновника барона Отто фон Райнера были понятны всем и не вызывали удивления у присутствующих. Финансируя и курируя проект «Юпитер», он сам, как опытный инженер, интересовался всеми практическими действиями сотрудников, контролируя их и влезая даже в мелкие вопросы, не требующие его вмешательства. К этому все уже начинали привыкать, и это поднимало авторитет барона в глазах технического персонала.
Однажды в один из летних дней Генрих стоял у окна в своем кабинете на втором этаже главного корпуса. Он увидел, как на территорию центра въехал автомобиль и подъехал к центральному входу здания. Из него вышла Матильда в сопровождении своего барона, и они вошли в здание. Появление Матильды на территории секретного центра вызвало его удивление. Он решил спуститься вниз и посмотреть на них со стороны. Главный корпус с обратной стороны примыкал к огромному ангару. Генрих прошел по лабиринтам коридоров и очутился в ангаре. Он нашел укромное место, чтобы быть незамеченным, и стал наблюдать за ними. В сопровождении профессора Зэхта чета фон Райнеров подошла к уже построенному корпусу летательного аппарата «Хаунебу» и разглядывала его со всех сторон. Профессор рассказывал им об аппарате, супруги внимательно его слушали, а спустя четверть часа они удалились в обратном направлении.
Вечером, уже к концу работы, Генрих вошел в кабинет профессора, где застал его сидящим за столом и изучающим какие-то документы. Увидев вошедшего гостя, профессор произнес:
— Проходи, Генрих, ближе, сейчас закончу с документами, и поговорим.
Спустя пару минут хозяин кабинета сгреб бумаги и положил их в сейф, а затем спросил:
— Вижу, есть вопросы ко мне, слушаю тебя.
— Меня интересует та женщина, которая сегодня была в центре. Кто она, если не секрет?
Профессор несколько опешил, а затем заявил:
— У меня нет от тебя секретов. Эта женщина — супруга барона, ее зовут Матильда. Барон попросил меня показать ей хотя бы внешний вид летательного аппарата. Я ей кое-что рассказал, но не более того, что она в подобном случае должна знать. Конечно, я допустил халатность и не должен был показывать секреты постороннему человеку, даже если она супруга барона. Пойми меня правильно, я не мог отказать барону. Зачем мне с ним ссориться?
— Позвольте, профессор, я же вас ни в чем не обвиняю, это ваше право, вы руководитель проекта.
— А почему она тебя заинтересовала? — спросил профессор.
— Мне кажется, я где-то раньше ее встречал. Однако не могу вспомнить, где.
— Сожалею, но не могу тебе помочь.
— А как давно они женаты? — спросил Генрих.
— По-моему, меньше пяти лет. Я как-то был приглашен к ним в имение, такой, знаешь ли, роскошный особняк в готическом стиле. Попахивает стариной и торжественной обстановкой. Там в беседе с ними я понял, что она работала переводчицей в немецком дипломатическом представительстве в Польше. Прежде чем жениться, барон ее знал очень давно. Она умная женщина, знает в совершенстве несколько языков, но единственное, что меня от нее отталкивает, — так это ее чрезмерное любопытство. Мне кажется, у нее несколько авантюрный склад характера.
— Вы знаете, профессор, по ее внешнему виду и не подумаешь, что у нее столько достоинств. А с виду миловидная, хрупкая особа, с такой красивой женщиной приятно проводить время. Например, беседуя на романтические темы, обсуждая любовные романы где-нибудь в парке на берегу реки.
— Не думаю, у нее склад ума скорее математического направления, а интересы больше технические и прагматические, нежели гуманитарные и романтические. Я это понял сразу, как только с ней заговорил.
— И все-таки никак не могу вспомнить, где я мог ее видеть. Вероятно, я ошибся, — слукавил Штайнер.
— Не утруждай себя воспоминаниями, а лучше давай поговорим о деле. Итак, Генрих, я хотел бы услышать несколько подробней о той карте, о которой ты мне упомянул в доме твоей тетушки Марии.
— Это обыкновенный медный лист размером в два тетрадных листа. На нем изображена местность и река, правда, название реки не было написано. Название города был указано — это Ксантен, и обозначен год — одна тысяча семьсот три.
— И это все?
— Кажется, все.
— Удивительное совпадение, они тоже выходцы из Ксантена, — задумчиво произнес профессор.
— Кто они? — спросил Генрих.
— Барон и его супруга. Я припоминаю, когда я работал над пергаментом, обнаруженным мной в медной пластине, похожей на ту, о которой ты только что сказал, барон машинально упомянул о том, что привез ее из Ксантена. Как известно, рядом с Ксантеном протекает река Рейн. Часть сведений мною получена от них. Таким образом, очевидным является тот факт, что медные пластины имеют один и тот же источник образования.
— Вы говорите, только часть сведений вы получили от них, — с интересом отметил Генрих, — а другую часть сведений вы откуда получили?
— Да, да, получил, — задумчиво проговорил профессор, а потом, как бы очнувшись, добавил: — Сейчас это не важно.
— Как это не важно?! Для меня это чрезвычайно важно.
— Не торопите меня, Генрих, чуть позже я вам все расскажу.
