что не поднимешь. Да и все тело тоже. Словно кукла, которую дергает невидимый кукловод, она почувствовала, как ладони Денби утонули в тяжелой влажной гриве ее волос. Она вздрогнула словно от дуновения холодного ветра, и в тот же миг губы Денби прижались к ее шее. Мартина инстинктивно выгнулась, почувствовав, как руки в мыльной пене ласкают горящие бедра.
— Расслабься, — прошептал Денби, — тебе будет хорошо.
«Лучше и не бывает», — отстраненно подумала она. Денби рисовал мылом медленные круги, приближаясь, но не касаясь ее потемневших заострившихся розовых сосков. Мартина все крепче и крепче сплетала ноги вокруг него. Дыхание Денби участилось. И Мартина, потянувшись за мылом, с улыбкой пробормотала:
— Моя очередь.
Наблюдая за ней из-под полуприкрытых век, Денби расслабился. Под этим взглядом Мартине вдруг стало неловко, и мыло выскользнуло из ее рук. Денби расхохотался.
— Ладно, сейчас тебе будет не до смеха! — воскликнула Мартина.
Намылив как следует свои руки, она принялась медленно и любовно растирать ему грудь. Синяк на боку приобрел багрово-зеленоватый оттенок. Повязка по краям обтрепалась. «Снимать ее будет больно. Хорошо, что не мне придется это делать», — неожиданно подумала Мартина. Этот мужчина внес в ее жизнь столько света, тепла, красоты, что и помыслить невозможно о том, чтобы причинить ему малейшую боль.
Внезапно к глазам подступили слезы. Неужели ей все время суждено терять любимых? Стараясь заглушить свою боль, Мартина резко подалась к нему.
— Возьми меня, Денби.
— Здесь? Или все же в спальне?
— Где хочешь. — И приникла к любимому так, словно хотела, чтобы каждая клеточка ее тела сохранила память о его теле.
«А ведь это, может быть, в последний раз…» — мелькнуло в голове у Денби.
Постель была все еще не застелена, и исходил от нее острый, ни с чем не сравнимый запах секса.
— Мне нравится, когда ты вовремя применяешь силу. — Уютно устроившись на руках у Денби, Мартина метнула на него лукавый взгляд.
— А мне нравится, когда ты такая влажная, — грубовато откликнулся он, накрывая ладонью заветный холмик.
Мартина не сводила глаз с Денби, поглаживая его небритые щеки и подбородок. Он вздрогнул.
— Если бы этот миг продлить навеки, — мечтательно произнесла Мартина.
— Так не бывает. Нам остается лишь дорожить этим мигом. Как и любым другим.
— Как же мне хорошо с тобой! — прошептала Мартина.
— Хватит разговаривать!
Этот поцелуй Денби напомнил ей самый первый. Настойчивый. Даже грубый. В нем как будто чувствовалось отвращение к самому себе. Во всяком случае, больше желания сделать так, чтобы ей было хорошо.
И вновь Мартина вступила в неравный бой, сдерживая его грубый напор женскими уловками, которым Денби бессилен был противостоять. Она провела кончиком языка ему по груди, по животу. Следуя безошибочному инстинкту, рот отыскал самое чувствительное место у мужчины. Мартина впивала его в себя. Втягивала. Пробовала на вкус.
О Господи! Денби терпел, сколько хватало сил. В конце концов он приподнял ее и насадил на себя, словно бабочку на булавку. Сдерживая рыдания, Мартина повторяла и повторяла его имя, пока не достигла пика наслаждения. Денби издал ликующий крик победы и излился потоком новой жизни. Последняя его сознательная мысль была о том, что, может, им все же удастся преодолеть все препятствия и остаться вместе.
Мартина бесшумно соскользнула с кровати. Подсунув одну руку под подушку, Денби еще спал. Она увидела, как сдвинулись во сне его брови. С губ сорвались какие-то слова. Он поерзал и уткнулся в конце концов носом в подушку.
— О Господи, только бы он не начал снова повторять имя этой женщины! — взмолилась Мартина, натягивая джинсы. — Я этого не выдержу…
— Марти.
Губы ее тронула мягкая улыбка. Значит, Денби выздоравливает. Дела явно идут к лучшему. Мартина оделась и решила приготовить завтрак. Наверняка после такой ночи мужчина проснется голодным.
Она зашла в ванную и плеснула в лицо пригоршню ледяной воды. Из зеркала над раковиной на Мартину смотрели глаза, горящие таким чувством, о существовании которого она прежде и не догадывалась.
Мартина переступила через одежду на полу, но передумала. Джинсы Денби все еще были влажными. Пожалуй, надо их просушить. Направляясь к печке, Мартина услышала, как на полу что-то звякнуло. И к ногам ее подкатился цилиндрик с фотопленкой.
Наверное, секунд тридцать, показавшихся ей вечностью, Мартина смотрела на эту пластмассовую вещицу. Затем подняла и рассеянно покатала по ладони. Ее обожгло, словно раскаленным металлом.
Выходит, Денби солгал ей. Ведь это обычная черно-белая пленка! Вроде тех, что в своей жизни она проявила десятки и сотни. И какие же секретные там кадры, на которые ей нельзя взглянуть?
В комнате было тепло, но в груди у Мартины словно ледяной ком вырос. Она выбежала из дома, даже не накинув куртку, включила свет, вентилятор и на деревянных ногах подошла к бачку из нержавеющей стали. Двигалась Мартина словно во сне и все действия совершала механически. Достала ванночку для проявки, пластиковые бутылки с химикатами, ножницы… Консервный нож. Потом щелкнула выключателем, и помещение мгновенно погрузилось в темноту.
Действуя на ощупь, Мартина сковырнула ногтем пластмассовую крышку и освободила пленку от фольги. Хотя проделывала она это сотни раз, руки ее сейчас дрожали. Остается лишь на Божью помощь рассчитывать, чтобы не засветить пленку. А может, если с проявкой не получится, это только к лучшему? Она будет избавлена. Да, но от чего?
Допустим, у Денби были серьезные причины не говорить правду. Причины, о которых ей лучше не знать.
Она нащупала ножницы и разрезала клейкую ленту. Затем перемотала пленку и, убедившись, что крышка сидит плотно, опустила ее в бачок. Потянувшись к выключателю, Мартина вытерла со лба пот и пустила таймер. Как бы ни хотелось ей закрыть глаза на правду, необходимо все же выяснить, что Денби старался скрыть от нее.
— О Господи, лишь бы там ничего такого не было! — шептала пересохшими губами Мартина, поглядывая безо всякой необходимости на таймер. — Пусть это будут киты или орлы, да что угодно. — И механически продолжала встряхивать бачок, пока наконец таймер не зазвонил.
На сердце у Мартины словно лежал тяжелый камень.
Однажды она уже поверила мужчине. И стала жертвой такого обмана, от которого, думала, никогда не оправится. Во всяком случае, не настолько, чтобы глупо поверить снова. Таймер отщелкивал секунды, мешая ей думать. Она осушила бачок, добавила химикатов и, резко встряхнув его напоследок, вынула пленку.
Сердце Мартины болезненно сжалось от дурного предчувствия. Предстояло еще, конечно, промыть пленку, высушить, но девушка уже сейчас знала, что отснятые кадры радости ей не принесут.
Глава 9
Какое-то тяжелое предчувствие непоправимого вырвало Денби из теплой пелены сна. Он
