Глаза его широко раскрылись.
— Лайна, ну прошу же тебя! — Денби смотрел прямо на Мартину.
Невольно она наклонилась еще ниже — надо бы разбудить его.
— Я люблю тебя, — бредил он.
Его голос, такой нежный и в то же время такой исстрадавшийся, заставил Мартину — чего уж она от себя никак не ожидала — мгновенно невзлюбить неизвестную ей женщину.
Тут же чувство неприязни перенеслось и на Денби. Разве он хоть на секунду вспомнил свою возлюбленную, когда целовал Мартину и сжимал ее в объятиях? Или она просто под руку подвернулась?
Девушка вздрогнула. Страшно было смотреть в эти невидящие глаза. Вдруг Денби гортанно выкрикнул что-то на непонятном языке. Надо его разбудить, а то вертится так, что и раны разбередить недолго. Тогда ей до конца жизни не избавиться от беспокойного постояльца.
— Просыпайтесь, Денби!
Он заморгал и непонимающе огляделся.
— Вам снилось что-то страшное, — громко сказала Мартина. — Судя по тому, как вы метались, вас преследовал кошмар.
Денби со стоном откинулся на подушку и медленно потер глаза.
— Я разбудил вас.
— Не только меня, должно быть, всю долину, — небрежно бросила Мартина и пошла подложить в камин поленья.
В воздух взметнулся сноп искр. Она поднесла ладони очень близко к огню, но и это не помогло: при мысли о том, что Денби снилась другая женщина, женщина, которую он наверняка любит, у Мартины внутри все застыло. Неизвестно еще, кто больше нуждается в утешении.
— Может, расскажете, что это было? — Она неловко присела рядом и нечаянно коснулась коленями его груди. — Вы даже не по-английски говорили во сне. — О женщине и слезах, катившихся у него по щекам, Мартина сочла за благо промолчать.
— Сны на иностранных языках? — Столь явная попытка уйти от разговора Мартину не обманула.
— Может, вам что-нибудь нужно? — мягко спросила она.
Это уж точно, еще как нужно. Заняться любовью. Только так можно выкинуть из голову все то, что никак не хочет забываться. Старый, слишком хорошо знакомый кошмар. Жена — предательница. Годы не стерли тоску и горечь, которые Денби всегда испытывает, вспоминая ее. А ночами хуже всего. Он ненавидит одинокие ночи.
— Выглядите вы двенадцатилетней девчонкой. Что там у вас с бретелькой?
Она поправила ее и нахмурилась. Из-под плотной ночной рубашки у Мартины выглядывали голые ступни.
— Знаете… — неловко заговорила она наконец, — если вам ничего не нужно… я пойду досыпать.
Ничего не нужно, как бы не так! Даже сейчас этот медленно действующий яд туманит его разум. У него же задание, и это задание — Мартина! Уильямс прикрыл глаза и представил себе, как укладывает ее рядом с собой и срывает этот балахон, под которым явно ничего нет. Он почти физически ощущал, как обвиваются вокруг него ее ноги, как зазывно изгибается ее спина…
Стало больно в груди. И эта боль — боль желания. Боль невозможности забвения.
— Возвращайся к себе, златокудрая, — с трудом прохрипел Денби. — Возвращайся, пока медведь не вылез из берлоги и не съел тебя.
Он резко отвернулся и почувствовал, как остро заныло плечо. Денби даже не заметил, что стонет, пока не встретился взглядом с ее бездонными глазами цвета морской волны. Ну как можно выглядеть так невинно и так соблазнительно!
— Дать таблетку? — участливо предложила Мартина.
— Боюсь, малышка, я хоть целую аптеку проглочу, а лучше мне все равно не станет.
— К сожалению, у меня есть только тайленол.
— Сказал же я… А впрочем, тащи, отчего бы не попробовать?
Мартина с трудом скрыла удивление. Денби, казалось ей, из тех, кто даже к обыкновенному аспирину испытывает отвращение. Видимо, боль разыгралась не на шутку. Она принесла две таблетки и стакан воды.
— Они с кодеином, — пояснила Мартина. — Глядишь, и заснете.
— Ну насчет этого мне известно только одно средство, от которого мы оба как мертвые заснем.
Мартина почувствовала, что краснеет. Денби приподнялся на локте и проглотил таблетки. При этом неверный свет от камина упал ему на грудь и лицо, уже покрывшееся щетиной. «Колючая, наверное, — невольно подумала она. — Или просто щекотно будет?» Мартина почувствовала, как ее грудь набухает в сладком предчувствии прикосновения к его небритым щекам. Неужели этот сдавленный стон она сама издала?
— Полагаю, вы не в обиде на меня за такое предложение, — невозмутимо заметил Денби.
Не надо. Не надо винить даже за то, что, оставшись с ней наедине, Денби забывает любимую женщину. Иное дело ее собственные чувства, с которыми Мартина никак не может справиться. Так хотелось лечь рядом с этим раненым зверем и хоть на одну ночь отделаться от мучительных вопросов, заставляющих ее ворочаться без сна.
— Мне следует чувствовать себя польщенной? — тихо спросила Мартина. — Или вы стараетесь затащить к себе в постель каждую женщину, которая подбирает вас на берегу?
Денби потянулся к ней, вынул из волос заколку и мягко погладил рассыпавшиеся локоны.
— Вот так-то лучше. Теперь ты выглядишь на все четырнадцать, кудрявая.
— Все равно я слишком молода для вас, — небрежно бросила Мартина.
— Это уж точно. Еще как молода!
Мартина попробовала было отодвинуться, но Денби схватил ее за руку и притянул к себе.
— Не уходи, — хрипло сказал он, проклиная в душе не отпускавшую его слабость: слишком долго не позволял себе приблизиться к женщине. — Посиди, поговори со мной.
Мартина подтянула под себя колени и прижалась к ним щекой. Не зря ведь говорят, что ночью люди делятся самыми глубокими своими тайнами. Она и сама это наблюдала, когда работала в больнице. Особенно между двумя и четырьмя ночи. И медперсонал, и пациенты словно открываются друг другу, потому что в эти часы особенно страшно оставаться одному.
— Расскажи мне о брате.
— С чего бы это? — Мартина почувствовала, как от мгновенного напряжения задрожали колени.
— Я рос без брата, да и без сестры тоже. — Уильям понимал, что беззастенчиво использует чувства девушки, но ему это было необходимо, а он привык во что бы то ни стало добиваться своей цели.
«А кто такая Лайна?» — хотела спросить Мартина, но промолчала. Ведь даже если Денби скажет, трудно будет услышать рассказ о женщине, которая добилась его любви. И что за проклятие такое над ней висит? Ну просто тянет ее к мужчинам, чье сердце уже занято!
Мартина тяжело вздохнула и тихо-тихо начала:
— Нас часто принимали за близнецов, хотя на самом деле между нами одиннадцать месяцев разницы. Сколько себя помню, Пол всегда был рядом за вычетом… — Она не договорила.
Денби сжал ее ладонь. Сильно. Мартина ответила таким же крепким пожатием.
Минуты тянулись одна за другой. Долгие, медленные минуты, когда в комнате было слышно только негромкое потрескивание углей в камине и видны одни лишь их переплетенные пальцы. Да еще его вздымающаяся и опадающая грудь — в такт ее прерывистому дыханию. Чувствуя, как бешено колотится у нее сердце, Мартина еле сдерживала слезы.
На золотистых от загара плечах Денби плясали огоньки. Такие плечи способны многое выдержать. Справившись со слезами, Мартина подняла голову и увидела свою боль, зеркально отраженную в его бездонных глазах.
— Иди сюда. — Денби потянул ее к себе под одеяло и положил голову на свое плечо. — Так лучше?
