Не все монашки, впрочем, таковы, Как та Агнеса кроткая. Увы, В ином грешке труднее им признаться, Чем от грешка такого удержаться. Но можно все рассказывать друзьям; И слышал я, как три младых черницы Друг другу признавались, баловницы, В наклонностях и слабостях; и вам Я исповедь Анжелы передам. «К несчастию, Флорваля я любила, Ждала, чтоб церковь нас соединила... Зачем скрывать привязанность свою? Как сладостно проговорить: «люблю!» Само собой сорвется это слово, Да и потом оно слетать готово С влюбленных уст, восторга не тая. Как передать Флорваля упоенье? К моим ногам упав, он в восхищенье Проговорил: «Анжела, жизнь моя! Владычица и сердца, и свободы! Ты видишь: я от страсти изнемог. Скажи: ужель мне только через годы Любви твоей достанется залог?» Я промолчала.. Ах, скажу вам честно Его порыв был так неудержим! Молчанье — знак согласья, как известно, И он тотчас воспользовался им. Да, я была весьма неосторожна, И счастья мне обманчивого жаль. Забыть тебя? Но это невозможно, Неверный мой, любимый мой Флорваль! И вскоре он нарушил обещанья... Я брошена... Суди его Христос! Забыть его, забыть его лобзанья Пыталась я напрасно. Много слез Я пролила; все стало мне противно. В монастыре, средь набожных сестер, Решила скрыть я горе и позор. Желанье было тщетно и наивно. Уносит время радость и печаль, Меня бы утешенье не минуло... Найду, кем заменить тебя, Флорваль!» Злосчастная Анжела тут вздохнула. Промолвила Адель за нею вслед: «Со мною то же было: ведь дерзнула И я любить: любви запрета нет. Что делают еще в семнадцать лет? И я тайком о браке возмечтала. Но мой отец и слышать не хотел; Я плакала — он даже не глядел. Причин его упорства я не знала. «Нет, Нельсона не будешь ты женой!» Я поклялась, однако же, что буду, Не ведая, что выйдет это к худу, И Нельсону сказала: «Милый мой, Устроим так, чтоб матерью я стала! Нас обвенчают, убоясь скандала». Подобным предложеньем восхищен, Намеренье мое исполнил он С охотою, и в результате спешки Мой вид у всех стал вызывать насмешки. Увы! Жестокосердый мой отец Не разрешил идти мне под венец, И на меня разгневался ужасно, И матерью я сделалась напрасно. Заточена у вас в монастыре, Я вяну здесь, как роза в январе, Моя краса погибнет, без сомненья». «И я своей не вижу примененья, Так начала Инеса, — но кузен Надеется, что у моих колен Он обретет блаженство неземное. Как он красив! В нем что-то есть такое... В приемную к нему я выхожу, С ним говорю и на него гляжу. В его очах желание блистает, Мы взглядами друг с другом говорим. Так хочется поцеловаться с ним! Но нас, увы, решетка разделяет, Счастливыми нам быть не позволяет. Увы, блаженство нам запрещено! Хоть близко — недоступно нам оно. Как быть? И вот сегодня, безутешно
