— А там наш менеджер часы ломом бьет.
Алина, готовая бежать дальше, ошарашено остановилась, не поверив своим ушам:
— Что делает? Да, ладно?
Лена высунула голову и шепотом объяснила:
— Прохладно! Сидят там Шон вместе с Иеном и бьют швейцарские часы молотком.
— Все. Я даже комментировать не буду… — Алина покачала головой. — Это уже просто клиника неврозов. Не знаю, как мы эту инвентаризацию переживем.
Украинка только плечами пожала и скрылась внутри магазина. Для нее это была целая трагедия. Дорогие и абсолютно новые часы, вместо того, что бы поправить ремешок или приклеить страз, колотили вдребезги и отсылали назад, как демадж. Алину это не столько взволновало, сколько ошарашило. Но по- настоящему ее интересовало только то, что происходило в каюте барабанщика.
Дверь как всегда была нараспашку открыта. Рамиру сидел за компьютером, записывая для Джоша фотографии на диск.
— Трям. — она постаралась выглядеть веселой.
— Привет Алина. — отвлекся Рамиру на секунду от экрана.
— Привет дорогая. А я уже почти собрался.
— С чем тебя и поздравляю. — она не знала, что говорит.
— Так эмэйл мне и не оставишь свой? — безнадежно поинтересовался он, вытаскивая чемодан и прислоняя его к стенке.
Она отрицательно замотала головой.
— Оставь мне ты свой. Только не электронный, а обычный адрес.
— И ты однажды позвонишь в мою дверь?
— Да.
— Ты удивительная. — он посмотрел на девушку долгим-долгим недоверчивым взглядом, — я до сих пор не могу поверить, что ты существуешь.
Алина смутилась и от смущения выпалила вслух то, на что ее натолкнул взгляд музыканта:
— Ты похож на мою собаку!
Рамиру удивленно поднял голову и пробормотал себе под нос:
— Ничего себе, комплимент.
— Потому что смотрю на тебя такими же влюбленными глазами?
— Нет.
Как было объяснить ему характер Урикана? И то, сколько для нее значила эта собака? То, как они познакомились. И то, что он был единственным существом на земле, за которого она чувствовала, что несла ответственность.
Тут ее осенило:
— Я тебе сейчас его покажу, и ты поймешь.
Когда она вернулась в обнимку с компьютером, то чуть не натолкнулась на Кейт.
— Ты тоже сюда?
— Да, вот кофе Джошу принесла.
— Спасибо дорогая, — поблагодарил ее барабанщик, забирая бумажный дымящийся стаканчик.
Слух Алины неприятно царапнули такие нежности. До сих пор девушка слышала такие слова только при обращении к ней самой. Мысль, а может он всех так называет, а может все, о чем они говорили и все его выражения, это у него так со всеми, промелькнула в голове, но девушка от нее отмахнулась. В конце концов, Рамиру ее тоже также зовет, а их ничего, кроме дружеского общения, не связывает. Девушка раскрыла лаптоп и стала копаться в старых фотографиях.
— Это не то, это… Это Нормандия, а это вообще мы без собаки были. — перебирала она разные папки и быстро листала картинки.
— А это что? Капитан?
— Где? — удивилась девушка. — какой капитан?
— Ну вот, — показала Джош, — это вы у капитана?
— А-а. Ну, да. — безо всякого интереса подтвердила Алина, — Он глаз на Наташку положил, и мы все оказались приглашены на этакую парти. Клубника со сливками, белое вино и греческий салат. — скорчила она забавную рожицу. А что?
— А ты можешь дать мне эти фотки?
Алина уже не в первый раз слышала такую просьбу и мгновенно поняла, о чем идет речь. В прошлый раз ее просил об этом Димитрий, но она сразу же отказалась. Но теперь речь шла не о греке. Девушка пытливо посмотрела на музыканта, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.
— Я же знаю, что они тебе не для украшения рабочего стола, и не меня ты на них лицезреть собираешься.
— Отдаю дань твоему уму. Но этот человек уволил меня за то, что сам проделывает ежедневно и с удовольствием. — со сдавленной яростью выговорил он, выдерживая ее взгляд.
Алину еще раз поразило его сходство с Уриканом. Сердце заныло, она уже знала, что не сможет ему отказать, но все же хотела оттянуть этот момент.
— Ты точно как он. Абсолютно. Такой же сумасшедший, такой же искренний, веселый и нежный. То тигр, то котенок. Сейчас я тебе покажу своего любимого мужчину. — с этими словами она закрыла одну папку и открыла совсем другую. — Вот, любуйся.
Нахмуренный барабанщик склонился над компьютером, а Алина, затаив дыхание, наблюдала за ним. Рамиру тоже сунул нос в экран и охнул от неожиданности.
— Я думал у тебя пудель какой-нибудь, а у тебя — это…
— Это — повторила девушка со смехом, — Это Урикан.
— И он тебе напоминает меня?
— Ты мне напоминаешь его. — поправила Алина, но в общем, это не столь важно. Просто вы похожи.
— Могу я спросить чем?
Алина испытывающее взглянула на него — она не могла понять, задело музыканта такое сравнение или заинтересовало, или может быть, тут было что-то другое?
— Душой. — тихо ответила она. — и тем, что я о вас должна заботиться, — но этого она не могла произнести вслух.
Но и того, что она сказала, оказалось достаточно, чтобы Джош простонал:
— Рам! Ну как мне ее оставить? Я же никогда в жизни не смогу такую найти…
— Алина, прыгай в чемодан? — Рамиру попытался разрядить обстановку.
— Да уж в таком бауле и еще место останется.
— Ребята, мне пора. Компьютер я оставлю, перепиши ему фотки, Рам. Я и так тут слишком долго.
Вот и наступил тот самый миг прощания. Алина лихорадочно пыталась придумать, как отдалить то, что было неизбежно, хоть на минуту, хоть на несколько секунд.
— Ты мне адрес не написал, — напомнила она.
Это было ужасно. Время уходило, как песок сквозь пальцы, и забирало от нее человека, который вдруг стал ей безумно дорог, а она ничего не могла сделать. Раз в жизни ей уже пришлось такое пережить, но и в этот раз надежда исчезнет только со смертью. Бороться надо до конца.
Алина молча протянула ему листок со стены, и он чиркнул несколько строк. Не глядя, девушка убрала бумагу в карман пиджака, ей никак нельзя было дольше задерживаться.
— Я буду ждать.
— Я приеду.
Они встали в дверях. Джош прижал девушку к себе так, что Алина чуть не задохнулась. На секунду ей стало тепло и спокойно и неожиданно пришло чувство, что теперь все будет хорошо, что где — то далеко с места стронулась маленькая снежинка, и нарастая, однажды она превратится в огромную белую лавину, ту, что снесет все старую боль, обиды, разочарование, ту, что разрушит стены и тюрьмы, в которые мы все друг друга заключаем. Ту, что даст яркому солнечному свету пролиться на жизни двух людей, таких непохожих
